Марк Романов - Именем Корпорации!

«Кто же тогда я? – думал он. – И хочу ли я знать это, или же мне достаточно просто факта, возможности это узнать? И кто любил Тайну, кто до сих пор хотел ощутить её прикосновения при нашей последней встрече?»

– Трёх личностей внутри ты не вынесешь, – сухо сказал Гриффин, прочитав выражение лица агента. – В лучшем случае пойдёшь на помойку, как умалишённый, разговаривающий сам с собой от трёх лиц. А выковыривать каждого тебя – дело невозможное. Но я могу утешить тебя другим, – неожиданно весело высказался Льюис, поднимаясь с кресла и отвешивая агенту такой хлопок по широкому плечу, что тот едва не клюнул носом ближайшую стену. – Записи о трансформации и наложении личностей, наверняка, хранятся в архивах Корпорации. Ты можешь почитать о себе, если уж снова стать собой не выйдет. Увидишь хоть, а хочешь ты этого вообще или нет. Вдруг, там крокодил какой.

– Предлагаешь просто пойти и попросить данные? – кисло спросил Спенсер, всё ещё не в силах осознать открывшуюся правду.

– А почему бы и нет? – удивился Гриффин. – На Терре-то тебя никто предателем и беглецом не объявлял. А коды доступа, думаю, ты помнишь наизусть.

Спенсер моргнул, и на лице у него появилась несмелая улыбка, быстро перерастающая в самодовольную ухмылку, отражавшую растущую в себе уверенность.

– Патрик тоже сохраняет свои полномочия, – протянул он, – с его помощью запрос станет почти легальным.

– Патрик, знаешь ли, особая статья расходов, – сухо проворчал Льюис. – Но у нас всё ещё проблема с твоими нанами, – спустил его с небес на землю Гриффин. – Ты довольно долго не пополнял и не обновлял их запас. А у этих малюток есть неприятная особенность, о чём в Корпорации, как я понимаю, стараются умалчивать. Если их не пополнять хотя бы немного в строго определённое время, организм носителя начинает проявлять признаки разрушения и болезни, сигнализируя о необходимости пополнения машинками. Ухудшение самочувствия неизбежно приводит агентов к медицинским корпусам, где под видом лечения и диагностики им вводят новые порции нанов. Просто так исчезнуть из тела они не могут. Процессы разрушения в крови, тканях, лимфе и костном мозге приводят к анафилактическому шоку и смерти. Сейчас мы не имеем возможности сделать ничего, кроме попытки отыскать для тебя порцию нанов, чтобы ты дотянул до финала гонки за твоей памятью. Да и мне помог свалить из поля зрения Корпорации, в чём, если честно, я уже нехуёво так сомневаюсь.

– Матиаш, как ты объяснишь вот это? Что ты хочешь сказать своим идиотским демаршем?

– А, манифест… Я отказываюсь выполнять преступные приказы, в которых гибнут мои люди.

– Бездоказательно! Инциденты на Сигма Тарика и Терре произошли не по вине координаторов. Так сложились обстоятельства. Ты должен понять…

– Я ничего тебе не должен. Все долги остались там, в Северной войне и Лабораториях Каннингема. И если ты, или твои выкормыши-координаторы продолжат затыкать моими лучшими бойцами дыры и просчёты в планах…

– Планы Расчётного Центра идеальны. Насколько могут быть идеальны прогнозы сотни искинов, разумеется.

– В задницу тебя, и твоих искинов! Они лажают каждый раз, когда касаются общества или человеческих групп. Даже я, штабной хряк, вижу эти мелочи и несоответствия! И мои лейтенанты видят. Но лояльность не сломать, и они идут, и умирают на нерасчётных мономинах, неконвенционных, мать их, фузионных фугасах и заграждениях из биогаза. Убыль отдела – пять тысяч обученных солдат за декагод! И мы ещё не воевали…

– Матиаш, успокойся, пожалуйста. Я понимаю тебя, и твоё негодование. Мы исправим прогнозы.

