Дмитрий Евгеничев - Прогулки с дочерью по нарисованному парку

— Фига, а Фига. У тебя оружие светится, а вдруг это…

— Йиэ-хуу! Фил я тебя люблю! Почти! Как там этого бога зовут? Ну, погодите демоны! Ты чего стал?! Молись, э-э-э… ага, Хорсу! Скорее! Нас сейчас убивать будут.

Словно в подтверждение ее слов первая неясная фигура остановилась и сделала движение, как будто что-то вскидывает к плечу. Самого оружия со ста шагов видно не было, лишь характерное быстрое движение. — Да ну нафиг! С такого расстояния?! Не винтовка же там у тебя. — Успел подумать Филипп, а через миг короткая темно-коричневая стрела косо вошла в песок в шаге от сапога мага. Не эстетично упав на четвереньки, Филипп быстро заполз за чашу источника. К плечу тут же прижалась Фига. Девушка поглаживала древко своего оружия, что-то быстро приговаривая едва шевеля губами. Молиться? И мне тоже надо. Только как? — Филипп весь обратился в слух, но кроме «даруй, пожалуйста» и «врагов моих» в шепоте гномки ничего разобрать не удалось.

Треньк! Следующая стрела, выбив каменную крошку, отлетела куда-то в сторону. Филипп осторожно выглянул из-за чаши. Тройка врагов разделилась. Двое, видимо пехота, по широкой дуге стали обходить оазис с флангов. А арбалетчик… с-с-сука «олимпийский чемпион» по стрельбе, так и остался стоять метрах в семидесяти. Явно считая такую дистанцию для себя комфортной.

— Не добавляется ничего. Не слышит меня Хорс! — Разочаровано вздохнула Фига. — А, ты?

— Я не знаю, как надо молиться? — Смущенно пожал плечами Филипп. А потом вдруг вспомнил, и быстро выудив из инвентаря две годы серебрянки, протянул одну из них напарнице, — Вот возьми. Знаешь, что это?

— Ого! — Уважительно кивнула головой девушка. — Кто же серебрянку не знает. Значит, на пару минут станем сильней. А молиться… просто попроси у бога… ну, ты маг, тогда, наверное, интеллекта или мудрости.

— Ума попрошу. Что бы в таки истории не влипать больше. — Невесело пошутил Филипп и предложил, — Фига, ты вот шепчешь, а может кричать надо? И не дожидаясь ответа девушки, заорал, — Хорс, выручи нас, пожалуйста! Дай мне мудрости силы и ловкости, чтобы победить враг… Ай! — Вопль прервала стрела, прилетевшая совсем с другой стороны. Из-за спины. Злобно чиркнув наконечником по камню, она упала к ногам мага.

— Еще трое сзади. — Обреченно вздохнула девушка. — До кошки твоей две минуты осталось. Не успеем. Теперь, однозначно, капец нам. Если только она раньше не проснется или Хорс мою алебарду не разбудит.

— Вообще-то это моя алебарда. — Появившийся из ниоткуда мужчина в блестящей амуниции сурово взглянул на гномку. Фига от изумления открыла рот, но в древко оружия вцепилась крепко. Пехота демонов на появление нового персонажа отреагировала странно — застыла как вкопанная, а оба вражеских стрелка, напротив, заметив новую мишень, синхронно вскинули арбалеты.

— Чего в такую Тмутаракань забрались? — Светски осведомился незнакомец и небрежным взмахом руки остановил полет болтов. Два темных прутка затрепетали в нескольких метрах от границы оазиса, словно уперлись в невидимую, слегка подающуюся, стену. Казалось, сейчас наконечники прорвут завесу, и они продолжат свой смертоносный полет, но нет, сил не хватало…

— А? Детишки, я с вами разговариваю! Сейчас уйду, и порвут вас анчутки как Тузик грелку. Филипп скосил взгляд на таймер. До пробуждения Терри осталось чуть больше минуты. Вот ты какой, Хорс! Поговорить, поговорить с ним! Пусть продержит свою божественную защиту еще хоть полминуты, а там, сам черт не страшен.

