Сергей Сюрсин - Фантастика. Все демоны. Чарка

– Не везде. Радиация местами уже ослабла. Пробраться можно. Зато Рэкеты не осмелятся сунуться.

– А если не проберемся? Здесь – смерть, там – тоже. – Лэн пожал плечами. – Не все ли равно, где ее встречать. Знаешь что, Риит, – поднял он голову, – хватит со мной возиться. Тебе есть, где жить. Вот и иди в свой Океан. А это земля моя. И мне как-то все равно, умру я здесь или там. Но перед смертью я постараюсь уложить парочку-другую Рэкетов.

– А мне не все равно. Во-первых, я просто не могу бросить тебя здесь одного. А во-вторых… – она нежно коснулась ладонью его щеки, но тут же отдернула руку и отвернулась. – Все, хватит болтать. Пошли! А вон и Рэкеты появились, – она указала на высыпавшие из Леса крошечные фигурки.

Сначала шла обычная каменистая земля. Затем почва изменилась. Все чаще пошли проплешины и целые участки спекшейся, глянцево поблескивающей поверхности. Словно по ней прошлись огромной жаровней. Риит перешла на шаг, отрешенно смотря перед собой и прислушиваясь к чему-то внутри себя. Темп движения замедлился. Лэн все чаще оглядывался на замаячившие на изломе Каньона фигуры. Но, к его радости, Рэкеты не бросились за ними вдогонку. Сбившись толпой, они наблюдали за медленно передвигающейся по стеклянной поверхности обреченной группке. Рисковать жизнью им не хотелось. Но и уходить не собирались. Ждали, когда эти двое чудаков повернут назад, к ним в лапы.

Но Риит упорно продвигалась вперед, в маячившей уже в полумиле компактной группе строений. Причем путь ее был странен. Пройдя немного вперед, она вдруг сворачивала в сторону, а иногда даже возвращалась назад. И все это ради того, чтобы еще на несколько метров приблизиться к развалинам. Лэну не давала покоя застывшая в зловещем ожидании толпа преследователей и надоели беспорядочные метания Риит из стороны в сторону. Он ринулся напрямую, но был рывком отброшен назад.

– Иди за мной! – яростно прошипела Риит, – и не вздумай делать даже шага в сторону.

– Почему ты так идешь? Рэкеты вон стоят, ждут. А ты здесь выписываешь фигуры вместо того, чтобы бежать напрямую.

– Здесь вокруг остаточное излучение, – Риит поморщилась, недовольная тем, что приходится отвлекаться для объяснения этому олуху очевидных истин. – Повсюду много осколков от бомбы. Они излучают. Я же пытаюсь обойти их стороной, чтобы не попасть под облучение.

– Где они? Что-то я ни одного не вижу.

– Они не видны. Их просто надо чувствовать. А это я умею.

– Как? Научи меня. Тогда мы пойдем быстрее.

– Не получится. У нас развился орган, чувствующий радиацию. Этакий дозиметр. А у тебя такого нет. Так что иди сзади и не обгоняй. И не отвлекай меня. В этой мозаике разобраться непросто. А ошибку уже не исправишь.

Лэн отстал и покорно поплелся за девушкой, в очередной раз чувствуя свою ущербность. Да и как не чувствовать! В темноте видит, радиацию чувствует. Оружие у них, чарок, намного лучше и в то же время гуманнее.

Оплавленные обелиски приближались, но вместе с ними подступала странная усталость. В голове туманилось, навалилась сонливость. Лэну стало безразлично, идет ли он к развалинам или возвращается к Рэкетам. Но маячившая перед ним фигурка, расплывающаяся, теряющая очертания, заставляла рефлекторно держаться за нее. Дальнейшее сохранилось в виде отдельных фрагментов. Шероховатая, оплавившаяся стена здания… Темная лестница, по которой он спускается, поддерживаемый Риит…

Очнулся он от больно ударившей в глаза вспышки. Свет шел от маленького белого шара, прилепившегося к потолку. Словно маленькое солнце пробралось сюда и засияло. Лэн оказался в небольшой комнате. Белые гладкие стены. На них и на полу странные предметы. Сам он лежит на диковинной лежанке. Лэн пощупал ткань, укрывавшую ее. Намного тоньше и мягче той, которую ткали женщины его Семьи. И тюфяк набит не соломой, как обычно, а чем-то иным, мягким и упругим. Странное место. Лэн абсолютно не помнил, как очутился здесь. Он поднялся и стал бродить по комнате, разглядывая непонятные предметы. Назначение одних становились ясными сразу, другие так и остались загадкой. Квадратный деревянный предмет с плоской гладкой поверхностью на четырех ножках – это, по всей видимости, стол. Аналогичные, только поменьше и пониже – ля того, чтобы на них сидеть. Абсолютно расточительное использование дерева, которого бы хватило на приготовление не одного обеда. В Городе любая древесина шла только на изготовление оружия и на поддержание огня в очаге. Столом же служила большая бетонная плита. Стульев вообще не было. Для этой цели подходил любой обломок камня. Здесь же дерева не жалели. Им была отделана лежанка, из него были сделаны полки на стенах. Даже пол под ногами был, как ни странно, из древесины. Конечно, от этого он ровнее и не так холодит ноги, как шершавая бетонка в их бывшем Доме, но на сколько дней хватило бы всего этого богатства. Не пришлось бы лишний раз ходить в Каньон и собирать в Лесу сухую древесину. Каньон… Лес… Океан… Лэн вспомнил последние, насыщенные невероятными событиями дни. Землетрясение, разрушившее Дом. Океан, поглотивший Лес. Чарка, Рэкеты, драки и погони. Но почему он здесь и почему один? Где Риит? Лэн затравленно оглянулся. Выхода из комнаты не было. Он заперт, замурован навечно в этой камере! Вот так попался! Как хитро облапошила его чарка. Восстановила против Семьи, защищала, спасала от Рэкетов, всяких опасностей, а сама упорно вела к своей цели. Но только ли это дело рук одной Риит? Все последние события выстроились в одну цепочку. Землетрясение, гибель Дома, Леса, Семьи… Здесь кроется единая цель – нанести удар Городу. Стереть его вместе с жителями с лица Земли. Уничтожить последний оплот цивилизации. А стоят за всем этим они – чарки со своим Океаном. И, может, Лэн – единственный, кто остался в живых в настоящий момент из всего Города. Единственный представитель человечества на планете.

– Ну, нет! – взъярился Лэн. – Это вам так не пройдет! Всякая нечисть морская будет свои мерзкие лапы подымать на человека! – и он, схватив подвернувшийся под руку стул, начал крушить все вокруг. Развалился под ударами стол. Сыпались на пол полки со своим содержимым. С грохотом лопнул светильник, и все погрузилось в темноту.

Наступившая тьма навалилась на Лэна, осознавшего вдруг свою беспомощность, вытеснила хлеставшую через край ярость и вселила на ее место страх. Страх и бессилие. Бросив обломки, оставшиеся от стула, он забился в угол, скорчился, вжался в него как мог и затих. Темнота давила. Вдобавок к ней после грохота сокрушаемой мебели наступила тишина. Ни шороха, ни стука. Тишина покоя. Тишина смерти.

Лэн не знал, сколько он пробыл в оцепенении, беззащитный и бессильный. Наконец, он уловил еле слышимые далекие шаги. Кто-то приближался к камере, кто-то грозный и беспощадный, создаваемый его воспаленным мозгом в образах жутких химер и чудищ. Со щупальцами, клешнями. Хвостатых и рогатых. Лэн был уже не в состоянии противиться року и покорно ждал.