Дебра Дриза - Мила 2.0

— Тебя же зовут Майя, правильно? — спросил Хантер.

Испытав неожиданный укол разочарования, я открыла глаза:

— Почти. Мила.

— Извини. Ми-ла.

Хантер старательно протянул мое имя, отчего в нем появилась мелодичность, которой я прежде не слышала.

Он рассеянно кивнул, продолжая барабанить пальцами по левому колену. Я ждала следующего вопроса. Вместо этого Хантер сгорбился и на секунду перестал барабанить, чтобы перевернуть страницу своего комикса. Я попыталась перевести свое внимание обратно на двор, на свои туфли, на что угодно, кроме Хантера, но задумчивый парень с намокшими растрепанными волосами и ростом метр восемьдесят оказался слишком заметным объектом, чтобы его игнорировать. Внезапно мне захотелось еще раз услышать, как он произносит мое имя тем же мелодичным голосом.

Ми-ла.

Я подавила стон. Отлично. Видимо, я заразилась у Кейли ее парнеманией.

Хантер запрокинул голову и закрыл глаза, давая мелким брызгам оседать на щеки и ресницы. Любой другой парень из нашей школы в таком положении выглядел бы глупо, как будто он специально рисуется. Хантер выглядел просто… умиротворенным.

— Тебе ничего, что дождь идет? — спросил он, словно в полусне.

Я взглянула на плывущую над нами серую массу. Тучи не пропускали ни единого луча солнца, отчего вся школа окрасилась в мутные депрессивные цвета.

— С ним даже легче.

Он мельком глянул на меня. Заметив удивленно приподнявшуюся бровь, я тут же пожалела о сказанном. Это было слишком откровенно. Вот-вот он посмотрит на меня с жалостью. Вот-вот…

Вместо этого он мягко улыбнулся:

— Ага, — только и сказал он и закрыл глаза.

Просто «ага». И всё. Но в одном этом «ага» я ощутила больше понимания, чем за целый час обеденной болтовни с друзьями Кейли.

От этого «ага» я почувствовала облегчение, словно я наконец-то наткнулась на кого-то, способного принять меня такой, какая я есть. Принять ту меня, какой я стала после Филадельфии, после папы — а не ту счастливую, ничем не обремененную, не сломленную девушку, которую все хотели бы видеть. Включая маму. Может, вот он, наконец, человек, с которым я могла бы поговорить. Вот только незадача — я никак не могла придумать, что сказать.

Я стала рыться в голове в поисках подходящей темы для разговора. Подумала о лошадях, но я не знала, ездит ли Хантер верхом или, как Кейли, считает, что лошади — «вонючие громадины с огромными зубами». Нет, мне нужно было что-то, что ему интересно.

Что я успела о нем узнать? Немного. Он новенький, он приехал из Сан-Диего. От него пахло в тысячу раз лучше, чем от типа, который сидел рядом со мной на уроках английского… Мой взгляд упал на раскрытый комикс.

— Это о чем?

— «Призрак в доспехах»? Как обычно. Добрые против злых. Майор Мотоко против Кукловода, — он кашлянул и поддел носком рюкзак. — Надо, наверно, его убрать. Намокнет…

Прежде чем он закрыл журнал, я успела мельком взглянуть на красочные рисунки. Я увидела девушку с фиолетовыми волосами и большим пистолетом, стоящую перед какой-то странной машиной. Выглядело интересно и совсем не похоже на то, что таскали с собой в школу местные ребята.

Я подтянула колени к груди и смотрела, как он расстегивает рюкзак и запихивает туда комикс.

— Ты анимешница?

Я крепче обняла ноги, гадая, что ответить.

— Не сказала бы, — выдала я в итоге. Не совсем ложь, но и не неудобная правда. — Но книги читать люблю. Ты эту с собой привез, когда переехал? — Я не могла себе представить, что такое можно купить в Клируотере.

— Ага. У нас в Сан-Диего был классный независимый книжный с коллекцией манги. А если в магазине чего-то не было, можно было через них заказать. — Его печальный вздох отозвался во мне эхом ностальгии. Как ни странно, осознание того, что не я одна тоскую о прошлом, совсем чуть-чуть, но ослабило мое ощущение одиночества. И даже если эта тоска относилась всего лишь к какому-то магазину, она послужила напоминанием: я не одинока в этом чувстве. Хантеру тоже пришлось оставить позади то, что он любил.

Одной рукой все еще обхватывая ноги, я высвободила другую и прижала ее к щеке. И вдохнула поглубже, пытаясь уловить ускользающий папин запах, сладковатый сосновый запах одеколона. Он постепенно растворялся, и я с ужасом ждала того дня, когда он исчезнет полностью, и я потеряю эту последнюю ниточку.

— Придется топать в Миннеаполис, чтобы найти приличный книжный. — Он помедлил, а затем добавил: — Если вдруг тоже захочешь, можем…

— Хорошо, — пробормотала я, пытаясь подавить огромный комок в горле. Доброта Хантера, смерть папы; все мои чувства слились в одну взрывоопасную смесь. В любой момент какое-нибудь из них могло прорваться наружу, и кто знал какое?

— Эй, ты в порядке?

Я с трудом сглотнула и кивнула, боясь сорваться, если заговорю.

— Это рубашка твоего папы?

Я снова кивнула.

— Он умер… недавно?

Я откашлялась, с усилием вдохнула. До сих пор я постоянно жаловалась, что все боятся подступиться к теме папиной смерти. Не ответить было бы лицемерием.

— Ага. Был пожар.

Я услышала, как его подошвы шаркнули по дереву, — он сменил положение.

— Сурово. А ты там была?

Предположительно. Я снова перебрала воспоминания, ища среди них пламя, дым — хоть что-то. Как и в любой другой раз, ничего похожего.

И тут я услышала крик. В моих воспоминаниях кричала девушка.

От этого звука у меня зашевелились волосы на затылке. Но сопровождали этот крик все те же кадры: белые стены, белый медицинский халат. Запах хлорки.

По-прежнему никакого пожара.

— Я не помню.

Я скорее почувствовала, чем увидела его удивление, потому что, как только эти слова вырвались у меня, я закрыла глаза. Я поверить не могла, что действительно это сказала, и все же… сразу стало легче.

Неожиданно я ощутила на своем плече тяжесть его руки.

— Ты в порядке? — повторил он. Мягко.

— Ага. Но мне не хочется больше об этом говорить.

Взглянув на него сквозь упавшие на лицо пряди, я потрясенно обнаружила, что он не смотрит на меня в стиле «Да что с ней такое?» — у Паркер это один из фирменных взглядов.

— Без проблем.

Он закрыл глаза. На этот раз молчание показалось уютным. Если бы мне предложили просидеть так весь день, просто чувствуя себя нормальной в обществе другого человека, для разнообразия, я бы моментально согласилась. Но через какое-то время затрезвонил, захлебываясь, звонок, возвестив о конце обеда.

Хантер застонал. Он поднял вверх свои длинные руки, потягиваясь, из-за чего рубашка обтянула его грудь, подчеркивая мускулатуру. Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули, и уставилась себе под ноги. Кейли бы на моем месте завизжала от восторга. Не то чтобы я не воспринимала физическую привлекательность — очевидно, воспринимала. Еще как. Но что в нем было действительно привлекательным, так это его чуткость. Качество, которое другие девушки вообще не принимали в расчет, оценивая, годится ли парень на роль бойфренда.