Марк Романов - Именем Корпорации!

Прикинувшийся ветошью агент внимательно просматривал переход, и делал для себя отметки в памяти. Задумчиво подперев подбородок кулаком, он старательно шевелил губами, изображая потенциального клиента неизвестного ему О. Семёнович и компании.

Когда из ответвления перехода, ведущего к санблоку, появилась она, Спенсеру удалось удержать на лице отсутствующе-нейтральное выражение, хотя сердце в его груди стучало так сильно, словно старалось пробить рёбра и выбраться наружу.

Тёмно-каштановые волосы, уложенные в кажущуюся простой причёску, небольшая диадема из неброской платины и небольших гранатов, лёгкий макияж, подчёркивающий тонкие черты лица и лёгкую раскосость глаз. Несколько тонких браслетов из золота и серебра на руках, маленькая сумочка из бардовой кожи.

Всё это Спенсер увидел сразу, объёмно и чётко, словно стоял не в почти десяти метрах, рядом с женщиной. Которую когда-то любил, как мог и как умел… Сердце, гулко бьющееся до того, замерло, когда рядом с Тайной появился высокий худой мужчина в изысканном дорогом смокинге, смотревшемся на нём, как на вешалке. Холодок пробежал по спине агента, и его бросило в пот.

Мужчина неожиданно изящно взял под руку улыбнувшуюся ему с обожанием Тайну, и они двинулись к выходу в главный зал. Обтянутое смуглой кожей лицо человека в смокинге – с тонкой ниточкой усов над верхней губой и заплетёнными в косичку чёрными волосами – сейчас, как никогда, походило на нагло усмехающуюся морду хищника из семейства псовых.

Кловис Инульгем хитро прищурился в сторону замершего Спенсера, как бы говоря: «видишь ли, друг, я тут просто проходил мимо…». Агент встретился с Кловисом глазами… и сделал вид, что не узнал ни его, ни его спутницы. Только один Создатель знает, каких усилий со стороны Спенсера потребовало это простое действие.

Инульгем с Тайной исчезли в силовом поле дверей главного зала космопорта, и только тогда Спенсер выдохнул. Сердце заходилось в бешеном стуке, кровь пульсировала в висках набатом, а внутренности, казалось, завязались узлом. Агент осознал явленное ему предупреждение, и, развернувшись, поспешил обратно в VIP-зал, к столику, где оставил доктора Гриффина.

«Дьявол… Надо было послушать Льюиса… – мысли неслись в голове, как пули из анахроничного автомата. – Повёлся, как маленький! Чёртов Инульгем всё это время следил за нами. Тайна с ним, и в его власти. Чёрт…»

– Да что ты от меня хочешь, Саймон?! – закричал Льюис на своего друга. – Она тебя не любит, понимаешь? Что я могу сделать с этим?

Гриффин в сердцах стукнул кулаком по столу, от чего стоящие на нём маленькие стаканчики с образцами генетического материала подпрыгнули и зазвенели. Его лучший друг, Саймон Кост, хмуро смотрел на Льюиса, разгорячённого ссорой.

– Смею напомнить, что это не ты, а я с ней познакомился. И почему, почему она предпочла тебя? Что ты можешь ей дать? Тоже мне, подающий надежды учёный-биолог, хирург-недоучка, каждый день потрошащий чужую память на благо Корпорации!

– А что можешь дать ты, агент-хуент? Думаешь, все вокруг должны сраться при твоём появлении? А некоторые даже бабочками?

Льюис был крайне зол. Ещё никогда до этого он не испытывал настолько жгучей злости и ярости к своему другу. Он и Саймон прошли долгий путь от никому неизвестных работников Корпорации до выдающегося специалиста по корректировке и удалению памяти, и одного из самых неуловимых и неуязвимых агентов. И вот теперь между ними встала одна проблема. Одна изящная, хрупкая и миниатюрная проблема со светлыми волосами и карими глазами, которая предпочла агенту его не столь заметного друга.

– Посмотрим, что я могу, – сказал Саймон, громко хлопнув напоследок дверью в кабинет Гриффина. Льюис с досады ударил раскрытой ладонью по краю стола. Несчастные склянки снова звякнули в своих креплениях. Доктор был зол. На самого себя, что не пожелал жертвовать своими чувствами ради амбиций и желаний лучшего друга. На свою избранницу, которая, пусть и случайно, но встала между ними. На Саймона, неожиданно проявившего себя с такой тёмной стороны, чтобы опуститься до угроз.

Но если бы Льюис Джероми знал, к чему приведёт его отказ, он вряд ли бы отказался.

– Как вас зовут?

Голос раздавался отовсюду и ниоткуда сразу. Мягкое свечение комнаты коррекции памяти мешало чётко рассмотреть предметы и сидящего напротив доктора высокого худощавого мужчину в костюме.

– Льюис Джероми Гриффин, – ответил доктор.

– Какую должность вы занимаете?

– Ведущий специалист в проекте коррекции и удаления памяти.

До плановой проверки оставался ещё месяц, и этот неожиданный вызов на прохождение проверки лояльности выбил Гриффина из привычного графика. Он не понимал, что происходит, почему в нём усомнились, и кто мог донести на него. Впрочем, последнее уже не было таким уж загадочным.

– Вы готовы подтвердить свою преданность и профессиональное соответствие занимаемой должности? – спросил мужчина скучающим голосом. Льюис утвердительно кивнул.

– Отлично, – в голосе собеседника прозвучали удовлетворительные нотки. – Тогда приступайте к своим прямым обязанностям. Наблюдатель Кловис Инульгем приступил к работе в 11:00 стандартного времени, – сухо бросил он в пространство записывающей и фиксирующей аппаратуры.

Гриффин пожал плечами и шагнул к креслу корректировки. Высокая анатомическая спинка скрывала сидящего в кресле человека полностью, не было видно даже макушки головы. Мягкий свет сменился приятным и нерезким освещением расслабляющего спектра, в котором привык работать Льюис. Он пробубнил стандартную формулу для каждого, кто оказывался в его кресле. Что-то о расслаблении, бесполезности попыток сопротивления и пожеланиях полностью успокоиться. Затем он запустил первичный анализ данных, взял в руки небольшой полушлем с торчащими из него цветными проводками и прозрачными трубочками и развернул кресло с пациентом лицом к себе.

В нём сидела, безучастно глядя перед собой, миниатюрная блондинка с большими карими глазами…

Гриффина всё ещё тошнило. Вуниш не стал вызывать своего начальства, пытаться уговорить доктора пойти с ними ли как-то задержать его. Он поделился своими мыслями насчёт Корпорации в общем, и насчёт них со Спенсером, в частности. После чего Патрик попросил Льюиса пару раз дать ему в челюсть для достоверности. Доктор был настолько зол на агента, бросившего его ради каких-то там сисько-писек, что исполнил пожелание инквизитора даже чересчур старательно, едва не выбив Патрику зуб. Инквизитор сплюнул кровь из разбитой губы, как-то странно посмотрел на Гриффина, кивнул и удалился прочь, предупредив, что долго поддерживать режим секретности он не сможет.