Сергей Сюрсин - Фантастика. Все демоны. Чарка

Она уходит, но возвращается ни с чем.

– Обойдемся, – выкручиваю из камеры объектив и пытаюсь рассмотреть стекло через него. При ближнем рассмотрении оно оказывается действительно странным. Осколки составляют с ним одно целое, границы исчезли. Или это объектив смазывает границы? Нет, не смазывает. Вот крупный осколок вошел в стекло под углом, а его конец чуть выступил с другой стороны. Как нож в масло. Чушь какая-то, сплошная загадка!

– Ничего не пойму, – отрываюсь в растерянности от окна. – Такое невозможно. Тут специалисты нужны.

Снимаю камерой окно, подробнее отверстие и осколки.

– Что еще?

– Посуда побита, – указывает Галка на полку. – Весь пол был усыпан, но уже прибрались. Наверно, Лариса.

– Заснимем и посуду, которой нет.

Затем мы долго роемся в столе Олега, выискивая в его записях малейшую зацепочку, которая могла бы пролить свет на причину его исчезновения.

– Ничего, – захлопываю, наконец, дверцу. – Поехали дальше.

– К Ларисе?

– Сначала на студию заскочим.

Галку с восторженными, широко раскрытыми глазами оставляю в операторской у Димыча, а сам отравляюсь к Валентине. С Валентиной меня связывают сложные и непонятные отношения. Знакомые с институтской скамьи, мы уже успели достаточно изучить и надоесть друг другу, чтобы связывать воедино наши судьбы. Наши дороги то расходились, то сходились и вот опять скрестились в студии. Она так и осталась не замужем. Я иногда скрашиваю ей вечера, оставаясь даже на ночь. Это нисколько не мешает мне подцепить на следующий день другую девочку или удариться в загул. Претензий друг к другу мы не предъявляем. Меня это устраивает, хотя по студии ползут слухи о нашей предполагаемой свадьбе. Источников их возникновения я, как ни пытаюсь, доискаться не могу и иногда, поддаваясь им, подумываю – а не жениться ли, в самом деле? Чем Валентина не жена? И квартира есть, машина – старый разбитый «москвич», доставшийся ей в наследство от деда. Но внутренний голос советует мне не торопиться. Уж слишком Валентина эмансипирована. Мне же нужна жена, а не депутат горсовета. К тому же не хочется лишаться свободы, избавляться от, скажем, несемейных привычек.

Валентина отрывается от бумаг и изучающе окидывает меня взглядом поверх очков.

– Опять, – качает она головой.

– Бывает, – развожу я руками, как провинившийся школяр. – Мне, собственно, машина нужна. На денек – другой.

Валентина смотрит на меня, но я выжидающе молчу, предпочитая избегать продолжения. Тогда она роется в сумочке и бросает на стол связку ключей.

– Доверенность еще действует?

– Ага, – киваю я головой, сгребаю ключи и спешно ретируюсь.

– Пьяный не езди! – кричит Валентина вдогонку.

Димыч, как я и подозревал, уже клеит Галку, коршуном нависнув над ней. А она сидит за пультом и лупает глазами на мониторы.

– Отстань, занята, – грозно предупреждаю я, вытаскивая Галку из операторской.

Старший лейтенант, вывернувший из-за угла, идет неспеша по тротуару. Поравнявшись с нами, он оглядывается и ныряет в приоткрытую дверку.

– Привет!

– Салют, старлей! Принес?

– Конечно. А это кто? – он оглядывается на сидящую сзади Галку.

– Это со мной. Не беспокойся – не проболтается, – Галка, предупрежденная заранее, сидит тихо.

Старлей недовольно топорщит рыжие усы, но Все-таки раскрывает дипломат и вынимает оттуда папку.

– Только быстро, пока не хватились, – предупреждает он. – Минут десять – пятнадцать, не более.

Торопливо листаю дело. Заявление истицы об исчезновении мужа… Акт обследования квартиры… Битая посуда на полу… Акт опроса сотрудников по работе… Распоряжение об объявлении розыска пропавшего без вести Ветрова Олега Александровича… Перелистав для верности еще раз, захлопываю папку.

– Ну, – спрашивает старлей, – есть что?

– Ничего существенного. Слабо работаете.

– Улик ноль. Ни одной стоящей версии, – пожимает он плечами. – Темное дело.

– Кто ведет?

– Павлюк.

– Капитан? – удивляюсь я. – Как это его угораздило? Ведь он от таких дел бежит как от огня.

– Ну, других он остерегается не меньше. На этот раз не повезло. Преступность растет, людей не хватает. Вот его и приобщили к делу.

– Он же не будет им заниматься. Время протянет, а затем спустит на тормозах… – я вспоминаю, что позади меня сидит и слушает человек, напрямую заинтересованный в положительном исходе розыска, и срочно меняю тему. – Между прочим, здесь не все. Кое-что вы пропустили.

– Что? – оживляется лейтенант.

– Не сейчас. Потом, может быть. Самому еще не ясно, есть здесь какая связь или нет. Ну, спасибо, – жму ему руку.

– Куда теперь? – спрашивает он.

– Пройдусь сначала по вашим следам, потом будет видно.

– Будь осторожнее. Наши пронюхают, – житья не будет.

– Сообщи, если что новое появится.

– Сообщу, – он хлопает дверкой и также вразвалку направляется назад.

– Это кто? – шевелится сзади Галка.

– Да так. Товарищ мой давний.

– Ты узнавал у него про Олежку, да? – голос ее чуть дрожит.

– В общем-то, да, – мне не хочется ее обнадеживать, но и обманывать душа не лежит. – Ничего у них определенного. Расследование провели так себе, поверхностно.

Галка молчит, но я чувствую, что ей сейчас плохо. Очень плохо.

– Не унывать! – прикрикиваю на нее как можно бодрее. – У нас еще уйма работы. Едем к Ларисе.

Дорога идет через пойму реки. Высоко поднятая над землей дамба, укатанная сверху асфальтом, позволяет пользоваться ею в любое время года, даже весной, когда вышедшая из берегов река заливает все вокруг на десятки километров, превращая пойму в безбрежное море. Вода давно уже сошла, и на том месте, где раньше плескались вольные волны, теперь колышутся под порывами ветра зеленые травы, вымахавшие уже почти в рост человека. Изредка мелькают слюдяными блестками протоки и озерца, оставшиеся от половодья. Воздух напоен знойным ароматом луговых трав, звенит трелями невидимок-жаворонков и несмолкаемым стрекотом кузнечиков. Оторвавшись от земли, плывут в патоке миража дальние рощи.

Дорога, уходящая в сторону от шумной, забитой автомобилями магистрали пустынна. Ехать по ней одно удовольствие. Пользуясь этим, я развиваю приличную скорость. Галка, пересевшая вперед, испуганно вскрикивает, когда машину подбрасывает на ухабах. Лицо ее разрумянилось, глаза задорно блестят. Жаркий тугой ветер, врываясь в раскрытое окно, гуляет по салону, озорует, задирая подол ее платья. Обнажает стройные красивые ноги, треплет волосы и упорно залепляет прядями лицо, вызывая радостный восторг. Я то и дело отвлекаюсь от дороги, чтобы хотя бы мельком глянуть на эти ножки, на хорошенькое девичье личико, на завораживающую улыбку.

Внезапно мотор глохнет. Машина дергается так, что Галка припечатывается к переднему стеклу. Завывая шестернями заднего моста, «москвич» катит по инерции еще немного вперед и останавливается.