Максим Халяпин - Обратная сторона Земли (СИ)

На днях запланирована облава в Нижнем городе. Возможно, там получится захватить «языка» и решить множество проблем одним ударом. Эта мысль взбодрила Легро — он поудобнее расположился в кресле и начал заново просматривать отчеты, которые ему предоставили группы.

Солнце уже закатилось за горизонт, когда подошва моих сапог коснулась земли Нижнего города. Нижним он назывался лишь номинально. На самом деле — эта старая зона — обогащающая платформа, она находилась в десяти километрах над городом. Сюда мог добраться любой — только заплати. И поскольку у меня была визитка, проблем с проходом не возникло.

Тут обитали те, кого обычное общество не приняло в свои ряды, те, кому жизнь внизу сулила смертью в канализации или отправкой в зеро-сектор. Люди, находившиеся здесь, не считали себя отбросами общества, они добровольно покинули его, спасая свою жизнь. Законы города тут не действовали, каждый был сам за себя, и, когда было необходимо, вставал на защиту соседей. Таких платформ оставалось около двадцати штук по всей планете. Их ввели в действие, когда планете грозило вымирание из-за истончения озонового слоя. Миллионы людей получили радиационные ожоги вследствие попадания в зону действия прямых солнечных лучей. Каждая из таких платформ покрывала озоном тысячу миль в окружности от себя — поэтому вскоре после запуска в зону действия платформы начали пребывать беженцы из близлежащих поселений.

Платформа была разделена на сектора, каждый из которых был своеобразной гильдией рабочих. Мой путь был недолог — пройти через два сектора и попасть на торговую площадь, но, прежде чем найти Макарова, я решил пройтись по лавкам, магазинчикам и найти для себя что-то полезное. Незаконная торговля велась тут, сколько я себя помню, и правительство не вмешивалось, поскольку само закупало здесь некоторые вещи, не очень законные, и намного дешевле, чем на других материках. Любые товары — от электроники, наноэлементов, до человеческих органов, конечностей — органических или синтетических, неважно, взрослого ли человека или ребенка. Именно здесь — на этих станциях появились первые попытки создать симбионтов — людей-машин. Этому поспособствовали многочисленные травмы, полученные при озоновом кризисе.

Ураган не затронул простой и незатейливый быт. Среди рядов то и дело шныряла чумазая ребятня, выискивая в толпе зевак, чтобы стащить у них хоть что-то ценное из карманов или сумок с покупками. Получали они за краденное немного — пару кредитов, но это был единственный заработок для детей, родители которых были пойманы правительством или арестованы. Один из таких беспризорников — мальчишка лет десяти, ловко удирающий от дородного мужичка с огромнейшими усами как у таракана, пробежал мимо меня и скрылся в одном из переулков. Мужичок, потеряв его из виду, начал вертеть головой по сторонам, пытаясь заметить, куда подевался этот негодник. Он несколько минут бегал среди прилавков, расспрашивал — видел ли кто мальчишку и обещал заплатить за помощь в поимке малолетнего преступника. Но, не возымев результата, он с расстроенным лицом направился к докам, попутно посылая проклятия на воришку.

Продолжив скитаться между лотками, прилавками и многочисленными прохожими я нашёл сумку, в которую поместились бы документы. Их необходимо вывезти из кабинета, в противном случае, меня больше не увидит никто из друзей и знакомых. Проверив наличие потайных карманов, целостность швов и креплений я, не жалея, расстался с кредитами, и, спросив дорогу у продавца, направился в сторону компании Юджина, попутно устраивая покупки в сумке. Путь пролегал через тот самый переулок, в который совсем недавно прошмыгнул юный расхититель собственности.

По обеим сторонам переулка находились лачуги, тесно соседствующие друг с другом. Они будто опята — кучкой расположились вокруг опорной колонны и тянулись вверх, и едва помещались на крышах друг друга, сходившись в арку где-то в высоте. Со всех сторон доносились сотни голосов, которые сливались в один поток вибрирующего нескончаемого жужжания — создавая впечатление, что ты находишься в середине улья, и тебя вот-вот накроет волной ядовитых уколов. Чем дальше я продвигался, тем менее постоянным становился поток звуков, он то и дело прерывался лязгом механизмов и машин, хлопков. Звуки продолжали мучить мои неподготовленные барабанные перепонки, они ударяли по ним, как пневматический молот по наковальне. Комок тошноты подобрался к горлу, голова начала кружиться. Без чипа, который регулировал уровень шума в окружающем пространстве, и выдавал лишь ту — нужную палитру звуковых сочетаний, находиться здесь было опасно. Завернув за очередной поворот, я увидел нужную мне вывеску с названием компании и направился к ней.

В лаборатории мерцал свет — лампы включались и выключались, издавая потрескивание зажигающейся электрической дуги. Всюду царил беспорядок, то и дело вспыхивали снопы искр от замыкания оборванных проводов. Будто пронзавшие воздух, как копья спартанцев, из приборных панелей торчали куски потолочных перекрытий. Не успевшая осесть пыль серыми облаками накрывала человеческие тела, всюду слышались крики о помощи и стоны людей, находившихся в близости к темпоральной платформе. Некогда белые стены сейчас почернели от копоти и местами обуглились, перегородки напоминали решето. Сама платформа на вид была скомканным листом оплавленной стальной бумаги.

Потирая виски и щипая кожу на запястье в попытках хоть как-то вырвать себя из лап шокового состояния, младший лаборант Катя Палова стояла напротив информационной панели, на которой красными буквами застыла надпись «Критическое состояние. Разсинхронизация темпоральных потоков.»

«Что произошло с испытуемыми приматами? И почему червоточина захлопнулась и породила ударную волну?» — в голове девушки-ученого мелькали мысли, не связанные с инстинктом самосохранения. Окончательно почувствовав себя в состоянии передвигаться, Катя направилась к одному из запасных выходов. Красные проблесковые маячки на стенах сигнализировали об угрозе всему научному комплексу. Следуя по коридорам и пробираясь через завалы она помогала пострадавшим перевязывать раны, переносила тяжело раненых в более безопасное место. Делала всё, чтобы отвлечься, но мысли о неудачном испытании «Темпорального конвертера» не покидали её.

Катарина Палова или просто Катя — так мама называла её в детстве, — окончила школу в пятнадцать лет и экстерном поступила сразу на второй курс физико-технического института. С самого детства её привлекала наука — с того самого момента, когда она увидела «изнанку» мира в ней что-то изменилось. Как думала её мама, это было частью детского воображения. Ведь в то время погиб её отец и девочка пропала, убежав из дому. Поиски продолжались четверо суток. Был обследован каждый квадратный метр леса и озера, на берегу которого располагался их дом. Её обнаружили случайно в каменном колодце студенты геологи — девочка мирно спала. Катя не была встревоженной или напуганной, то и дело рассказывала о человеке, который спас её от медведя, как они гуляли по ромашковой поляне и кормили фиолетовых ящериц. Доктора, обследовавшие девочку, травм и ушибов не обнаружили и были уверенны в том, что это последствия перенесенной трагедии. С тех пор Катя занялась учебой, пообещав, что она обязательно, во что бы то ни стало, найдет ту поляну и отблагодарит этого человека, где бы он не находился. Но сколько раз она не возвращалась на то место, так и не смогла его найти.