Артём Свечников - Между игрой и жизнью

После возвращения из той игры, Антон, по злой иронии судьбы, повредился рассудком. Теперь он панически боится любых замкнутых пространств, где есть стены или потолок. А Колян, — он просто ухал. Не прощаясь и ничего не объясняя, кинул секретарше заявление 'по собственному' и исчез. И вновь, Зоя точно знала, где его искать. Но она не могла пересилить себя, чтобы воспользоваться приглашением Мойры.

Зоя знала, что она должна продолжить свою борьбу. Подобно героине этой песни, она должна стать сильней и, бросив вызов безумной старухе, вернуться в тот кошмар, в котором жил её возлюбленный. И вернуться, не для того чтобы разделить этот кошмар с любимым человеком, как сказала та чокнутая азиатка, а вырвать свою судьбу из лап всех этих безумцев и уродов. Она должна, во что бы то ни стало, убедить Артура вернуться к ней. Во имя себя, своего будущего, своей мечты и своего счастья.

Допив коньяк, Зоя ещё раз посмотрела на оскалившийся череп, замерший на экране ноутбука, и неожиданно закричала от осознания собственного бессилия.

Она никогда не вернётся в тот обезумевший мир. В отличии от героини её любимой песни, — она оказалась слишком слаба, чтобы бороться за своё счастье. Иллюзия сильной женщины, с которой она себя отождествляла, — разбилась вдребезги и разлетелась на тысячи осколков, как и брошенный на пол гранённый стакан.

***

Стоя на крыльце неказистого двухэтажного здания, Артур любовался высокогорным пейзажем.

— Мда-а, — стоявший рядом с ним бритоголовый парень, озадачено почесал затылок. — А как ты с ней спасть-то будешь?

— Да никак, — легкомысленно отмахнулся от вопроса своего друга Артур. — Найму себе двойника. Всё равно в темноте ничего не разглядеть. Кстати, ты подработать случайно не хочешь?

Вздрогнув, Колян неожиданно перекрестился и замотал головой.

— А что? — продолжил издеваться на другом Артур. — Ты же сам когда-то говорил, что тебе всё равно какую бабень в койку завалить? Так чем тебя моя жена не устраивает?

— Так, то по молодости…, - с опаской поглядывая на Артура, стал 'отмазывается' его друг детства.

— Жаль, — едва сдерживая улыбку, вздохнул Артур. — Придётся, кого из местных нанимать.

— Ты сейчас шутишь что ли? — наконец-то догадался Колян.

— А какой ответ ты хотел получить на свой дурацкий вопрос? — уже не скрывая улыбки, поинтерисовался у друга Артур. — Лучше, вместо того, чтобы меня о всякой фигне спрашивать, придумай, как мою 'жену' от моих родителей спрятать. Отец может быть ещё меня и поймёт, а вот у матери, точно инфаркт будет, как только она Мойру увидит.

— Да больно-то и хочет твоя 'жена' со всеми нами общаться, — поморщился Колян. — Поздоровалась со мною так, словно помоями облила.

— А зачем вообще тебе понадобилось с ней знакомиться? Я же сказал, что единственное чувство, которое мы испытываем друг к другу, — это взаимная неприязнь, если не ненависть.

— Да мне просто интересно стало, что это за баба такая шустрая нашлась. Думал какая-нибудь очередная фифа силиконовая, а там это…, - не найдя слов, чтобы описать Мойру без забористого русского мата, Колян обиженно посмотрел на Артура — Но ты тоже хорош. Даже не предупредил, что на такой уродине женился. Я от её вида чуть импотентом не стал.

Фыркнув, Артур кивнул в сторону марширующих по плацу 'охранников' Мойры.

— Вон, какие девахи мою 'жену' охраняют. Хоть одна, да вылечит твою импотенцию.

Покосившись на женский отряд 'боевых китаянок', Колян лишь удручённо повесил голову.

— У них, в отношении нас, всё строго, — пожаловался он Артуру. — Любая, что с нами заговорит, тут же отправиться в какой-нибудь монгольский аул, баранов охранять.

— Значит, ты ими уже интересовался?

Ничего не ответив, Колян достал сигареты.

— Тебе не стоило сюда приезжать, — после долгой паузы произнёс Артур.

— А что ты мне прикажешь ещё делать? — выпустив сигаретный дым, задал риторический вопрос Колян. — До конца своих дней нянчится с Зойкой и с полоумным Антоном?

На этот раз, промолчал Артур.

— Она не стоила всего этого, братан, — тихо произнёс Колян. — Ты дал ей деньги, она о тебе забыла, ты разобрался с её папашкой и она снова про тебя забыла. Как не крути, но она обычная шлюха.

— Как не крути, — проигнорировав выводы друга о Зое, Артур посмотрел на бредущую к зданию девушку, которую сопровождала пожилая женщина, — но вон та девчонка, всего этого стоила. Пошли, познакомлю тебя с Катриной и с самой настоящей француженкой. Помнишь Кэрну?…

***

Подойдя к окну провинциального аэропорта, девушка задумчиво посмотрела на взлётно-посадочную полосу.

— Ты всё ещё можешь вернуться назад, — раздался из сотового телефона голос Мисаки. — Эти люди даже не пытаются скрыть того, что они сделают со всеми нами после завершения 'эксперимента'.

— Ты тоже могла вернуться, — невпопад ответила девушка. — У тебя был шанс отказаться от предложения Мойры.

— Я не могла! — в весьма резком тоне возразила Мисаки. — Если бы я не согласилась делать для неё эти проклятые кольца, она, в свою очередь, не настояла бы на том, чтобы Роберта и Бельчонка оставили в 'Песочнице'.

— Ты считаешь, что жизнь этой девочки ценнее твоей?

Вместо ответа, в трубке раздались короткие гудки.

Грустно улыбнувшись, Сачи нажала на 'сброс'.

***

Мисаки сделала свой выбор. Она сознательно решила пожертвовать собой ради двух людей, с которыми познакомилась чуть больше месяца назад. И она прекрасно понимает, что её жертва всего лишь откладывает для этих двоих неизбежное.

Мисаки правильно поняла подтекст заданного вопроса. Стоит ли её жертва того, чтобы дать девочке с беличьим хвостом несколько месяцев жизни? И Мисаки не захотела отвечать на этот вопрос. Она приняла решение и больше не хочет над этим задумываться.

Но если поступок Мисаки понятен и объясним, то ради чего жертвует собой та, которую зовут Сачи?

Задумавшись, девушка провела пальцем по стеклу.

Самая красивая в школе, самая популярная в музыкальной группе, самая привлекательная невеста. И как итог её красоты и популярности, — одиночество и забвение.

Ослеплённая своей красотой и популярностью, она даже не заметила смерти своих родителей. Стыдно признаться, но сейчас она не может вспомнить время года, когда их хранили. Вроде, была весна или осень, а может быть, — позднее лето? Тогда ей казалось это не важным, родители ушли, но у неё осталась целая куча друзей и поклонников. Сама мысль об одиночестве тогда казалась полнейшим абсурдном.

Всё исчезло в один миг. Последний осколок детских иллюзий был растоптан человеком, которому она предложила себя в качестве оплаты долга. Она никогда не забудет гримасу призрения на его лице и слова о престарелой зарёванной шлюхе. Дура!!!