Роберт Голдсборо - Серебряный шпиль

— Совпадение? Вряд ли, — ответил Вулф. — Учитывая частоту употребления букв в языке, шансы на то, что шесть из двадцати шести букв алфавита случайно расположатся в определенном порядке, составляют примерно один из ста миллионов.

Обратившись к Бэю, он продолжил:

— Вскоре после того, как мистера Моргана поймали на воровстве, он начинает писать письма с угрозами с целью, как я уже имел возможность заметить ранее, пригласить на сцену частного детектива. Мистер Мид предоставил ему отсрочку, что оказалось, как выяснилось позже, роковой ошибкой. Морган убедил вас в том, что для выявления автора записок требуется детектив. Выбор пал на меня, но я отклонил предложение, и мистер Гудвин рекомендовал Фреда Даркина.

Мистер Морган надеялся, что сыщик начнет обыскивать столы и, обнаружив фотокопии, припишет их авторство мистеру Миду, поставив тем самым последнего в затруднительное положение. Он рассуждал так: если мистера Мида обвинят в составлении мерзких записок, любое контробвинение с его стороны будет рассматриваться как отчаянная попытка отвлечь внимание от себя. Первоначально мистер Морган не планировал убивать мистера Мида, он всего лишь хотел дискредитировать его.

Мистер Морган подталкивает мистера Даркина к тому, чтобы тот проводил в храме как можно больше времени. Но его планам не суждено было сбыться, потому что Фред Даркин не из тех людей, которые роются в чужих столах. Мистер Морган, не осмеливаясь напрямую предложить Фреду покопаться в столах, начинает все больше нервничать, находясь на грани отчаяния: и вот в тот роковой вечер в этом помещении он неожиданно увидел возможность заставить своего антагониста сомкнуть уста навеки. Когда Фред вышел из себя и мистер Бэй объявил перерыв, чтобы остудить горячие головы, его план сформировался окончательно. Мистеру Моргану было известно, что Фред носит пистолет в наплечной кобуре, которую снимает вместе с пиджаком, входя в помещение. И он, конечно, знал, где висит кобура.

— Но это знали все! — возопил Морган. — Вы топите меня, пытаясь вызволить своего дружка!

Вулф полностью проигнорировал его.

— Мистер Морган знал, что в его распоряжении пятнадцать минут, и ему, как и всем, кто здесь работает, было хорошо известно, что двери и стены массивны и практически звуконепроницаемы. Он прошел в свой кабинет якобы для молитвы, но оставался там недолго, видимо, не более минуты. Выйдя в коридор и убедившись, что тот пуст, мистер Морган извлек пистолет мистера Даркина из кобуры. Затем он отправился в офис мистера Мида, вошел в него, скорее всего без стука, и плотно закрыл за собой дверь. Ройял Мид, без сомнения, поразился, увидев своего коллегу в момент, когда все должны были в одиночестве предаваться возвышенным размышлениям. На близком расстоянии — пять футов или даже меньше — он являл собой легкую мишень даже для человека, не привыкшего к обращению с оружием. Мистер Морган, чтобы не оставить отпечатков пальцев, по всей вероятности, обернул рукоятку пистолета носовым платком.

Ему казалось, что одним решительным шагом он положил конец возникшей перед ним проблеме. Мистер Морган не только совершил убийство, но и усугубил зло, обвинив непричастного к этому человека.

Последняя фраза была произнесена с таким презрением, которого мне ранее не доводилось слышать в голосе Вулфа.

Бэй повернулся к Моргану и хрипло спросил:

— Вы, Ллойд, ничего не хотите сказать?

Морган открыл рот, но не издал ни единого звука.

Покачав головой, он уставился в стол.

— Склоним наши головы в молитве, — проговорил Бэй. — Великий Боже, мы возносим благодарность за то, что Ты среди нас, и умоляем Тебя указать нам путь. Для Твоей церкви здесь наступило трудное время, и мы молим о помощи... — Он замолчал, потому что раздались рыдания. Морган спрятал лицо в ладони; его плечи сотрясались. — ...Мы знаем, что все мы грешны в этом падшем мире, и никто из нас не вправе судить ближнего своего. Только Ты можешь быть судией, и тебе мы отдаем нашу неизбывную веру и бесконечную любовь. Молим, прибудь с нами ныне, присно и во веки веков. Мы молим Тебя во имя Сына Твоего Иисуса Христа.. Аминь.

Четверо из присутствующих — Вулф, Крамер, Стеббинс и я — голов не склонили, а внимательно следили за остальными. Они все предались молитве.

Морган все еще рыдал, когда Стеббинс помог ему встать на ноги и после кивка Крамера начал оглашать формулу Миранды: «Вы имеете право на молчание...» Я не стал слушать дальше и вышел, чтобы из ближайшего кабинета позвонить Фреду Даркину.

Воспользовавшись телефоном в офисе Джиллиса, я позвонил Фреду домой и сообщил радостную весть, что он все-таки не будет жить на полном государственном содержании. Затем я позвонил Лону Коэну, который все еще торчал в своей газете, и поделился с ним основными вечерними событиями. В своей обычной манере он потребовал подробности, но я посоветовал ему связаться с Крамером и Бэем.

— Я не могу вечно торчать у телефона, — объяснил я. — Мой босс уже увидел на Стейтен-Айленде все, что хотел. Кроме того, он любит ездить в машине вечером еще меньше, чем днем.

— Я не понимаю одного, Арчи, почему для завершения дела Вулф на сей раз покинул свою комфортабельную обитель, — спросил Лон.

— У меня есть на этот счет соображения, но они не для публикации. Во-первых, он рассвирепел от того, что потенциальный клиент пытался его нанять, чтобы использовать в своих целях. И во-вторых, мерзавец устроил так, что подозрение пало на Даркина. Не раз случалось так, что Вулф мог нанять Фреда или отказаться от его услуг, но Фред всегда оставался членом семьи, а для Ниро Вулфа это очень много значит. Но самое главное, он опасался, что я встану на рога и приволоку всю свору в особняк из бурого известняка. А это для него было абсолютно неприемлемо.

На следующее утро, после первоклассного завтрака, я сидел в кабинете и читал «Таймс», в которой ни словом не сообщалось о вечерних событиях в Храме с Серебряным Шпилем, и это означало, что Лон и его компания вставят всей остальной газетной братии фитиль своим ранним дневным выпуском. Зазвонил телефон. Подняв трубку, я сразу узнал голос на противоположном конце провода. Это был Барнаби Бэй. Он высказал пожелание нанести нам визит этим же утром. Я сообщил ему, что Вулф спустится из оранжереи не раньше одиннадцати, и Преподобный ответил, что появится в десять минут двенадцатого.

Когда ровно в одиннадцать Вулф спустился в кабинет, я не стал сообщать ему о звонке и предстоящем визите, решив, что сюрприз внесет некоторое разнообразие в его рутину. Как и следовало ожидать, звонок у дверей раздался в одиннадцать десять.

— Известный проповедник топчется у нашего порога, — возвестил я, вернувшись из похода в прихожую. — Могу ли я впустить его?