Николай Башилов - Книга третья. Ковчег

… Персиваль и Тиона лежали, обнявшись, на шикарной кровати в каюте рыцаря и беседовали.

– Я разговаривал с командиром, когда ты была в душе. По поводу сроков свадьбы. Срок – через две недели. Сразу и наша, и Рамиты с Пеллинором. Так что готовься к первой брачной ночи.

– А как же сегодняшняя и те, что еще будут до свадьбы? Не в счет? А я так старалась! – улыбнулась Тиона.

– Не в счет. Я же сказал – первой брачной. А это добрачные.

– Пожалуй, на добрачных связях нужно поставить крест. Нехорошо это, – лукаво произнесла Тиона.

– Ты что! Мне без тренировок никак нельзя! – шутливо-испуганно вскинулся Персиваль. – Чтобы в первую брачную все прошло без сучка и задоринки!

– А что, такое возможно? – вновь лукаво улыбнулась девушка.

– С тобой – нет, – посмотрев на любимую, вынужден был признаться Персиваль и потянулся поцеловать Тиону.

– Постой, – нежно приложила она ладошку к его губам. – А ваш командир – он кто?

– Наш командир, – поправил Персиваль. – О нем в двух словах не расскажешь. А начальство надо знать. Вот что. Ты в синематографе была когда-нибудь?

– Была пару раз. Здорово. Жаль, без звука.

– Ну вот, сейчас я тебе небольшой фильм про нашего командира покажу.

Он отдал по ИПИ команду, и в центре спальни появилось голографическое изображение. Тиона испуганно вздрогнула и прижалась к своему мужчине.

– Не бойся, это у нас такой синематограф.

Часовой ролик о перепетиях борьбы с Машинным Разумом в голографическом исполнении произвел на Тиону неизгладимое впечатление. Она не раз пугливо вскрикивала, особенно при сценах сражения с цзунами и подземными крысами. Когда в этих сценах мелькал Персиваль, судорожно поглаживала его по голове. Когда голография погасла, Тихо произнесла:

– Вот, значит, какая у вас работа. Как же я теперь тебя буду отпускать на задания?

– Не волнуйся, мы застрахованы от несчастных случаев.

– Зачем мне без тебя деньги? Я без тебя теперь жить не смогу.

Персиваль погладил девушку по волосам.

– Ты не поняла. Речь не о деньгах. Перед каждым заданием памать каждого оперативника переписывается в специальную машину. Если что-то с кем-нибудь из нас случится, тело восстанавливают, а память из машины переписывают обратно в мозг. Единственное неудобство при этом – человек не помнит, что произошло с момента записи памяти до момента гибели. Но тут уже ничего не поделаешь.

– Чудеса. Как много вы умеете… Тебе уже приходилось пользоваться такой… страховкой?

– Бог миловал. Ну что ты на меня-то переключилась? Я тебе про командира фильм показывал.

– Что мне командир… Ты для меня важнее. Достойный, конечно, у нас командир. И жена его, Роэна, тоже. Хотелось бы с ними познакомиться.

– Они обязательно будут на свадьбе. Мы же с ним, можно сказать, почти с самого начала.

– Я поняла. А то, что он вчера сказал в своем выступлении – это серьезно? Будет война?

– Войной, это, пожалуй, не назовешь, но какие-то стычки, вероятно, будут. Командир редко ошибается.

Девушка теснее прижалась к любимому.

… Пеллинор и Рамита тоже в это время пребывали в кровати, отдыхая после почти бессонной ночи. Пеллинор стряхнул сонное оцепенение после вопроса Рамиты:

– Скажи, милый, а чем я тут у вас заниматься буду? Я поняла с твоих слов, что готовят у вас машины. Выходит, мое кулинарное образование здесь не пригодится?

– Да, придется переучиваться. На кого – решим. Вариантов много.

– Но для тебя я все равно хочу готовить сама. Никакая машина не заменит любящие руки.

– Я разве против? Дай-ка я поцелую эти любящие ручки…

Некоторое время спустя Рамита тихо сказала:

– Я не предохраняюсь, милый.

– Зачем же тебе предохраняться? А кто же будет продолжать традиции рыцарства?

– А если девочка? – улыбнулась Рамита.

– Женщины-рыцари тоже бывают. Во всяком случае, в нашем экипаже есть.

– Командир, у меня проблемы. Серьезные. – Голос Сан Саныча был каким-то потухшим.

– Докладывай.

– Ида. У нее произошел нервный срыв. Она пошла вразнос. Мне пришлось оглушить ее мощным электрическим разрядом. Боюсь, когда она придет в себя, она не захочет разговаривать ни с кем, кроме тебя.

– Обеспечь ее доставку на «Ковчег». Всю информацию по инциденту мне на ИПИ. И не волнуйся, старина. Все будет в порядке.

– Вся надежда только на тебя.

… В этой миссии на Эмитрее Сан Саныч и Ида работали в паре. Как и большинство групп, они были задействованы на вскрытии схем преступных сообществ, специализирующихся на проституции, заказных убийствах, рекете, наркотиках, торговле оружием и прочих нелицеприятных вещах. Координировала всю эту работу Греага Дронг. Целью было избавление общества эмитрейцев на новом месте от этих язв. Престуаники, как и на Зере, должны были остаться на обреченной планете. Все понимали, что все это с неизбежностью возродится на Эмитрее-2, поскольку порождалось глубинными причинами, заложенными в саму суть существующих на Эмитрее общественных отношений. Однако избавление от этих метастаз хотя бы на первое время было вполне решаемой задачей.

Группы работали по наводкам, получаемым после обработки и анализа данных с наноботов видеонаблюдения. В задачу групп входило уточнение информации, вскрытие связей и метка преступников специальным особым штрих-кодом, по которому роботы, которые будут проводить эвакуацию, могли бы определять, кого эвакуировать не нужно.

Сан Саныч и Ида, с учетом их возможностей, работали на одном из самых сложных участков, в стране, где разгул преступности просто зашкаливал.

Это была одна из самых крупных стран планеты, и работы им хватало. В одном из эпизодов они вышли на преступный синдикат, специализирующийся на поставке богатым клиентам маленьких мальчиков и девочек. И тогда Ида не выдержала и взялась за оружие.

Прежде, чем стать искином космической базы предтеч, информационная матрица Иды прендлежала молодой женщине из Единого Целого. Воспитанная в стерильных условиях, Ида, естественно, никогда не сталкивалась с изнанкой жизни, которую они с Сан Санычем встретили, работая по заданию. Ее психика не смогла выдержать того, что она увидела в подпольных борделях для богатых извращенцев.

Сан Саныч не осуждал ее. У него и самого чесались руки, и был момент, когда он был готов поддержать ее порыв. Дать этим нелюдям делать их черное дело еще три месяца до начала эвакуации было совершенно невозможно и несовместимо с его жизненными принципами. Но сделать это он хотел с разрешения командира, обосновав свое решение. Чем может кончиться самодеятельность при проведении миссии, он знал прекрасно, и дисциплина была у него в крови. У Иды же этого стержня в виде жизненного опыта не было.