Пол Ди Филиппо - Рибофанк

– А ну-ка, поподробнее.

– Заказчика я ни разу не видел, так что не буду гадать, тот ли это, кто тебе нужен. Мы контачили только с кибами, это они организовали сделку. Короче, этому штепселю понадобился новый прион, который, попадая в ротовую полость с водой или пищей, добирается до таламуса и расстраивает функцию Ллинаса.

Я ушам своим не поверил. Функция Ллинаса – полученная эволюционным путем способность таламуса, этих первичных часов мозга, соединять весь сенсорный ввод и все корковые реакции в логически последовательный посекундный гештальт вселенной. Даже самый отвязный крим не на шутку задумается: стоит ли копаться в такой важной функции мозга.

– Так ты говоришь, что создал прион, способный разлаживать внутренние часики человека?

– Что-то в этом роде. Но все формы жизни равны, и прионы будут благополучно существовать, не убивая своих носителей.

Должно быть, Сынок считывал показатели моей жизнедеятельности и идентифицировал гнев – он механическим спрутом устремился вперед:

– Полноправ, какие будут распроряжения?

– Упакуй их.

Заработали форсунки Сынка, и через тридцать секунд все Инкубаторы были опутаны нитями, Я вызвал транспорт и поделился новостями с Пристли.

И на этом легкая часть расследования закончилась.

Весь личный состав ДВР, а также сотни прибывших на помощь сотрудников десятков других биорегиональных и континентальных агентств, были брошены на поиски Чокнутого Кошака. Среди них оказался и я в роли рядового топтуна – уже на следующий день после того, как Пристли выдавила из себя благодарность в мой адрес и дала выход буре негодования в адрес тех, кто не додумался раньше опросить Инкубаторов.

В ту же ночь, когда мне удалось добиться от Оспы откровенности, я снова встретился в «Кокейне» с Ксули Бет. И было такое чувство, будто это мой последний визит в заведение. Никогда еще страна молочных рек и кисельных берегов не казалась мне такой фальшивой. В минуту нашего постсексуального отдыха она сказала:

– Береги себя.

– Обязательно. Да ты не волнуйся, меня опекает Сынок.

Она рассмеялась:

– Тьюринг в гробу перевернется! – и, посерьезнев, спросила: – Ты и после апгрейдов носишь карманкомп?

– Конечно. Всегда полезно иметь резервную связь с метамедиумом.

Ксули Бет потрогала рожки на лбу:

– Что ж, это хорошо.

Мои коллеги с пристрастием допросили Инкубаторов, но так и не сумели выяснить, где может прятаться Чокнутый Кошак. Мы с Сынком проверили дюжину вероятных зацепок – с тем же успехом. Но какая-то смутная мысль постоянно щекотала кровеносные сосуды затылочных долей мозга.

В Отделе я истратил драгоценный перерыв на разглядывание торнадо-мандалы.

Вот тут-то и всплыл в памяти тот странный запашок.

Я его наконец узнал.

В бывшем нефтехранилище пахло Плетенками!

– Сынок, мы выходим! – воскликнул я.

Я никому не сказал, куда направляюсь. Иначе бы все ринулись на охоту за диким прионом.

Наверное, Доктор Варелла объяснит мне потом, что я подсознательно хотел сразиться один на один с существом, столь изрядно потрепавшим мне нервы.

ДВР содержал в бухте лодочную станцию. Я заказал маленький катамаран-водоплан и вскоре на приличной скорости вышел в открытое море.

– Мы в самом начале расследования проверяли Плетенки, – запротестовал Сынок, который сегодня щеголял шасси от «Хьюс», напоминавшем многоногую галлюциногению из Берджес-Шейл.

– Помню. Но с тех пор Чокнутый Кошак где угодно мог укрыться, в том числе и у Плетенок.

– Не спорю. Но все же я бы предпочел сначала убедиться, что вы правильно идентифицировали запах.

– Некогда! Как ты этого не понимаешь? А может, нарочно тянешь время? Хочешь посмотреть, что натворят науськанные на человечество прионы?

– Если это произойдет, Бостоном будут управлять кибы.

Я вытаращился на робота. Но эта ходовая не умела принимать понятные для людей выражения лица.

– Шутка. Из тех, которыми обмениваются напарники.

– Ах шутка? Ха-ха-ха!

Понадобился час, чтобы добраться до места, – нам пришлось обогнуть Джорджес-банк. И я учуял Плетенки раньше, чем увидел.

Несколько тысяч квадратных километров моря было покрыто грандиозным скоплением цианобактерии и диатомей – этакий мягкий эктоплазмовый ковер. Плавучий бифштекс, источник разноцелевой биомассы, уютная экониша для базово-линейных и искусственно выведенных полезных организмов.

Плетенки выращивались для человечества специальными слабоумными кибами. Одного из которых (а может, и не одного) подчинил себе Кошак.

На ближнем к суше краю Плетенки была заякорена маленькая платформа, служившая редким посетителям-людям: электростанция ОТЕС, маяк, спасательный плот. Мы причалили.

Я не тихарился – Чокнотому Кошаку спрятаться тут было негде.

– Лодку сторожи, – приказал я Сынку.

– Приступаю к исполнению команды.

Я перебрался на борт слегка покачивающегося форпоста цивилизации в океане.

На севере удалось разглядеть грозовую тучу – она странным образом скапливалась посреди чистого неба. Но сейчас мне было не до размышлений о погоде. Все мое существо настроилось на обнаружение злоумышленника, но пока – ничего подозрительного.

Все же Кошаку удалось застичь меня врасплох. Когда я приблизился к другому краю платформы, его лапа вылетела из-под воды и вцепилась в мою лодыжку. Он дернул, я упал, но в воду не полетел, так как ухватился за пиллерс. Почувствовав сопротивление, Кошак отпустил меня и с тучей брызг вылетел из воды. Вот он уже на платформе, бьет ногой… Я откатился, вскочил и принял боевую стойку.

– Сынок! – заорал я.

– Иду, полноправ… – отозвался киб.

В ту же секунду раздался всплеск. На водоплан взобрались два жнеца и скинули Сынка. Мой напарник отправился к акварыбам, умея плавать не лучше топора. Значит, я остался один на один с Кошаком. Мало кто из людей смотрел ему в лицо. Мне повезло, стало быть. Но вместо того чтобы гордиться этой высокой честью, я перепугался до смерти. Ведь секунду-другую назад он с такой легкостью меня свалил! Чтобы вернуть хладнокровие, пришлось вспомнить экстремальную мантру.

Мокрая шерсть облепила стройное тело Чокнутого Кошака, уши были прижаты к черепу. Вылитый байроновский антигерой. В нем было одновременно и нечто царственное, и нечто дикарское – стоит ли удивляться, что этот облик пленил столь многих?

– Кошак, сдавайся, – пошел я на блеф. – Обещаю, ничего плохого тебе не сделаю.

У него вздрогнули усы, из горла вырвалось мурлыканье напополам с урчанием:

– Да, только посадишь в клетку и заставишь лизать сапоги низшим по развитию!

– Лучше быть живым, чем мертвым.

– Не на таких условиях!

– Ты сделал свой выбор! – Я выставил перед ним ладонь, как перед транспортным кибом.