Рэки Кавахара - Ускоренный мир 8: Двойная звезда судьбы

— Но… оно всё ещё внутри меня, — тихим голосом закончил свой рассказ Такуму и сжал синий нейролинкер в своих руках. Он не надевал его с тех пор, как вышел из ванной. — Этот комплект всё ещё прячется где-то в моем нейролинкере… а часть его, возможно, кроется и в моей голове. Он постепенно впитывает силы других комплектов, с которыми связан, и становится сильнее с каждой секундой. Этой ночью… мне вновь может присниться кошмар, и я вновь могу проснуться, наполненный тёмными мыслями. Поэтому Харуюки и предложил сегодня переночевать вместе, чтобы не допустить этого. И… именно поэтому мы вдруг пригласили тебя, Ти. Всё это… произошло по моей вине, из-за моей глупой затеи…

Смолкнув, Такуму склонил голову.

Неподвижно стоявшая всё это время Тиюри вдруг подошла к нему, села на колени, протянула к нему бледную руку… и осторожно вытерла слезу, появившуюся в левом глазе Такуму. Затем она тихо прошептала:

— Прости, Таккун…

— Э?.. — Такуму удивлённо поднял голову.

Тиюри продолжила, смотря прямо в его глаза:

— Таккун, я всегда знала, что ты очень ранимый и добрый человек… прямо как Хару. Но… именно я больше всех эксплуатировала твою доброту…

Её большие кошачьи глаза, всегда полные огня, медленно закрылись. Тиюри опустила руку, села перед своими друзьями и, открыв глаза, уверенно сказала:

— Когда я была маленькой, я упрямо верила в одну вещь. В то, что сколько бы лет ни прошло, как бы мы ни изменились, мы втроём всегда будем счастливы вместе. Но я знала, что это невозможно. Никто не может остановить течение времени… и никто не может повернуть его вспять. И я понимала всё это, но… я всегда, всегда молилась о том, чтобы наше счастье продлилось хоть чуточку дольше…

Она глубоко вздохнула…

Затем обвела Харуюки и Такуму взглядом и вдруг произнесла совершенно неожиданные слова:

— Хару, Таккун. Я сейчас скажу вам кое-что, о чём знает только моя семья… скорее всего, моему отцу жить осталось не так долго.

Эти слова словно попали прямо в мозг Харуюки, миновав уши, и он не сразу понял, что она имела ввиду. Такуму эти слова тоже застали врасплох, и он даже не шелохнулся.

Тиюри, продолжая сидеть напротив них с умиротворённым лицом, продолжила:

— Вы ведь знаете, почему я попадаю под «первое условие бёрст линкера»?

— Да…

Харуюки кивнул и вспомнил.

Для того чтобы стать бёрст линкером, то есть установить Брейн Бёрст на свой нейролинкер, необходимо выполнить два условия. Первое — нейролинкер необходимо носить с младенчества. Второе — нужно иметь высокую совместимость с квантовыми механизмами коммуникации нейролинкера.

Второе условие требовало либо большого опыта фулл дайва, либо долгих тренировок, к которым и прибегла Тиюри. Но выполнение первого условия от воли будущего бёрст линкера не зависело. Можно сказать, что возможность стать бёрст линкером наполовину определялась его судьбой.

Есть две основных причины, по которым нейролинкеры надевают на младенцев — неспособность самих родителей к воспитанию, и их желание начать их обучение пораньше. Харуюки попадал под первую причину, а Такуму — под вторую, поэтому оба они с самого рождения жили с нейролинкерами.

Но Тиюри была особым случаем.

Вскоре после рождения её отец практически потерял способность говорить из-за заболевания. Но родители Тиюри хотели, чтобы их любимая дочь слышала голос отца, поэтому они и пользовались возможностью «мысленной передачи голоса» нейролинкера, чтобы отец мог разговаривать с ней с младенчества.

Примерно такого объяснения Харуюки и Такуму и ждали от неё, но Тиюри вместо этого сказала:

— Болезнь, лишившая моего папу голоса — рак гортани.

— …!

Тиюри тут же поспешила кратко покачать головой, чтобы успокоить ошарашенных друзей.

— Не беспокойтесь, это не значит, что его жизнь постоянно под угрозой. После изобретения радиотерапевтических микромашин рак стал куда менее опасным, чем раньше. Но… когда он начинает давать метастазы и атаковать клетки в разных частях тела, медицина всё ещё практически бессильна. За последние десять лет у папы появлялись метастазы в пищеводе и лёгких… врачам удавалось подавить их с помощью микромашин, но… они сказали, что не могут дать оптимистичных прогнозов относительно следующего раза…

Хотя Тиюри и старалась улыбаться и звучать бодро, Харуюки не мог не заметить слезинки в её глазах.

— Естественно, и папа, и мама делают всё возможное, чтобы я не переживала по этому поводу… но ведь я столько лет прожила с ними. Естественно, я заметила, что папа очень страдал от побочных эффектов лечения. Что маме приходилось не раз вскакивать посреди ночи, чтобы пытаться облегчить его боль. Поэтому, когда лечение заканчивалось, и папа выздоравливал, я всегда молила Бога о том, чтобы он оставил всё как есть. Чтобы и я, и папа, и мама, и Хару, и Таккун оставались здоровы и дружны. Это было… в четвёртом классе. Для меня то время… те ежедневные игры сейчас кажутся воистину золотым временем…

Тиюри замолчала и посмотрела в потолок, чтобы не дать слезам скатиться с глаз.

Харуюки, не силах произнести ни слова, вспомнил лицо отца Тиюри.

В третьем-четвёртом классах, когда они возвращались домой с улицы, он всегда радушно встречал их в квартире Тиюри, кормил их и даже разрешал мыться в ванной. Но, хоть Харуюки и был хорошо знаком с её отцом, он ни разу не замечал того, что тот все эти годы сражался с тяжёлой болезнью. На его худощавом лице всегда была улыбка, и он нередко сам принимал участие в их играх.

— Тию… я… ничего…

«Не замечал», — пытался сказать Харуюки, но Тиюри вдруг вновь посмотрела на него, улыбнулась и покачала головой.

— Я ведь сказала, пока с ним всё в порядке. А может, других вспышек больше не будет вовсе. Поэтому… если честно, мне незачем было жить в постоянном страхе перед будущим. Но я всегда делала вид, что не вижу изменений… даже не пыталась понять чувства Таккуна… а потом и вовсе стала жить прошлым и пыталась постоянно вернуться в него. Я… понимаю, почему Таккун прошлой осенью попытался выяснить, о чём я думаю. Ведь я всегда, даже когда была рядом с ним, никогда не видела его таким, каким он был.

И тут…

Всё это время молчавший Такуму резко сжал кулаки и замотал головой.

— Нет… Ти, ты не права. Это моя вина в том, что я не доверял тебе. Это я не замечал того, что мучило тебя всё это время. Я… я просто пытался давить на тебя, заставить тебя смотреть лишь на меня. И в результате… я установил на твой нейролинкер…

Его отчаявшийся голос очень походил на тот, каким он разговаривал в ходе недавней битвы с Харуюки.

Но Харуюки верил, что теперь он выдавливает из себя слова не только из-за чувства раскаяния и ненависти к самому себе. Именно поэтому он молчал.