Максим Халяпин - Обратная сторона Земли (СИ)

Староста всё это списал на тоску по любимому. Они ругались о чем-то со Славой перед его отъездом. «Милые бранятся — только тешатся», — подумал он тогда, вспоминая о том, как оставлял свою жену на долгие месяцы во время походов, и во что это превращалось после его возвращения.

В тоже время в нескольких километрах от торгового поста на границе с лесом охранники ждали своей переменки. Ночь оказалась беззаботной — никто из бандитов не захотел перебраться на другую сторону. Готовые биться охранники умерили свой пыл. Солнце только показалось, а это значит, пора собираться на отдых. Вскоре придёт новый отряд.

Ближе к зиме шайки торопились запастись провизией и уйти далеко вглубь леса. Поэтому в последний месяц перед зимовкой они нападали на караваны чаще обычного. Вот тогда было не до сна, а сейчас… Можно расслабиться и поспать лишний час. Ведь сезон подошел к концу, а значит, гостей можно ждать только месяца через два — как только снег сойдёт и откроются чёрные проплешины отдохнувшей за эти дни земли.

Дежуривший на вышке вестовой заприметил сигнал егерей и забарабанил в гонг, оповещая о возможных гостях. Вскоре мигом проснувшийся отряд стоял у казарм и ждал гонца. Смена караула теперь превратилась в возможную подготовку к обороне. Прибежавший разведчик сообщил дежурному, что вероятных бандитов всего четверо: один тяжело ранен, двое других его везут на носилках. Третий из тех, кто на ногах, вот-вот свалится на землю. Состояние у всех на первый взгляд не боеспособное.

«Может быть это отвлекающий манёвр? Что в голове у этих бандитов, что им дома не сидится, особенно в такую погоду?», — подумал начальник заставы и отправил мальчишку с донесением для старосты.

Звук потрескивающих брёвен разносился по закрытому периметру маленького форта. Горели костры. На одних готовили еду, на других разогревали масло, которое, возможно, прольётся на головы захватчиков. За общей суетой не заметили, как солнце полностью вышло из-за горизонта, озаряя своими лучами верхушки деревьев.

У чужаков день начался как обычно — за исключением того, что командиру стало хуже. Четверо оставшихся в живых после атаки оказались в лесной глуши. Уже трое суток они петляли кругами и не могли выбраться. Оказалось, что ориентиры не действуют: ночью звезды стояли не на своих местах, компас крутился как волчок и был бесполезной игрушкой. Где точно они находятся, знать мог только командир, а он дышал с трудом, что уж говорить про ориентирование на местности.

Огромная рана в боку парня была прижата полотенцем и зафиксирована бинтом, обвязанным вокруг живота. Темная, свернувшаяся кровяная корка постоянно лопалась, и новые ручейки крови стекали по коже, застывая рубиновыми каплями. Порезы по всему телу алели розовыми линиями. Они кровоточили, но особое опасение вызывали те, которые до сих пор содержали куски стекла. Еще сутки без медпомощи — и его уже не спасти.

Командующего везли на самодельных носилках, связанных наспех из еловых ветвей и коры молодых веток, послужившей заменой веревке. Старались выбирать ровные участки земли, чтобы не тревожить раненого. Через овраги и возвышенности осторожно переносили на руках. Он стонал, каждое резкое движение отдавалось обжигающей болью во всём теле. Соратники ругались сквозь зубы и ничего не могли сделать. Незнакомая местность накладывала свои ограничения. Ускориться они не могли. А вмешавшись без должной квалификации, они и без того нарушат шаткое равновесие, которое поддерживает его организм. Неизвестно к чему это приведет: может он выживет и чудом исцелится или наоборот — старуха с косой станет еще на шаг ближе.

Пойманный вчера вечером заяц закончил своё существование в желудках солдат. Напоив больного бульоном и уложив его на носилки, они сразу после завтрака снова отправились в путь. Вскоре стало ясно, что пройди они еще несколько километров вчера, то смогли бы отдать раненого лекарям сразу после захода солнца.

Недалеко находилось поселение. Об этом говорили торчащие пни некогда огромных деревьев. Теперь эти исполины являлись частью домов местных жителей. Идти стало намного легче — деревья стали редеть, овраги и рытвины сменились более приземистым ландшафтом. Стало появляться больше молодых низкорослых саженцев, пропускающих через свою крону солнечные лучи. Звуки доносящихся запахов дыма и еды давали еще большую надежду на то, что в скором времени путники завершат своё путешествие и устроятся на ночлег в более теплое место.

Огромная стена закрывала горизонт и пространство за собой. На её строительство ушло огромное количество древесины. Она тянулась от одной скалы до другой, что делало её практически неприступной. Ров, окаймляющий стену по всей длине, был наполнен водой. Со дна его торчали заостренные колья, скрытые толщей мутного ила. В нескольких местах висели лестницы и подъёмники. Без помощи с той стороны на стену попросту не забраться. На равном расстоянии друг от друга стояли бойницы с лучниками. Неподалёку были нагретые котлы с маслом и жиром.

Потоки ветра относили в сторону дым зажженных за преградой костров. Подходить ближе не имело смысла. Если за этой стеной вооруженные люди, то любое движение может быть растолковано как нападение. А в таком состоянии никто сражаться не сможет. Из них пошинкуют рагу прежде, чем они ступят шаг.

Ополченцы накормлены — голодному и обессиленному воину на стене делать нечего. Котлы были разогреты и установлены на свои места. Скрытые ловушки на подходах к стене так же были активированы. Теперь крепость была в полной боевой готовности.

К приезду старосты уже все были готовы устраивать погоню за бандитами по всему лесу, несмотря на усталость. Сам же мужчина смотрел в подзорную трубу. На поляне появился человек. Он размахивал грязно-белым полотном: «Последние портки с себя снял?», — пронеслось в голове старого солдата.

Навстречу парламентёру выдвинулись староста, Степан. Их спину прикрывали арбалетчики и начальник ночной смены, который пошел вместе с ними. Со стороны леса — егеря, которые могли в любой момент ударить в тыл противника. Троица верхом на лошадях, неторопливо подъехала на место встречи.

— Что вас привело в наши земли? — староста смотрел переговорщику в глаза. От простодушного мужичка не осталось следа. Сейчас в седле держался высокородный мужчина, воин, прошедший не одну схватку. Собеседник казался не в лучшей форме — всё, как докладывали разведчики: ещё день-два, и он свалится с ног. Мужчина стоял, опираясь на обломанную сухую ветку, служившую флагштоком и опорой одновременно. Такого хилого даже меч не спасёт от голодных волков и медведей, готовящихся к зиме.