Майкл Гаррисон - Свет

По соображениям чересчур замысловатым, чтобы в них разбираться, учреждение это располагалось в переулке между Гоуэр-стрит и Тоттенхэм-Корт-роуд. Там они с физиком, по имени Брайан Тэйт, заставили три комнаты компьютерами системы «Беовульф», подключенными к экспериментальному оборудованию, с помощью которого Тэйт надеялся наконец выделить парные ионные взаимодействия из вездесущего магнитного шума. Теоретически это позволило бы разработать метод кодирования данных квантовыми событиями. Кэрни сомневался в успехе предприятия, но Тэйт располагал опытом работы в Кембридже, Массачусетском технологическом и (надо полагать, важнее всего) Лос-Аламосе, засим у того были свои соображения на успех.

Когда в этом здании нейробиологи работали с живыми котами, институт регулярно пытались поджечь наиболее ярые активисты из общества защиты животных. Сырым утром здание все еще источало слабый запах горелого дерева и пластмассы. Кэрни, зная, как возбухла по этому поводу ученая общественность, кропотливо довел до ее сведения, что числится активистом Фронта освобождения животных, а масла в огонь подлил, ввезя в страну пару котят восточной породы, черного котенка и белую кошечку. Они как раз перемещали дикарски тонкие тела на длинных лапках с грацией моделей на подиуме, принимая странные позы и постоянно норовя подвернуться Тэйту под ноги.

Кэрни поднял на руки кошечку. Та мгновение сопротивлялась, потом заурчала и позволила устроить себя на его плече. Котенок, глядя на Кэрни словно впервые, прижал уши и ретировался за лавку.

— Киски сегодня нервничают, — сказал Кэрни.

— Гордон Мэдоуз приходил. Малыши в курсе, что он их не любит.

— Гордон? А зачем?

— Интересовался, что у нас для доклада есть.

— Он так и спросил? — уточнил Кэрни и добавил, подождав, пока Тэйт рассмеется: — Для кого?

— Для кого-то из «Сони», я так думаю.

Теперь была очередь Кэрни расхохотаться.

— Гордон же болван, — сказал он.

— Гордон, — ответил Тэйт, — пробивает финансирование. Тебе это слово по буквам написать? Эф-и…

— Да пошел ты! — бросил Кэрни. — «Сони» Гордона проглотит и не поперхнется. — Он окинул взглядом оборудование. — Они, наверное, отчаялись. Мы на этой неделе что-то получили?

Тэйт пожал плечами:

— Как всегда, одна и та же проблема.

Он был высокий, смотрел мягко, а свободное время, когда такое выдавалось, посвящал разработке вычурной архитектурной системы, исполненной изгибов и завитков, которые, по мнению Тэйта, приближали к «природе». Жил он в Кройдоне с супругой на десять лет старше и с двумя детьми от предыдущего брака. Тэйт предпочитал — вероятно, в качестве напоминания о лос-аламосском прошлом — футболки боулинг-стиля, очки в роговой оправе и аккуратную стрижку, придававшую ему сходство с Бадди Холли.

— Можем замедлить темп фазового согласования кубитов. У нас пока получается лучше, чем у Кельпиньского, я на этой неделе вышел на множитель четыре с чем-то. — Он передернул плечами. — А потом шум берет свое. Никаких кубитов, никакого квантового компьютера.

— И все?

— И все. — Тэйт снял очки и потер переносицу. — А, и вот еще кое-что.

— Ну?

— Иди сюда, глянь.

Тэйт установил в дальнем углу комнаты, на каком-то подобии жертвенника, огромный тридцатидюймовый ультраплоский монитор. Отстучал что-то на клавиатуре, и монитор сделался льдисто-голубым. Где-то в распараллеленных лабиринтах система «Беовульф» принялась моделировать свободное от декогеренции подпространство — сиречь пространство Кельпиньского — состояний ионной пары. Тонкие высокоэнергетические выплески напоминали Кэрни полярное сияние.

— Это мы уже видели, — сказал он.

