Дмитрий Рус - Играть, чтобы жить 7

— Я сам… — раздался позади едва слышный хрип.

Пашка!

Не выдержав, обернулся, и тут же бросился на помощь к шатающемуся от слабости Главе Пантеона. Вот теперь, на своих двоих — обязательно уйдем!

Нырнул под руку бога, подставляя ему плечи для опоры. Пашка повернул ко мне пепельно — серое лицо и слабо улыбнулся.

— А, мой Первожрец… Ты как всегда в центре событий. Надо признать — это была хреновая идея упрятать нас в этом скотомогильнике. Хронос ревнив — как дюжина старых дев.

— Ну извини. — жизнерадостно оскалился я в ответ и сплюнул хрустевшую на зубах кровь. — В следующий раз отволоку тебя женское общежитие, там всяко веселей.

Павший вымученно улыбнулся. Затем серьезно произнес.

— Я рад тебя видеть…

Облизнув разлохмаченные собственными зубами губы, я кивнул.

— Будем жить!

Разглядев, что Умка уже начал продавливать своей тушей мыльный полог портала, предупредил:

— Арка. Ныряем?

За спиной что? то неразборчиво пробурчал во сне Хронос. Однако Неназываемый услышал.

Обернулся и, сузив глаза, прошептал:

— Я еще вернусь!..

Хлопок перехода. На мгновение зрение гаснет, а разум привычно мутнеет. Сказывается разница в атмосферном давлении. А может, это реакция организма на молекулярную разборку в одной точке и повторную сборку в другой? Кто знает, как выкрутилась реальность Друмира, реализуя хотелки геймдизайнеров…

Не понял? Вместо сочных красок заката, нас встретила глубокая ночь, щедро подсвеченная огнями десятков костров и многочисленных факелов.

— Милый! — вынырнувшая из темноты Йаванна бросилась к лежащему ничком Ауле.

— Дорогой! — от одного из костров к нам метнулась округлая фигура Бомбы.

— Командир! — вскинул голову дремавший в полглаза Кирилл.

Рука Неназываемого, лежащая на моем плече, ощутимо вздрогнула. Его никто не встречал… Одни лишь уважительные взгляды да почтительно склоненные головы, приветствовали высшее существо Друмира.

— Паша… — негромко шепнул я. — Ты сейчас куда? Не стоит тебе одному быть. Давай, может, в кабак забьемся, бутылочку коньяка раздавим, нервы подлечим?

Павший едва заметно отмахнулся. Прикрыв глаза, он склонял голову то к одному плечу, то к другому, словно прислушиваясь к звукам ночи.

Работает с интерфейсом или спешно выкачивает последние новости из инфополя планеты? Судя по тому, как он несколько раз покосился на меня — удивленно, возмущенно, а затем — нехорошо так, оценивающе, то — последнее.

Наконец, божество констатировало:

— Жопа… Хотя могло быть — и хуже.

Я на всякий случай виновато развел руки: «ну не шмогла».

В чате, тем временем, кипел аврал. Босс вернулся, свистать всех наверх! В окнах донжона и замковых крыльев вспыхивали магические светильники, на площадь спешно стекался народ.

Облегченно улыбались соклановцы, толкались бронированными спинами гончие, кайфуя в эмоциональном водовороте чужого праздника. Жались в тень незнакомые мне хуманы. Много, очень много низкоуровневых хуманов…

Толпа, выпадающая из гармонии Друмира. Толстые и худые, лысые и украшенные плешью, старики и люди в возрасте. Обычные, повседневные лица с печатью страха и растерянности. Практически нет ставших уже обыденностью фигур атлетов и смазливых лиц с обложек глянцевых журналов. Найденыши? Откуда столько?!

По периметру площади высились груды разномастного добра. Измятые автомобили, железнодорожная цистерна, пирамида бочек и высокий, покосившийся штабель из ржавых рельс.

— В Храм! — коротко приказал Павший и целеустремленно зашагал к массивным воротам.

Я поспешил следом, а в кильватер уже пристраивалась моя свита.

— Сколько нас не было? — шепнул Кириллу.

— Неделю! — спешно затараторил тот, не замечая, как я ошарашенно вскинул брови. — Ты с Умкой ушел, а мы сразу бойцов собрали! Стоим полчаса, час — нет никого! Хотели уже на подмогу идти, да туман к тому времени окончательно силу набрал. Не пройти сквозь него — искажает координаты, гадость зеленая! Никак к центру облака пробиться не могли, относит в сторону, словно рикошетом. Грым воззвал к богам, да и мы поддержали крепким истовым словом…

Неназываемый едва заметно сбился с шага, чуть притормаживая и прислушиваясь к нашей беседе.

— Ответила одна лишь Йаванна. Явилась — сама шатается, на ногах еле стоит, деревья вокруг — аж зарыдали. Пощупала, принюхалась, сказала ждать. Мол, все это — лишь игры со временем. Ну и сама уселась на травку. А травка та, кстати, теперь очень не простой стала! Бонусов — на целую страницу! Только вот Бэрримор к ней охрану приставил, гоняет наших алхимиков!

— Разберемся, — кивнул я. — Передай ближникам — совещание через час!

Первохрам загудел гигантским органом, приветствуя возвращение своего бога. Лицо Павшего заметно расслабилось, он улыбнулся, словно старому другу. Быстро взбежал по ступеням, пересек пустой зал и с облегчением рухнул на трон.

Место силы…

Пашка с неудовольствием покосился на меня.

— Кто сидел на моем стульчике?

Я уже устал бояться ответственности за многочисленные косяки, поэтому в ответ лишь огрызнулся:

— Машенька! Ибо нефиг!

Брови бога изумленно взлетели, а я продолжил обличать.

— Ты в ауте, разорванная пуповина Друмира кровит осколками реала, у меня на руках орущий младенец, а над головой пятерка разъяренных богов!

Неназываемый замер, пытаясь понять, о чем я. Затем на секунду прикрыл глаза, формируя правильный запрос инфосфере. И вздрогнул!

— Сын! — подался вперед Павший, сжимая и кроша оникс многострадальных подлокотников трона. — Где он?!

Даю отмашку в приват, разрешая маме с брательником зайти в Храм. Прятал я их чисто интуитивно. То ли как мега — аргумент и громоотвод ярости Неназываемого, возжелай он устроить мне показательную порку, то ли просто из опаски. Кто их знает, этих богов? У хомячков, вон, папаши молодняк поедают. А самки черной вдовы совсем наоборот — жрут своих кавалеров после оплодотворения…

Верховная жрица Йаванны заметно похудела, осунулась и посерела лицом. Мама обросла своей свитой из младших жриц и кормящих матерей. Усталой походкой она приблизилась к Павшему, и чуть обозначив уважительный поклон, подала ему младенца.

А ведь отъел щеки, хомяк — переросток! Выглядит не меньше чем на годовасика! Причем уже сейчас сверкает внекатегорийным статусом высшего существа!

Неназываемый держал ребенка неумело и бесконечно осторожно, с восторгом и недоумением взирая на сына. Тот же довольно угугукал и уже пытался отодрать с папкиного плаща артефактную заколку неведомых свойств. Ну точно, хомяк! Весь в меня! Братишка…

Пашка млел, а мама отошла назад, вливаясь в ряды первого круга у трона.