Анджей Ясинский - Толлеус, искусник из Кордоса. Том 2 (СИ)

Толлеус к этому моменту уже промок до нитки и замерз, что в его возрасте и с его здоровьем было крайне чревато, но все-таки дошел, куда указали.

После долгого стука в хлипкую дверь сухой старушечий голос испуганно спросил, кто там. Искусник назвался, сказал, по какому вопросу и кто его направил.

Скрипнув, дверь приоткрылась, и маленькая сухонькая бабулька, точно осторожная мышь из норки, высунула наружу нос.

- Монета за ночь! – выставив подбородок, будто перед боем, заявила она.

Старик улыбнулся. «Монета за ночь» - столько требовали бесстыжие девицы во многих городах, где Толлеусу довелось останавливаться на ночлег. Понятно, что бабка про другое, и ее монета медная, а не серебряная, как просят девицы, но все равно забавно получилось.

- Со мной еще мальчонка-помощник.

- Тогда две монеты!

- Это за кров. А стол?

Старушка тяжело вздохнула:

- Еды нетути.

Еще за две монеты договорились, что бабка, назвавшаяся Финной, купит у соседей продукты и приготовит.

Толлеус опять пошел под дождь – нужно было развести стадо и забрать Оболиуса. Ученик, кстати говоря, мирно спал, сидя на лавочке, и даже проснулся не с первого толчка тростью, а только когда свалился на дно повозки. Потом еще полминуты лупал глазами, не понимая, что от него хотят.

Со стадом провозились долго, разводя животных по разным дворам. Сказывалось то, что мохнатки, как и Оболиус, устали и уже не хотели никуда идти, да к тому же общего языка не понимали. Сам же подросток вселяться не стал, сославшись на головную боль, и стал действовать по-крестьянски – веревка на шею и повел.

Толлеус не возражал – пусть делает, как хочет, лишь бы сделал. Сам он только раз показал, где что, а потом поспешил обратно к избужке Финны. Впрочем, он возвращался не отдыхать и не на легке – решил лично перегнать повозку с ценным грузом, попутно прикупил в одном из дворов, где размещал животных, корм для лошади и Бульки. Да – одну химеру он решил взять с собой и попробовать сегодня полечиться с ее помощью или хотя бы снять усталось – очень уж день выдался хлопотный. И, зная свой организм, старик предполагал, что если ничего не делать, сегодняшняя сырость завтра даст о себе знать в полной мере ломотой в суставах.

Бульку он выбирал не специально – это она, привыкнув к искуснику с рыжим помощником еще в Широтоне, всегда первая бежала к ним, когда видела. Остальные тоже проявляли интерес к людям, но действовали куда менее расторопно.

Вид у химеры был жалок – мокрая шерсть свисала сосульками, брюхо в глине, глаза печальнее обычного раза в два точно.

Пожалуй, от дождя была польза – он худо-бедно, но мыл зверей и не давал глине засохнуть. Иначе пришлось бы состригать всю шерсть начисто.

По дороге искусник встретил Мериву – тот высунулся из своего фургона и закричал, спрашивая, нашел ли старик себе место. А потом пригласил на ужин – обозники не все смогли или не захотели устраиваться по избам – многие решили ночевать в своих фургонах, но лошадей всех определили по стойлам и арендовали крытый навес, под которым уже горел огонь и в большом котле что-то булькало.

Предложение хорошее, но Толлеус отказался – выбираться под дождь еще раз не было никакого желания. Финна пообещала обеспечить едой, а разговаривать совершенно не хотелось, так что в другой раз!

Ужин, честно говоря, оказался неказист – бабка ухватом вытащила из печи горшок с кашей, да выложила на стол половину хлебного каравая, которую приобрела у кого-то из односельчан. На питье оказалась обычная вода, хотя старик бы предпочел сейчас согревающий отвар из мяты и малины, а Оболиус спрашивал про молоко.

По крайней мере, каши было много, хотя Финна, несмотря на субтильное телосложение, лопала за двоих.

Старушка уже два года, вдовствовала, а детей у них вовсе не было. Об этом Толлеус уже знал от людей, которые посоветовали поискать тут ночлег. Однако теперь эту историю пришлось выслушать еще раз – бабка обстоятельно и с удовольствием жаловалась на жизнь. Потом она переключилась на последние новости. Оказывается, дождь шел, не прекращаясь, уже неделю. Он то ослабевал, что казалось вот-вот, и закончится, то вновь обретал силу, как сегодня. Из-за воды больше всего страдали огороды – грядки размывало, урожай гнил на корню. Впрочем, самой Финны это не касалось – она ничего не сажала.

Причем говорили, что такое безобразие творится не только в Лысовке (так называлась деревня), а вокруг всего Боротона. Понятно, что такое бесконечно продолжаться не могло и каждый день люди ждали, что тучи уйдут. Толлеус прикинул, что даже если завтра дождь закончится, есть смысл подождать несколько дней – пусть земля немного подсохнет. Такая остановка не входила в его планы, да ничего не поделаешь. Придется потерпеть.

Зато Оболиус, когда услышал, что завтра в любом случае никуда ехать не нужно, расплылся в такой счастливой улыбке, что искуснику захотелось стукнуть тростью.

После ужина парень был отправлен чистить лошадь и бульку. Старик тоже пошел следом. Не для того, чтобы помогать, а чтобы в конюшне спокойно просушить одежду – ни к чему местных пугать Искусством.

На следующий день дождь заметно утих, и Мерива отправился дальше. Часть его товаров составляли мешки с мукой и копченое мясо, так что длительное пребывание в сырости не пошло бы им на пользу. Опять-таки, сейчас все это можно было продать в Боротонес большей выгодой, нежели когда возобновится нормальное снабжение из окрестных деревень.

Старик, как и запланировал, никуда не поехал – ему со стадом путешествовать по такой погоде было совершенно несподручно. К тому же, как и предсказывал, Толлеус неважно себя чувствовал, хотя не так плохо, как ожидал.

Проводив взглядом фургоны купца, увязающие в раскисшей колее, он отправился проведать свое булькающее имущество и продлить их пребывание в хлевах – сперва-то договаривались всего лишь на ночь.

Вернувшись, искусник сбросил с плеч сырой плащ и занялся разработкой плетения, которое должно было сделать жизнь под дождем легче – надоело чувствовать себя рыбой. Закончил он только к обеду, хотя солнца не было, чтобы нормально определить время. Оболиус наконец соблаговолил проснуться – до сих пор он, посапывая и причмокивая, сладко спал на полатях.

Новое плетение для защиты от дождя таковым, по сути, не являлось. Это было старая добрая полусфера, которую искусник придумал и собрал в Широтоне для Марио эль Регондо. Правда, там оно выполняло функции ночной вазы. Но если его перевернуть и увеличить в размере, то полусфера точно также не пропускала жидкость, то есть дождевые капли. Только теперь не изнутри наружу, а снаружи внутрь. Получилось экономично и очень удобно. И невидно невооруженным взглядом, так что внимания не привлекает.