— Но ты смотри, — предупредил его Тэйт. — Как раз перед самым распадом. Я замедлил в миллион раз, но все равно тяжело это уловить… вот!

Каскад фракталов, в форме птичьего крыла и такой маленький, что Кэрни его с трудом уловил. Но кошечка-сиамка, у которой связь сенсорного аппарата с моторикой регулировалась иными биологическими соображениями, мигом слетела с его плеча. Приблизившись к опустевшему экрану, она стала месить по нему передними лапками, каждый раз замирая, словно в ожидании какой-то ответной реакции. Спустя миг котенок выбрался из своего укрытия и попытался присоединиться к ней. Она глянула на него сверху вниз и сердито мяукнула.

Тэйт рассмеялся и отключил экран.

— И вот так каждый раз, — прокомментировал он.

— Она видит нечто недоступное нам. Что бы это ни было, происходит оно вслед за тем, что наблюдаем мы.

— Там же ничего нет.

— А ты снова запусти.

— Артефакт какой-то, — настаивал Тэйт. — Это же не подлинные данные. Я бы тебе не показал, будь я иного мнения.

Кэрни рассмеялся.

— Это меня ободряет, — сказал он. — А можешь еще замедлить?

— Да могу, наверное. Но зачем в этом копаться? Просто баг.

— Попробуй, — сказал Кэрни. — По приколу.

Он потрепал кошку по холке. Та запрыгнула обратно на плечо.

— Хорошая девочка, — проговорил он отсутствующим тоном. Вытащил кое-что из выдвижного ящика стола, в том числе обесцвеченный временем кожаный футлярчик, где хранились кости, украденные двадцатью тремя годами раньше у Шрэндер. Он сунул туда руку. На ощупь кости казались теплыми. Кэрни сотрясла дрожь от внезапного четкого образа той женщины в Мидлендсе, как она становится на колени на постели и шепчет сама себе среди ночи: «Я столько всего хочу». Вслух, Тэйту, он сказал:

— Мне тут выйти на минутку надо.

— Только вернуться не забудь, — напомнил Тэйт. — У нас бы дело быстрее продвигалось, если б ты так часто не отлучался. Нам на пятки наступают эти, с холодными газами. У них получается стабилизировать состояния там, где не выходит у нас: если еще газанут, мы останемся позади, ты понял?

— Да понял я.

У двери Кэрни протянул напарнику белую кошку. Та дернулась в его руках. Ее братик продолжал созерцать пустой монитор.

— Ты имена им уже придумал?

Вид у Тэйта был озадаченный.

— Только девочке, — ответил он. — Я подумал, ее можно Жюстиной назвать.

— А что, прикольно, — согласился Кэрни.

Тем вечером, не желая оставаться один в пустом доме, он позвонил Анне, своей первой жене.

Высоко в областях гало K-питан Серия Мау Генлишер на корабле «Белая кошка» выискивала себе подходящих клиентов.

Там, наверху, за тысячу световых лет от ядра Галактики, [2] Фактическая ошибка: области гало отстоят от галактического центра гораздо дальше (особенно окраинные зоны темной материи, распределение которой в первом приближении описывается профилем Наварро-Фрэнка-Уайта), в среднем на несколько десятков тысяч световых лет. Тракт Кефаучи растекался на полнеба, увенчанный огромным незримым плюмажем темной материи. Серии Мау нравился этот вид. Ей нравилось гало. Она любила рваные края самого Тракта (Пляж, таково было общепринятое их название), где древние, изъеденные коррозией дочеловеческие лаборатории плели узоры хаотических орбит: промплощадки и научные станции, заброшенные миллионы лет назад существами, которые понятия не имели, где они, и, стоило полагать, больше не знали, кто они. Им всем хотелось поближе взглянуть на Тракт. Некоторые умудрялись сдвинуть в нужные места целые планеты, но затем бросали это дело или вымирали. Некоторым удавалось сдвинуть в нужные места звездные системы — а потом они их теряли.

Читать дальше