Богдан Заднепровский - Русский Национал-Социализм: Хрестоматия

Главная проблема экономики — вопрос о собственности. Национальное бытие делится на три уровня — духовный, политический и экономический. На первом из них происходит связь этнического колектива с высшими, сверхчеловеческими сферами, на втором — административно-волевая коррекция социальных процессов, на третьем — создание материальных условий для биологического воспроизводства Нации. И у каждого уровня есть своё центральное и контрольно-регулятивное начало, организующий «институт», определяющий его (то есть уровня) характер. Для духовной сферы таковым началом является религия, для политической — государство, а для экономической — собственность.

Именно от характера собственности зависит характер производства, распределения и потребления. Не случайно на разных этапах истории сначала возникают господствующие виды собственности, и уже в их рамках мы наблюдаем длительное развитие перечисленных выше трёх процессов.

Поэтому центральным пунктом экономической доктрины Национального социализма должно стать отношение к собственности, а если конкретно — вопрос о том, какая из форм собственности должна преобладать. Ранее мне уже неоднократно приходилось писать о том, что любые попытки достичь «равенства всех форм собственности» абсолютно бесполезны, ибо сама онтологическая реальность не терпит никакого равенства и экономический фрагмент социокультурного бытия не следует рассматривать в качестве исключения. И к слову сказать, вся экономическая история человечества служит живейшим подтверждением данного тезиса.

Действительно, не стоит даже доказывать, что средневековье характеризуется (не только, но в том числе) преобладанием, на ранних этапах, общинной, а на поздних, так называемой феодальной (поместно-вотчинной) собственности на землю — главную хозяйственную ценность той эпохи. А пришедший на смену средневековью либерализм продемонстрировал засилье частной собственности на средства индустриального производства, даже в случае количественного преобладания государственного сектора экономики. Так, в современном Израиле он достигает 60 %, однако никто не будет отрицать, что в данном случае мы имеем дело с либерально-буржуазным государством.

Впрочем, об удивительном, на первый взгляд, феномене «социалистического капитализма» мы поговорим в следующей главе. Пока условимся о том, что данная статья будет посвящена отношениям собственности и их связи с доктриной современного Национал-социализма.

Давайте сначала определим — какие виды собственности могут претендовать на то, чтобы стать преобладающими в системе будущего Национального порядка. Обычно называют всего лишь две формы — частную и государственную. Оставив в стороне утопические концепции достижения «равенства», рассмотрим два наиболее распространённых варианта «национал-капиталистический» и «национал-государственный».

Первый вариант предполагает преобладание частной собственности на средства производства при некотором ограничении крупного капитала, усилении государственного вмешательства в хозяйственную жизнь и расширении фронта социальных гарантий. За этим проектом стоят фигуры таких известных патриотов-«прагматиков» как Е. Севастьянов, С. Городников, А. Ионов.

Что здесь можно сказать? Сторонники «национал-капитализма» полностью погружены в мир современных мифов, рождённых не ими самими, а их оппонентами (якобы) из либерально-космополитического лагеря. И мифы эти наглядно свидетельствуют о гнилости и лживости «рыночного» мышления.

Чего стоит хотя бы миф номер 1 о чудодейственной силе, присущей частной собственности! При ближайшем рассмотрении он рушится как карточный домик.

Сторонники частной собственности никогда не объяснят, почему в современных капиталистических странах чрезвычайно распространена система, предусматривающая передачу в государственный сектор предприятий, пришедших в упадок. Причем передача осуществляется с целью более эффективного использования. Потом, их, чаще всего, передают обратно, что между прочим, ещё раз доказывает пробуржуазный, плутократический характер либерального государства, верно служащего интересам крупного капитала.

Кстати, буржуазная цивилизация уже давно, с двадцатых годов нашего века поставила себе на службу именно социализм (пришедший на службу обветшалой системе «свободного предпринимательства»), вернее, те его элементы, которые предполагают усиление государственного вмешательства в хозяйственную жизнь страны и укрепление социальной защиты.

После первой мировой войны западный мир попал под двойное давление альтернативных ему (к сожалению, недостаточно) систем фашизма и коммунизма. И то и другое представляло реальную угрозу привычным буржуазным ценностям и западные демократии поспешили перестроиться, призвав к себе в помощники государственную собственность, планирование и социальные гарантии, то есть те реалии, сочетание которых характерно для столь ненавистной им коллективистской системы.

Капитализм выжил, паразитируя на социализме, используя его сильные стороны, и его слабости, возникшие в результате эгалитаристских и космополитических извращений, практикуемых левыми и поощряющихся плутократами. Вот лучшее доказательство того, что сама по себе частнокапиталистическая инициатива не способна дать достаточного эффекта.

Да и вообще творческая и продуктивная сила частного капитала находится под серьёзным вопросом. И этот вопрос не удастся замолчать тем, кто добровольно и сознательно пытается отмыть капитализм, используя для этого национальную идею.

Не будем строить каких-то грандиозных теоретических конструкций и обратимся к фактам.

До сих пор некоторые псевдонациональные теоретики продолжают восхищаться опытом правоконсервативных режимов, якобы органично сочетающих рыночные реформы и национальную традицию. Многие даже доходят до того, что призывают учиться у министра экономики ФРГ Л. Экхарта (1949–1963), творца так называемого «западногерманского экономического чуда». При этом они как-то забывают и о щедрых американских инвестициях в тамошнюю экономику (сделанных разумеется не за просто так, а с целью превращения ФРГ в геополитический форпост НАТО), и о благополучной конъюнктуре тех лет, и о самой низкой заработной плате и самом высоком рабочем дне, существовавших в послевоенной Германии, а самое главное — о минимальных расходах на военные нужды. Последнее, между прочим, весьма показательно. За свои экономические достижения ФРГ заплатила потерей национального суверенитета. Характерно, что и в наши дни бундесвер так и не имеет Генерального штаба, что резко снижает возможности стратегического планирования.