Брюс Бетке - Интерфейсом об тейбл

— Мне лично, — продолжала Реба, — больше по сердцу технотриллеры его среднего периода. Прежде всего «Зеленая буря».

Элиза сморщила нос:

— Ты что, шутишь? Это где Экологическая полиция ООН хочет поработить мир, но его спасает кучка красноносых орегонских лесорубов с электротопорами? Да как ты можешь?

— А я лесорубов люблю, — передернула плечами Реба.

Не прошло и минуты, как «Тролли» демонтировали торс робота. Его шлемообразная голова, покатившись, встала торчком. Тут у парочки «Троллей» выросли буры и пилы. Они вскрыли голову, точно консервную банку.

Внутри оказался мальчишка максимум пятнадцати лет. Он закричал всего один раз — когда в него вонзились острые стальные когти «Троллей». Ритмично поднимая и опуская клешни, они демонтировали его. Аккуратно вынули и разложили кишки, печень, легкие, глазные яблоки…

Гуннар, отвернувшись, едва сдержал рвоту. Реба, медленно опустив бинокль, мертвенно побелела. Элиза и так была мертвенно-бела с головы до пят, так что ее реакцию установить было сложно.

— Ладно, — произнес я, — из всего этого следует, что лобовая атака отменяется. У кого какие идеи насчет запасного плана? — и я поглядел на Ребу. Реба поглядела на Гуннара. Гуннар поглядел себе под ноги.

Элиза поглядела на меня.

— Макс, ты никогда не пробовал играть в импровизационном театре?

Пять минут спустя мы катили по дороге к главным воротам замка. На наших лицах цвели невинные улыбки. В сапогах хлюпали целые лужи виртуального пота, моча наши упавшие в пятки сердца. Хорошо еще, что «Тролли» нами вроде бы не интересовались… Тут мы смогли разглядеть охранников.

— НАЦИСТЫ? — прошипел я, обернувшись к Элизе.

— Дешевая рабочая сила, — прошипела она в ответ.

Двое нацистов, стуча коваными сапогами, вышли из затененной арки ворот и наставили на нас свои автоматы. Реба затормозила. Я остановился рядом с ней. Третий — нацист офицерской внешности — вышел из дурацкой полосатой, как зебра, будочки и гусиным шагом приблизился к Ребе. Это означало, что я видел лишь его спину.

— Вас гибт? — вопросил офицер.

— Гранатограмма! — бодро выпалил Гуннар. — Посылочка для мистера Кертиса!

— Вас? — не понял офицер. — Нихт ферштейн зи! Широко ухмыльнувшись, Гуннар подмигнул мне:

— Объясни ему. Макс.

Улыбаясь и ликуя, я слез с мотоцикла и лениво подошел к ним.

— Видите ли, герр офицер… — перескочив в режим кубизма, я залез ему в грудь рукой, нащупывая программу согласия. Нацист вертелся на моем кулаке, как загарпуненный лосось.

— Вас? — визжал он. — Вас? — автоматчики, заподозрив неладное, спешно двинулись к нам.

— Ма-акс, — прошептал Гуннар, — быстре-ей…

— Нам каюк, Гуннар, — прошептал я в ответ, — у него нет сердца.

Остальные охранники замерли на дистанции прямой наводки и подняли автоматы. — Сделай что-нибудь, — зарыдал Гуннар. Автоматчики неторопливо взяли нас на мушку.

— Привет, либхен, — проворковала Элиза с акцентом, достойным Марлен Дитрих. — Зи давно ауф восточный фронт зинд? — Покосившись уголком глаза на Элизу, я так обалдел, что чуть не уронил офицера. Оказывается, она грациозно разлеглась на сиденье моего мотоцикла, абсолютно голая, если не считать стратегически размещенного страусиного боа и толстенного слоя туши для глаз. Солдаты были менее хладнокровны, чем я. Уронив автоматы, облизывая слюнки, они рванулись к ней. Подпустив их почти на расстояние близкого приятного знакомства, Элиза распорядилась:

— Подбери стволы. Макс.

Швырнув офицера Гуннару, я подобрал автоматы. Элиза, схватив охранников за шкирку, сделала с ними что-то, отчего они свалились на месте.

Спустя минуту мы связали солдат, заткнули им рот кляпами и спустили в ров, чтобы крокодилы не скучали. Нас посетила идея переодеться в их форму, но Элиза настояла, что маскарад нам ни к чему. Исследовав коллекцию ключей на поясе Офицера, мы отомкнули калитку в человеческий рост, которая находилась рядом с воротами.

— Технику бросим, — решил Гуннар. — Дальше пойдем пешком.

Схватив с сиденья свою винтовку, Реба щелкнула пальцами, и джип рассыпался в виртуальный прах. Я же, решив выпендриться, уменьшил свой «харлей» до игрушечных габаритов и спрятал в карман.

— Ладно, — возгласил Гуннар, озираясь в поисках нежеланных свидетелей. — Вперед! — Он толкнул дверь, и мы влетели…

ВНУТРЬ.

Интерьер в замке Фрэнклинштейн был офигительный. НИ КОНЦА НИ КРАЮ. Бесконечность с мраморными полами, канделябрами, зеркалами и дверьми простиралась на все четыре стороны. Наша четверка на миг замешкалась, пораженная этой масштабной картиной.

— И что теперь? — процедила Реба.

— Будем искать. — Гуннар посмотрел на часы. — У нас еще час с лишним спокойного времени. Если мы перейдем на скорожизнь и пролистаем это дело на максимальной скорости, то может, и найдем чего. И успеем унести ноги.

Элиза, выступив вперед, подняла руку:

— Можно внести предложение? Если верить моим источникам, Фрэнклин Кертис пишет по системе Станиславского.

— Слыхивали, — заметила Реба.

— Мне кажется, это значит, что для каждой книги он создает свою МПВ согласно месту действия. И там играет, пока не нащупывает сюжет. Так что, если исключить все, что не МПВ…

— Ага, — сообразил Гуннар, — тогда мы подрежем это безобразие до обозримой величины.

— Но с чего начнем? — спросил я. Сняв с плеча винтовку, Реба указала дулом в первом попавшемся направлении.

— Вот с чего.

Следуя за ней, мы вошли в какую-то дверь.

*вспышкаЩЕЛК! *

Попятившись, Реба уставилась на магазинную винтовку системы «винчестер», которая оказалась у нее в руках вместо ее современной автоматической.

— Что за хрень?

Я отвел глаза от Ребы — предварительно обратив внимание, что ее зеленый камуфляжный жилет обернулся бахромчатой курткой из оленьей кожи — и окинул взглядом наши новые окрестности. Очевидно, то был какой-то город-призрак на Дальнем Диком Западе старых времен. Ослепительно сияющее полуденное солнце нещадно палило своими лучами голую равнину. Перед нами простиралась пыльная пустынная улица, где комки перекати-поля играли в догонялки с ящерицами и гремучими змеями. Откуда-то неподалеку доносились стоны ржавых петель — жаркий порывистый ветер то и дело тревожил незапертую дверь. Тот же самый ветер носился по руинам заброшенных дощатых зданий, завывая не хуже полного кворума разочарованных в жизни койотов.

— Гадость, — пробурчала Элиза. Я обернулся к ней. Ее худое тельце утонуло в кружевном платье с полудюжиной нижних юбок. Вид у нее был встревоженный.

— Точно, гадость, — подтвердила Реба. — Вы только поглядите! — Она яростно шлепнула по прикладу винтовки. — «Винчестер» 1884 года, но ствольная коробка из бронзы, да и затвор скользящий! Это же как минимум 1864 год…