Брюс Бетке - Интерфейсом об тейбл

Мелинда тем временем продолжала:

— Т'Шомбе: приструните ваши слишком смелые декольте, моя милая. Ваш сегодняшний наряд совершенно неуместен там, где люди работают. Поверьте, я знаю, о чем говорю: у меня диплом магистра по бизнес-костюмированию. Надеюсь завтра увидеть вас в ПРИСТОЙНОМ деловом костюме.

Все мы перевели глаза с Чарльза на Т'Шомбе. А точнее, на верхнюю пуговку ее блузки — но тут мы осознали, что она зла, как сто чертей, и, почувствовав себя последними извращенцами, смущенно потупились.

— Фрэнк и Авраам, — не унималась Мелинда. — Для вас у меня всего одно слово: с завтрашнего дня галстук обязателен.

Фрэнк с Бубу переглянулись. Челюсти у них отвисли, но мне некогда было интересоваться их переживаниями, потому что…

— И наконец, Пайл. О, мой мальчик, даже не знаю, с чего тут начать — и, впрочем, начну. Есть отличная книга некоего Мэллори под названием:

«Конформизм в одежде». Имеется в библиотеке отдела людских ресурсов в количестве пятидесяти экземпляров. Ознакомься с одним из них. Сегодня же вечером. Завтра устрою контрольную.

Мелинда помедлила, щелкнула языком:

— Ну-с, детки, на сегодня все. Ведите себя хорошо, не забывайте о своих обязанностях, в случае пьянки запирайте дверь и — о, кстати, отныне у нас новый график. Увидимся завтра ровно в семь тридцать — это всех касается. Пока.

Сообщение закончилось. Магнитофон отключился; синтетический голос Архивариуса Речевой Почты завел свое традиционное: «Наберите «один», чтобы промотать сообщение вперед; «два» — чтобы стереть сообщение; «три» — чтобы замариновать сообщение в уксусе; «четыре» — чтобы…

Чарльз отключился от телефонной сети. Авраам повернулся к Т'Шомбе. Т'Шомбе уставилась на меня. Я поглядел на Фрэнка.

— Всех свистать наверх, выстроиться у спасательных шлюпок, — тихо произнес Фрэнк. — Женщин и пожилых китайцев пропустить вперед.

Рабочее время истекло. Наконец-то, слава тебе Господи! Я схватил дождевик и галоши, потерял несколько минут на поиски портфеля и припоминание того факта, что я его оставил дома, — и направился к стоянке.

После обеда погода как-то разгулялась. Дождь кончился, облака разбрелись, в голубом небе светило солнце, птички пели, озеро на той стороне Пятого шоссе сверкало, качая на волнах персиково-желтые блики, — в общем, передо мной предстал такой нестерпимо умилительный пасторальный пейзаж Среднего Запада, что меня аж затошнило. Чайкам на озере Эльмо этот денек тоже был в кайф. На несколько минут я завяз посреди стоянки, глядя, как они парят в вышине (пройдя через огонь, воду и стальные трубы секьюрити). Чайки кричали. Кружились. Ныряли за рыбой, точно пикирующие бомбардировщики, и тут же взлетали под самый небосвод. Красота неописуемая.

Красота-то красота, но вдруг я сообразил, что они не столько питаются, сколько восстанавливают запасы экскрементов для очередного налета на автостоянку МДИ. И больше всего доставалось машинам на дальнем краю южного сегмента. В особенности — некой синей в яблоках «тойоте» 95-го года, что в последнем ряду.

Мне только одно хотелось бы знать: как они умудряются это делать с такой снайперской точностью? Корпус моей машины изобилует серыми загрунтованными поверхностями, просто умоляющими посадить на них пятнышко любого другого цвета. Но нет, все эти гигантские, мерзкие, молочно-белые кляксы красовались на той панели, которая единственная из всех частей моей машины сохранила свой изначальный цвет.

МАШИНЫ

Разумеется, автомобиль Мелинды уже исчез со стоянки, но на асфальте в том месте, где он был припаркован, остались его четкие контуры — нарисованные белым гуано. Круто. Похоже, рекламный ролик не врет:

«Краска «Тефлон-Кевлар» сохранит вас сухим и чистым».

Совесть не позволяет мне умолчать о самой талантливой детали этой инсталляции — откушенной голове и внутренностях сома перистоусого, которые неизвестный пернатый художник поместил на крышу моего авто. Поместил так, чтобы, когда я потянулся открыть дверцу, глубокомысленная рыбья физиономия заглянула мне в лицо. Вылитое креольское блюдо, которое я как-то заказал по недомыслию в одном нью-орлеанском ресторане. Оправившись от шока, я смахнул рыбью голову с крыши, распахнул дверцу и влез в машину. Прокладка лобового стекла опять протекла, превратив салон в сауну. Как бы то ни было, со второй попытки машина завелась, и я выехал на Пятое шоссе.

Статус того или иного работника МДИ можно узнать по самым разным приметам. Удалась у человека карьера или нет, легко видно по тому, налево он поворачивает на данном перекрестке или направо. Левый поворот выводит вас на Восточное Пятое шоссе — в сторону всяких шикарных пригородов типа Хвойной Рощи, Тиховодья и Марины-Дель-Круа.

Я повернул направо, на Западное Пятое.

РАБОТА ПО МОДЕМУ, ДЕНЬГИ ПО ФАКСУ

«Работа по модему» (выполнение трудовых обязанностей без выхода из дома) — наряду со смертью Элвиса Пресли и Партией Новых Демократов — величайший обман народных масс в конце XX века. Идея, что менеджеры среднего звена допустят своих подчиненных к технологии, которая по определению приводит к упразднению самого понятия «менеджмент среднего звена», слишком нелепа, чтобы тратить время и место на ее опровержение.

В географии Восточного Сент-Пола без подробной топографической карты не разберешься. Достаточно сказать, что этот район не зря прозвали «Землей десяти тысяч комариных садков». Пятое шоссе змеится по Восточным Холмам, затем, после пересечения с Окружной улицей, превращается в Тиховодский бульвар. Данный бульвар, в свою очередь, за границей Папоротников превращается в болото (этот участок так и не восстановили после наводнения 2003 года), так что я обычно сворачиваю на Окружную, а с нее — на Продольную. Но у Гранадского проезда улица оказалась перегорожена полицейским кордоном — МАВНовцы опять ее заминировали, и движение было остановлено до приезда телевизионщиков. Я скрипнул зубами, развернулся — и двинулся в объезд.

К Третьей улице.

МАВН

«Мапплвудская Ассоциация Владельцев Недвижимости» — еще одна городская террористическая организация, выросшая из лиги игроков в боулинг. Президент Гор обещал, что статья о полуночном боулинге в новом уголовном кодексе поможет справиться с проблемой, но кодекс застрял в конгрессе.

Третья улица вам известна еще лучше, чем мне, — и не по книжкам. Третья улица или что-то вроде нее есть в любом крупном городе. Стальные решетки на всех окнах. Колючая проволока на крышах немногих уцелевших магазинов. Пустыри, усыпанные стеклом, посреди которых ржавыми скелетами разлеглись каркасы сгоревших автомобилей. На каждом углу — голодные юристы с табличками: