Олег Князев - Глобальное отключение (СИ)

Получив от сына порцию мяса, Ева мгновенно раскусила, что оно было сотворено, и хрюкать и валяться в грязи ему никогда не доводилось. Но, чтобы не расстраивать сотрапезников, она промолчала. В конце концов, Евгений в числе прочих получил лучшее в мультивселенной-Инь биологическое образование, и сотворенное им мясное блюдо вообще ничем не отличалось от настоящего.

— Эй, куда это он утащил мою Старшую?

— Кто знает. Может, у них любовь. — захихикала Ева.

— Не смешно, дура. Старшая — моя и только моя, понятно?

— Да не будет он с ней ничего такого делать, ему невесть сколько миллиардов лет, и юношеским спермотоксикозом мой малыш не страдает. Да и воспитан он хорошо, на первом свидании его на непотребства всякие не потянет.

— Свидании? Ты сказала «свидание»?

— Да успокойся ты, дура ревнивая.

— А вот и не успокоюсь.

Ева попробовала сменить тему:

— Как ты умудрилась исправить генетические дефекты?

— Есть тут один очень хороший врач… стой, не отвлекай меня от важной темы. Я этому гаденышу голову ледышкой проломлю!

— Лучше не надо.

— Надо!

— Кстати про моего «гаденыша». Он говорил что-то про то, что расчеты Свечки нужно показать фее.

— Ах, да. Что-то мне перехотелось тебя спасать, вредная ты.

— Ну и ладно.

— А с другой стороны, даже такая вредина не заслуживает той участи, которую ты себе готовишь.

— Ты о чем?

— О том. Эй, привет, Лампадка! — замахала Атаи подлетающей на запах съестного фее средних размеров.

— Привет, Атаи. Что это у вас так вкусно пахнет?

— Шашлычок. Хочешь попробовать?

— Ага.

— Держи, кушай, моя хорошая. Ева, ну-ка дай ей глянуть на расчеты этой твоей Свечки.

Фея нахмурилась, всматриваясь в хитросплетения формул.

— Что-то не так. — тихонько сказала Атаи.

— Что именно? Ты ведь не думаешь, что фея поймет что-то в архитектуре искусственного мира? — пробурчал Тизиан, до этого молча расправлявшийся с мясом.

— Она уже давно должна была понять весь проект от и до. — гордо ответила синеволосая. — Феи понимают все на лету.

— Атаи, тут сложно. У меня голова болит. — ответила наконец Лампадка.

— Но в принципе ты все поняла?

— Угу.

— И как там сделать, чтобы протащить в ту вселенную побольше материи?

— Все переделывать к чертовой матери. Но если я начну об этом думать, у меня голова взорвется. И это ничерта не метафора.

— Не ругайся, Лампадка. Ты такая милая, и ругаешься.

Фея скушала кусочек шашлыка и тщательно прожевала.

— Мы все милые, так что ж теперь…

— В любом случае, нужно поискать самую умную фею. Лампадка, ты случайно не знаешь самую мозговитую?

— Наверное, это та воздушная безымяшка, что свалила твои статуи и разбила их к хренам.

— Лампадочка, ну хватит ругаться, ради всего святого. Ты не знаешь, где она сейчас?

— Не-а.

— А можешь найти?

— Могу, но сколько времени это займет, я хрен его знает.

— Лампадка…

— Можешь четко представить в голове эту безымяшку? — перебила Ева Атаи.

— Конечно могу. Вот.

— Я загляну в твои мысли. Можно?

— Валяй. Я постараюсь не думать ни о чем меня порочащем.

— Правильно. Думай только о безымяшке.

Ева потянулась мыслью внутрь красивой фейской головы, нащупала нужный образ и улыбнулась — фея старалась не думать об почти полностью невинных обнимашках, считая их своим самым страшным секретом. Затем Ева поднялась с корточек и повелела безымянному гению появиться рядом с костром.

Рядом ревела оживленная транспортная магистраль, но почти все пространство вокруг было заполнено травой и небольшими, но многочисленными желтыми пятнышками цветущих одуванчиков. Старшая не стала резвиться среди них по-фейски, как было предсказал про себя Евгений, она лишь умиротворенно уселась на траву в позе медитации, принюхиваясь к одуванчиковому аромату. Сидела фея, впрочем недолго.

— Ой, тут рядом котика прикопали.

— Откуда ты знаешь?

— Профессиональное чутье. Прикопали не так чтоб совсем давно. Придется теперь раскапывать, ногти о землю обламывать.

— А зачем?

— Увидишь.

Фея принялась увлеченно вкапываться пальцами в землю, и занималась этим до тех пор, пока трансцендентный не догадался сотворить ей лопату. С негодованием отвергнув металлическую, она с тем же пылом поблагодарила за инструмент из пластика.

— И все-таки, зачем ты откапываешь дохлое животное? У меня есть догадка, но она слишком хороша, чтобы быть правдой.

Вгрызаясь в землю, фея произнесла:

— Да, именно то, что ты подумал, я и собираюсь сделать.

— Круто. Я так и знал, что вся эта розовая чепуха о милых магических созданиях скрывает за собой более интересные и мрачные, кхм, подробности.

— Ты это о чем? — сказала фея, выдирая из земли жалкого вида трупик.

— Хочешь горчицы или кетчупа?

— Что-то не поняла. А как горчица поможет мне его оживить?

— Чего? — тупо переспросил Евгений.

— Смотри, балбесина, я уже давно, кроме крошечного семечка, ничего не оживляла. И это хорошо, ведь котик умер давно, так что сил потребуется много.

— Ты что, фея жизни?

— Учитывая, сколько созданий я не могу оживить, и прохожу мимо несчастных, я скорее фея смерти. Но котику повезло, я полна сил.

— Ладно, погляжу хоть, как делают кошачьего зомби.

— Вот дурак, я же не некромантка какая-то. Я фея жизни! Котик будет как новенький, проживет тыщу лет, если обойдется без несчастных случаев, и наплодит кучу потомков. Смотри!

Старшая, не брезгуя, положила трупик на колени и наложила на него руки. Реальность вокруг феи поплыла, изменяясь. Трансцендентный, который менял в округе физические законы только для того, чтобы фея могла жить в этих условиях, внес в свои усилия определенные коррективы — фея беззастенчиво вмешивалась в столь многие законы, что Евгений с трудом успевал ими жонглировать. Вскоре кот, внешне вполне живой и здоровый, соскочил с коленей Старшей и помчался через дорогу, при этом он лишь чудом снова не погиб под колесами. Перебравшись на ту сторону, котяра принялся безмятежно умываться.

— Ты могла бы зарабатывать неплохие деньги, воскрешая домашних питомцев олигархов.

— Я лучше буду помогать тем, кому велит помочь сердце.

— Я в смешанных чувствах. С одной стороны, ты сделала то, что я готов признать настоящим чудом. Удивительным и достойным уважения. С другой, ты по-прежнему остаешься розовой до невозможности. Даже ориентация у тебя и та розовая.

— Уж какая есть. А сам ты что, не смог бы кота воскресить?

— Только очень «свежего» сумел бы. А такого… такого не вернуть к жизни даже маме.

— Значит, я сегодня героиня. Все-таки показала тебе то, что тебя удивило! В награду прокати меня на этаком тарантасе! — фея махнула рукой в сторону дороги.