Игорь Денисенко - Программист

— Ну, здравствуй Программист, — говорит Павел Маркович, без тени улыбки на лице. Сухо и казенно, как эти наручники на моих руках. Показатель того, что взялись за меня серьезно.

— Здравствуйте, Павел Маркович… Только я устал говорить, что я не программист. Называйте, как угодно — компьютерщик, айтишник, системный администратор, но не программист. Программисты, они программы пишут, если вы не в курсе?

— Может быть… Только во-первых, ты у нас проходишь по документам как «Программист», а во-вторых, как ещё эту твою спланированную операцию по хищению государственных секретов назвать, как не запрограммированной? А?

— Вы это про что?

— Ой, не валяй дурака! Или тебе очную ставку с гражданином Давлетияровым Александром Максутовичем 1965 года рождения устроить? Не знаешь такого? Тогда ты наверняка знаешь его как вора рецидивиста под кличкой Артист. В данный момент он находится в камере предварительно заключения и рассказал нам много интересного про нанявшего его колдуна…

— Так если рассказал, зачем мне повторятся? Или вы как менты с одного раза не понимаете?

— Не понял?

— Да. Анекдот такой есть. Подходит пьяный к милиционеру и говорит ему: «Хочешь, я тебе смешной анекдот расскажу?» А тот ему: «Ты, что! Я же милиционер!» А пьяный: «Хорошо, я тебе два раза расскажу.»

— Врезать бы тебе… Но это успеется… Зачем делал слепок ключа от сейфа? По чьему заказу?

— По своему, мне одна вещь вам не нужная была нужна.

— Какая?

— А вы сейф откройте, покажу…

— А чего же не воспользовался отмычкой? Тяму не хватило ключ сделать?

— Хватило, сделал.

— Тогда почему не открыл? Я же тебя в кабинете на час оставлял? И что за документ тебе тут был нужен?

— Так я понял, что спецом оставляли, что я дурак что ли в петлю лезть?

— Догадался или сказал кто?

— Конечно, догадался…

— Так, что за документ?

— Вы меня простите Павел Маркович, но я точно названия не вижу, картинка в голове не четкая, только как выглядит примерно, знаю…

— Хорошо, иди сюда…

Встав со стула, я подошел к сейфу в углу кабинета. Маркович же не таясь набрал код и засунув ключ открыл сейф. Сейф оказался полон увесистых толстых папок.

— Содержимое я тебе почитать, конечно, не дам, но смотри внешне. Эта папка? Эта? Или Эта?

Между папок мелькнул голубой тисненый листок векселя.

— Вот этот документ, — тяну я обе руки к заветному листку. И наручники с моих рук спали, чтобы через мгновение защелкнутся на руке Павла Марковича, приковав его правую руку к ручке сейфа. Замок сейфовый у меня силенок бы открыть, конечно, не хватило. Максимум на что я пока способен, это ложкой чай размешать, или сигарету из пачки взглядом вытащить, но замочек на наручниках весьма прост, с ним давно договорился.

— Это что за фокусы? Ты на что надеешься? Быстро открой наручники! Кому сказал!

— До свидания Павел Маркович, некогда объяснять. Но на врагов я не работал и не работаю, и более мне ничего от вас не нужно, — говорю я, складывая вексель вчетверо и пряча в карман.

Сейчас! Сейчас секретарша, страдающая извечной женской болезнью, выйдет из приемной в туалет, носик припудрить. Двойные плотные двери в кабинете шефа звук наружу практически не выпускают, проверено. Пусть он там хоть охрипнет от крика. Быстро шагаю к дверям. Открыл первые, тут же вторые, тут же захлопнул за собой обе, и крик Марковича остался по ту сторону. Выхожу из приемной. А на встречу знакомое лицо, и, кажется, оно что-то успело услышать.

— Привет! Чего там Маркович кричит что ли?

— Да не в духе он сегодня, — улыбаюсь я, — лучше не заходить. Попадешь под горячую руку…

— Спасибо, что предупредил!

— Пока! — говорю я и иду к лестнице. Сейчас же вниз по лестнице. Сил нет, как хочется бежать, но идти стараюсь не сильно быстро, чтобы не привлечь внимание. Привезли меня с черного входа, значит выходим только через парадный. Епифанцеву скучно на вахте, он вышел покурить у входа. Знает или нет про меня? Знает или нет? Будем считать, что сержантику начальство не докладывало.

— Привет служивый!

— Здорово программист!

Раскланиваюсь с охранником и почти бегу через маленький сквер у здания. Вскакиваю на улицу Ленина и, уже не скрываясь, бегу по ней, как угорелый, и слышу крик за спиной.

— Стой! Стой!

Раздается рев догоняющей меня машины, и я бегу из всех сил. Но рев всё ближе, и свернуть тут некуда. Сплошное длинное здание центрального универсама. Оборачиваюсь на миг, чтобы посмотреть как далеко преследователи и вижу, что меня догоняет «Пожиратель дорог».

— Ну, ты псих! Быстро в машину!

Падаю на сиденье к Сашке и едва перевожу дух. Москвич с ревом устремляется на трассу в аэропорт.

— Ты как тут оказался? — первое, что произнес я, когда смог говорить.

— Стреляли. Пацан твой Колька позвонил…, сказал, что забрали.

— А откуда ты узнал, что я сбегу?

— Олега! Ты уже у нас эктрасекс! Я в тебя верил! — широко улыбаясь ответил Саня придавливая педаль газа до пола.

Два перепуганных бледных лица с большими баулами ждут меня у окошка регистрации на посадку. Мои любимые… Мама и Жена.

— Ты где потерялся?

— Что случилось?

— Всё нормально!

— Какой нормально! Пять минут до окончания регистрации осталось!

— Всё потом, потом ругать будите…

Обеими руками обнимаю я своих родных и близких, и оборачиваюсь к Сане.

— Спасибо друг!

Через полчаса после взлета, когда убедился, что самолет не разворачивают, я уснул. Не то слово, просто отключился в тесном кресле самолета. И снится мне удивительный сон

«… Разрушенный город, заросший буйной растительностью. Остатки жителей заперты в высотке. Снизу свирепая охрана не выпускающая никого…

А в здании мерзко и гадко, и безнадежно. Оставшиеся в живых, здесь как в резервации. Ободранные стены с грязными надписями, весь пол усеян мусором, обломками мебели и офисной техники… И люди вокруг на людей не похожи, а на животных. Загадили сволочи, подумал я, морща нос и оглядываясь по сторонам, боясь наткнуться взглядом на какую-нибудь сволочь, опорожняющую тут кишечник. Или увидеть совокупляющуюся парочку, что тоже здесь бывает… Но я могу летать. Стоя вертикально скольжу в воздухе буквально в десяти сантиметрах от грязного пола. Перелетаю из одного конца этажа в другой, поскольку там меня ждут. Меня ждет небольшая группа с серыми лицами, изможденными и почти безжизненными, лишь тоска читается на лицах, и робкий призрак надежды.

— Пошли, — сказал я, коснувшись ногами ступенек. И мы стали подниматься все выше и выше, пропуская этаж за этажом, пока не поднялись на крышу. Со скрипом открылась оббитая жестью дверь, и солнце ласково погладило по затылку. Жмурясь от яркого света и ослепительной синевы неба, я шагнул на крышу, и за мной проследовали остальные. С крыши 40этажного дома открывался изумительный вид. Зеленый ковер пышной растительности расстилался до самого горизонта. Лишь высотные дома торчали из него как редкие зубы. А развалины простых пятиэтажек давно были скрыты кронам могучих деревьев.