Рэки Кавахара - Ускоренный мир 8: Двойная звезда судьбы

Какое-то время оба они молча лежали на широкой одноместной кровати.

Перед их глазами был потолок комнаты Такуму и приклеенный на него постер формата А2.

На нём был изображён взрослый кендоист. Никакого текста на постере — скорее всего, Такуму напечатал его сам, по фотографии. Человек, запечатлённый на постере как раз в момент взмаха, и немного расплывающийся кончик бамбукового меча. Пусть это лишь двумерная фотография, от неё исходила такая мощь, что тело Харуюки наполнилось жаром.

Харуюки передал по связывавшему их нейролинкеры кабелю тихий мысленный голос:

— Этот человек — твой учитель? Партнёр?

После небольшой фазы донёсся тихий ответ:

— Нет. Он выступал пятьдесят лет назад.

— Ты… хочешь быть как он?

— Скорее… он мой кумир. Глупо надеяться на то, что я смогу быть как он. Понимаешь, в 1990-х годах он победил в шести национальных чемпионатах. Этот рекорд до сих пор не побит. [2] Речь идет о Миядзаки Масахиро.

— А-а… какая лучшая попытка?

— Три победы. И даже это величайшее достижение.

Выходит, на фотографии перед ним изображён лучший кендоист в истории Японии… да что там, всего мира. Осознав это, Харуюки прошептал:

— Интересно, как себя чувствуют такие сильные люди?.. У них, наверное, нет ни сомнений, ни тревог…

— …Когда он закончил спортивную карьеру и стал тренером, у него взяли интервью. Тогда он сказал: «Я так ничего и не постиг. Я словно брожу по тёмному тоннелю и никак не могу отойти от входа.»

— Эх… ясно… — со вздохом ответил Харуюки, а затем продолжил свои мысли: — Но если ты бродишь в темноте, откуда ты знаешь, что это вход? Может, ты уже нашёл выход?

Харуюки на мгновение прервался, а затем продолжил.

— Я понимаю, что меня с ним сравнивать ещё глупее… но… но и я так часто думал о том, что застрял в безвыходном тоннеле… но всегда находил выход. Всегда… да, за выходом обнаруживался лишь следующий тоннель… но всё же …

Отчаянно пытаясь подобрать слова, Харуюки повернул голову влево и посмотрел на профиль лежащего в метре от него Такуму. За бледными щеками и дужками очков были видны всё ещё полные слёз глаза, которыми тот продолжал смотреть на постер.

Решившись, Харуюки перешёл на настоящий голос и сказал то, что на самом деле хотел:

— Таку… ты только что ради меня прервал свой собственный Тёмный Удар. Ты пошёл наперекор ISS комплекту и застрелил самого себя, чтобы спасти меня. Я верю, что это и был настоящий ты. Пусть ты обратился к комплекту единожды, пусть управлял силой тьмы… но я верю, что ты можешь разрубить эту связь и пробиться к выходу из тоннеля.

Он не произнёс эти слова раньше, потому что губы его сковывал страх. Он боялся того, что после их разговора он встанет, попрощается с ним и пойдёт охотиться на Маженту Сизза, а потом и на Общество Исследования Ускорения.

Но даже после того, как Харуюки закрыл рот, Такуму продолжил какое-то время молча смотреть в потолок.

Прошло около десяти секунд перед тем, как он вдруг задал неожиданный вопрос:

— Хару… вчера, когда мы сдавали сольное пение на музыке, ты выбрал в качестве песни «Подарите мне крылья»?

— А… да, — после небольшого замешательства Харуюки кивнул.

Такуму перевёл на него взгляд и слегка улыбнулся.

— Нам предложили столько вариантов, но почему ты выбрал именно её? Кажется, она тебе раньше не нравилась?

— А-а… как бы объяснить… — почувствовав, как страх покидает его грудь, Харуюки натянуто улыбнулся. — У меня не то чтобы была веская причина не любить её… просто раньше мне всегда казалось, что эта песня о «несбыточном».

— …

Такуму молча смотрел на него в ожидании продолжения.

— Наверное, эту мысль мне подкинул мой цинизм, но… первая строчка в песне это ведь «Если бы мне даровали одно желание, я попросил бы крылья», так? Мне отчего-то казалось, что под этой фразой подразумевалось то, что этому не суждено случиться. И эти слова настолько точно отражали моё состояние на тот момент… что я никак не мог заставить себя полюбить её.

Вновь переведя взгляд на потолок, Харуюки вскинул правую руку, словно пытаясь дотянуться ей до неба, скрытого за бетоном.

— Но… когда я послушал выданные нам аудиофайлы и вновь вслушался в текст… я подумал, что я, возможно, не так её понял. Э-э… м-м…

Хуже всего на свете у Харуюки получалось высказывать словами сокровенные мысли. Но он продолжал водить над собой рукой, словно птицей, летающей в небесах, и продолжал говорить:

— Возможно, эта песня не о том, исполнится желание певца или нет. Она о желании достичь беззаботного неба… и о том, как человек, ведомый этим желанием, постепенно движется вперёд. Короче… вот… смысл в том, что…

На этом месте красноречие Харуюки окончательно отказало, и он начал хватать ртом воздух. Начатую фразу закончил Такуму:

— Смысл в том, что важен не результат, а процесс… само состояние непрерывного путешествия…

— Д-да. Именно, — сжав вытянутую руку в кулак, Харуюки бодро продолжил. — Давным-давно Черноснежка-семпай сказала мне, что сила не означает стремление к победе. А потом и Синомия сказала, что истинная сила — в том, чтобы двигаться вперёд, несмотря на все поражения, падения и ошибки… вот я и подумал: может, в этой песне поётся про то же самое?.. И тогда мне стало немного стыдно за то, что я не полюбил эту песню раньше… хотя, быть может, я стал терпимее относиться к ней просто потому, что умею летать в Ускоренном Мире…

Харуюки сложил руки за головой, улыбнулся и добавил:

— В любом случае, спел я отвратительно. Хорошо, что в стенах школы запрещено записывать голоса людей без их разрешения.

— Вот тут ты не прав, Хару.

Повернув взгляд в сторону, Харуюки увидел, что Такуму вновь улыбнулся и уставился в потолок. Он прикрыл глаза, словно вспоминая вчерашнее, и прошептал:

— Ты, может, и не заметил, но Ти слушала твоё пение со слезами на глазах.

— Э… — Харуюки тут же лишился дара речи.

Продолжая улыбаться, Такуму мягко добавил:

— Ещё совсем недавно я, увидев её в таком состоянии, наполнился бы страшной ревностью и ненавистью к себе… но… но в тот момент я обрадовался. Я смотрел на Ти, плачущую от твоего великолепного выступления, и радовался. И в этот момент… в этот самый момент мне показалось, что на какую-то секунду мы, как и раньше…

Под конец его голос дрогнул, и из закрытых глаз вновь скатились прозрачные капли.

Сердце Харуюки кольнуло, и он стиснул зубы. Но он тут же повернулся набок и, оперевшись на локоть, произнёс:

— Не «как раньше». Это и есть настоящее. Это то, кем мы стали. Таку, ты нужен мне и Тию!

На мгновение Такуму отвернулся, словно убегая от слов Харуюки.

Но Харуюки знал, что эти слова достигли его души. Потому что именно их он передал ему во время битвы в Ускоренном Мире…