— А если мы их. Ну, как Тузик… И забрались сюда для дела. — Как можно значительнее ответил Фил.

— Да?! Поглядеть хотелось бы. Если выживете, то и про «дело» послушаю. Слышь, маг, а чего кикимора твоя такая примороженная?

Если Хорс хотел расшевелить впавшую в ступор, при его появлении, Фигу, то лучших слов нельзя было придумать. Гномка взвилась, как укушенная и возмущенно насела на бога, — Что?! Его?! Да это он — мой! А за «кикимору» — ответишь! Алебарда — моя! Понятно!

— Ух, ты! Гроза прям! Мой-твой, твоя-моя. — Развеселился Хорс. — Отбирать и не думал. Владей. — Он щелкнул пальцами и Фига опять выпала из реальности, по-видимому, изучая новые характеристики своего оружия.

— Я же говорю примороженная, — продолжил веселиться Хорс, — ну, а ты маг, попросишь чего?

— Н-у-у… — Филипп, максимально затягивая время, сделал вид, что задумался. Таймер отсчитывал последние секунды, и он решил отказаться от помощи вообще. Была мысль, что после славной победы (в возможностях Терри, Филипп почему-то не сомневался) можно будет попросить у бога много больше, чем сейчас. — Фиганада, еще и вашей жрицей стать хотела…

— Жри-и-ицей?! — Удивленно протянул Хорс. — Мала еще! Да и… имечко у нее, не подходящее. Одета, как месяц на вокзале ночевала, опять же…

— Зато человек, тьфу, то есть гном… э-э-э гномка — хорошая! — Сбивчиво пояснил Филипп. Он заметил, что о внешности Фиги Хорс все-таки умолчал. Опасается за «кикимору» ответить? — Хихикнул про себя маг.

— А вот сейчас и посмотрим, насколько вы хороши. Оба. — Хитро прищурился бог и убрал защиту.

— Посмотришь, посмотришь! Тебе понравиться! — Подумал Филипп и, сжав в руке амулет вызова питомца, закричал, — Терри! Выручай!

—------

Григорий считал, что в жизни он всего добился сам. Не свалилось с неба, не повезло, а именно сам. В далеком детстве он завидовал соседским пацанам. Их бесшабашности и возможности делать все, что захочется. Пусть это «что захочется», как правило, заключалось в тупом сидении на скамейках сначала с семечками, а потом с девчонками, пивом и сигаретами. Его же день был расписан по часам. Английский и немецкий, немецкий и английский. Ну а польский, с фамилией Корицкий, не знать было просто невозможно. Еще в первом классе его мама решила, что у мальчика явная склонность к языкам. Мамы они такие. Каждая найдет у своего чада какую-нибудь склонность. Зачастую и не одну. И таскаются бабушками малолетние дарования с хоккея на художественную гимнастику, с сольфеджио на рисование. У абсолютного большинства эта погоня за успехами во всех областях заканчивается еще в школе. Но мама Григория сначала сумела настоять, затем он и сам уже втянулся. Ведь язык это новый мир. Мальчишке часто казалось, что книга на немецком даже пахнет по-другому, пусть и издана в родном Львове. И отпечатана в типографии в двух кварталах от их дома.

Учился Григорий хорошо. Знание, кроме мовы и русского, еще двух иностранных и польского, который жители Львова также за иностранный не считают, позволило поступить не куда-нибудь, а в Варшавский университет экономики. Побывал по студенческому обмену в Монреале. После, ставшей привычной Варшавы, эмигрантские ворота Канады поразили обилием экзотических культур. Самым сильным впечатлением стала встреча с двумя выходцами из Гаити, которые на ломанном английском предложили Григорию расстаться с часами. Просьба подкреплялась двумя тоненькими ножичками. Взглянув в безумные глаза двух обкуренных креолов, он без сожаления отдал дешевенькую копию «Longines». Благо навороченный на вид Hidroconquest [43] Hidroconquest — модель наручных часов. был куплен здесь же, в китайской лавочке за шесть долларов пятьдесят центов. В общем, Канада не понравилась. Слишком далеко, слишком холодно и непривычно.