– Без меня. Я устал. До невозможности загрёбся воевать не с противником, а с кучей электронных мозгов в магнитных банках! Я не могу больше провожать солдат на смерть.

– Искины уже столетие как не имеют электроники в составе, и не применяют магнитные бутылки Клейна…

– Не дуй мне в мозг, Герних, мать твою пробирочную. Я отправил заявление в Центр, и его подписал твой заместитель несколько минут назад. Твори и дальше своё будущее, но без меня и моих офицеров…

– Так. Хорошо. Ты сам это выбрал, Матиаш Грей. Я буду настаивать на полной блокировке памяти и денанофикации для всех, кто пойдёт за тобой.

– Ты всегда был хитрой расчётливой сволочью, друг. И мне жаль, что я не увижу, как рухнет вся эта хрень, которую мы с тобой, прости Создатель, наворотили…

– Корпорация была, есть и будет. Я, Каннингем, создал вечность, и подарил людям Вселенную!

– А я попробую прожить остаток жизни человеком. И… угадай, кто из нас будет счастливее?

Матиаш стоял перед бело-синим зданием сложной формы, с множеством граней и выступов. Металл, керамика и атомарное стекло блестели в лучах солнца. Тысяча этажей вверх, и ещё полтысячи – вниз. Квантовый генератор, заключённый в силовые поля, вырабатывал достаточно энергии, чтобы зажечь маленькое солнце – если кому-нибудь, конечно, пришло это в голову. Грей прекрасно знал планировку сооружения, в котором уже много лет располагалась штаб-квартира Корпорации – его приглашали ещё на стадии проектирования, как специалиста по безопасности.

Сейчас он медленно опустил задранную вверх голову, и резко дёрнул шеей, до хруста. Сколько раз Грей подтрунивал над обалдевшими провинциалами, замиравшими в этой позе, но никогда даже не задумывался, что может оказаться одним из удивлённых гостей Центрополиса. Только один момент отличал его от туристов, впервые увидевших символ могущества Корпорации и Линии Ноль – Матиаш прощался.

Он прощался со своими надеждами, верой и многими десятилетиями жизни. «Отданными служению мечте, – подумал Грей, и скривился от горечи пафоса, заключённого в этих словах. – Черти драные, совсем разучился по-человечески говорить, без канцелярщины. Эх, капитан-капитан, укатали Бурку крутые сявки…»

Повернувшись спиной к циклопическому зданию спиной, он медленно направился по пешеходной дорожке к флай-станции. Идти было порядка километра. В меру прохладное весеннее утро, наполненный запахами распускающихся листьев садов городского кислородного резерва воздух, и мягко пружинящее под тяжёлыми ботинками-универсалами биопластиковое покрытие дорожки, тем не менее, располагали к неспешной прогулке. И размышлениям.

Наплевав на квоту загрязнения воздуха, Матиаш достал из нагрудного кармана «вечной» форменной куртки пачку сигарет, и сжал зубами плотный мундштук одной из них, активировав поджиг курительной смеси. Выдыхая ароматный дым геномодифицированного табака, бывший начальник штаба отдела силовых взаимодействий перешёл на неспешный прогулочный шаг, упорядочивая мысли.

«Когда всё начиналось, я поддержал Герниха, потому что ему был необходим хоть кто-то, не объявляющий сходу его идеи ересью. Я ни хрена не смыслил ни в генетике, ни в биомедицине, ни в науке… – Грей вспомнил давным-давно ставшие историей годы, и улыбнулся. – С тех пор ничего не поменялось, в общем-то. Капитан штурмовиков, с руками по пояс в крови невинных ибатальских младенцев, с „волчьей головой“ в личном деле и без выходного пособия. Знаки различия перед строем не срывали, и на том спасибо. Никаких перспектив, семьи, родных и близких, кроме полоумного учёного зазнайки с головоломными фантазиями о квантовых суперструнах, порталах и взаимодействием человеческого разума с силовыми полями Вселенной».