Роберт Голдсборо - Серебряный шпиль

— Третья дверь налево, за главным административным офисом, — буркнул он. — Если Марли там не окажется, то, возможно, вы его найдете в комнате для хоровых спевок — кто-нибудь из секретарей вам ее покажет.

Я хотел было поблагодарить его, но, поразмыслив, предпочел нецивилизованное поведение. Тем более что Морган так поспешно нырнул в кабинет, захлопнув за собой дверь, что все равно не услышал бы слов благодарности. Даже предоставленный самому себе, я все же ухитрился отыскать дверь с маленькой бронзовой пластинкой, на которой было выгравировано имя в обрамлении нотных знаков. Я стукнул костяшками пальцев в очередную дубовую панель, и до меня донеслось едва слышное «войдите».

Толкнув дверь и переступив через порог, я оказался в еще одном великолепно декорированном интерьере. Здесь властвовали десятки оттенков коричневого цвета. Все, начиная со стен и ковров на полу и кончая портьерами, обивкой мебели и абажурами, было коричневым.

Белоснежные волосы Вилкинсона, как и говорил Фред, производили неизгладимое впечатление. Их обладатель, восседая за письменным столом, сделавшим бы честь даже Овальному кабинету, что-то строчил антикварным вечным пером размером с небольшую базуку. Автоматическая ручка и коричневая тройка в узкую полоску придавали Вилкинсону несколько старомодный вид. Не проявляя никаких чувств, он поднял на меня глаза.

— Да?

— Я Арчи Гудвин. Полагаю, мистер Бэй упоминал мое имя?

— Да, доктор Бэй говорил о вас, — подчеркнул он мою непростительную ошибку, остановив на мне взгляд голубых глаз, не более дружелюбный, чем тон голоса. — Садитесь, пожалуйста. Надеюсь, это не займет много времени?

— Не очень много, — ответил я, опускаясь на одно их двух одинаковых — разумеется, коричневых — кресел, стоящих перед столом. — Всего лишь несколько вопросов.

— У меня и времени «всего лишь на несколько вопросов», — передразнил он меня. — А если по совести, то и это слишком большая роскошь. Однако коль Барни попросил меня встретиться с вами...

— Обещаю быть максимально кратким. Если я правильно понимаю деятельность этого заведения, то вы возглавляете в нем музыкальную часть.

— Вряд ли было нужно встречаться со мной лишь для того, чтобы получить подтверждение правильности вашего понимания.

— Это была лишь жалкая попытка придать нашей беседе оттенок светскости, — ответил я с широченной улыбкой, самой искренней из моего репертуара. — Скажите, ваша работа вынуждала вас часто вступать в контакт с мистером Мидом?

— Да, часто.

Я подождал пояснения, но оно не последовало.

— И как вам удавалось сотрудничать? — спросил я.

— У каждого из нас был свой круг обязанностей, — довольно резко ответил он. — Мы крайне редко вмешивались в дела друг друга.

— Как вы относились к Миду?

— Какое отношение к делу могут иметь мои чувства к Рою? — презрительно фыркнул он. — Вы меня, видимо, осудите, если я откажусь отвечать?

— Я не стану осуждать вас ни при каких обстоятельствах, — ответил я, продублировав искреннюю ухмылку. — Учитывая мой род деятельности, я вряд ли способен осудить даже самого дьявола.

Вилкинсон хихикнул, и на его вытянутой физиономии расползлась на сей раз подлинная улыбка.

— Должен сказать, что мне по душе ваша прямота, мистер Гудвин. Кстати, вы, случайно, не тенор?

— Не понимаю?

— Мне как раз недостает пары хороших теноров. Одного, к несчастью, его фирма перевела в Филадельфию, а второй решил податься в Колорадо, чтобы там попытаться найти себя, — не знаю, правда, что это означает в наши дни, — фыркнул он. — Да ладно. Вы пришли сюда не для того, чтобы решать мои проблемы. Что же касается моих чувств к Ройялу Миду, то они носили двойственный характер. Рой был чрезвычайно предан делу — настоящий трудоголик. Казалось, он живет в своем кабинете. Он торчал там утрами, вечерами, по всем субботам. Кроме того, он был хорошим проповедником. Но эта его постоянная взвинченность...

— Так что же?

Он некоторое время изучал свое прекрасное вечное перо и затем, сдвинув белоснежные брови, ответил:

— Рой был не способен разрядиться, по крайней мере я всегда видел его напряженным, всегда на взводе. Уверен, мистер Гудвин, вы оценили масштаб нашей деятельности. Все же я не считаю храм деловым предприятием — таким, как на том берегу. — Он сопроводил свои слова неопределенным жестом в направлении Манхэттена. — Но Рой был единственным среди нас, не считая Ллойда, естественно, кто временами выглядел... не клириком, а бизнесменом. Вы меня понимаете? Точнее всего его характеризует слово «жесткий». Он абсолютно не владел искусством общения с людьми — был нетерпелив и требовал во всем совершенства в том виде, как он его понимал.

— И это не прибавляло ему популярности?

— О, он совершенно не пользовался популярностью. Знаете, внешне все выглядело так, будто мы беззаветно трудимся в одной упряжке, но такое впечатление создавалось потому, что члены «кружка веры» — добрые христиане и следуют учениям веры. Все мы стараемся прощать огрехи в поведении и всеми силами пытаемся избегать конфликтов. К тому же никто, зная, насколько высоко Барни ценит Роя, не хотел жаловаться. Несмотря на это, некоторые из нас время от времени все же беседовали с Барни на эту тему. Я уже говорил, что мои отношения с Роем строились более или менее нормально — музыкальная программа практически стоит особняком. Однако остальные жаловались мне на его резкое и временами даже оскорбительное поведение. Мне казалось, что Барни следовало знать об этом, я говорил с ним, естественно, не называя имен.

— Не сможете ли вы назвать их сейчас?

В ответ я получил ледяной взгляд.

— Конечно, нет.

Расскажите о том вечере, когда произошло убийство.

— Великий Боже, да все газеты и телевидение только и шумели об этом. Что я могу добавить? Фред Даркин практически обвинил кого-то из присутствовавших — он не назвал имени — в сочинении омерзительных записок, адресованных Барни, и Рой злобно на него обрушился. Даркин не остался в долгу и принялся сквернословить. Барни пришлось вмешаться. Он отослал нас на пятнадцать минут, чтобы поостыть. Остальное вам известно.

— Это вы нашли Мида?

— Да, — скривился он. — По истечении пятнадцати минут — на самом деле прошло немного больше времени — я поднялся из-за стола и выглянул в коридор. Так как я дальше всех располагался от конференц-зала, то я решил отправиться туда, предупреждая по пути всех остальных о возобновлении собрания. Дверь Роя была первой на моей стороне коридора, и я дважды постучал в нее. Не получив ответа, открыл дверь и нашел его... уткнувшимся головой в стол.

— Кто, по вашему мнению, его убил?

Сердито вздохнув, он ответил: