Алиса Мун - Кукла

Однако сломать в себе последнюю преграду, которая отделяла ее от полной свободы и независимости, Линда никак не могла. Как ни старалась! Где бы она ни была, что бы ни делала, но в определенный момент в ней что-то срабатывало, какая-то недремлющая программа, напряженно дожидавшаяся нужного мгновения. И она, потеряв волю к принятию самостоятельных решений, тупо и фанатично, словно рыба на нерест, устремлялась домой, к Максиму. Более того, ее охватывал панический ужас при мысли о том, что она не сможет попасть к своему хозяину. И это была уже не любовь, отнюдь не любовь, а нечто гораздо более страшное.

С наступлением холодов Линда попросила, чтобы Максим сводил ее в какой-нибудь клуб, помоднее. И он, уже давно живший за городом этаким несветским медведем, сделал над собой усилие и потащился в «Точку». Можно было, конечно, выбрать место и пореспектабельней, однако Линда заявила, что не намерена подыхать от скуки среди, как она выразилась, «жрущих и пьющих толстосумов». Максима, конечно, такая формулировка несколько покоробила, но вида он не подал. В «Точку» — так в «Точку». Уж как-нибудь он перетерпит несколько часов экстазийно-богемного угара.

К счастью, в тот вечер в «Точке» зажигали «Запрещенные барабанщики», команда вполне вменяемая, раскрученная до уровня пристойной попсовости.

Линда сразу же врубилась в атмосферу происходящего. Оттягиваться, так уж по полной программе — этому девизу она следовала весь вечер. Изобразив на физиономии смесь цинизма и «искреннего горя», «скорбела» по невинно убиенному негру:

Буйно радовалась, шизофренически подхватывая куплет:

А потом не преминула съязвить: «Ведь это же про меня, милый? Я и есть этот самый американский лимон. Ведь так?!»

Максим смутился и начал что-то плести про их новые отношения, которые для него гораздо дороже любых денег.

Линда тут же воспользовалась слетевшей с языка Максима благоглупостью:

— Так ли это, дорогой? Готов ли ты подарить мне этот самый миллион?

— Зачем он тебе? — начал выкручиваться Максим. — Ведь у тебя же все есть. Я же тебе ни в чем не отказываю.

— Ну, мало ли… Скажем, захочу себе подружку купить, такую же, как и я. И будем мы с ней вечера коротать. Ну, там, на пяльцах вышивать, грустные девичьи песни петь. Хороводы водить… Или вот, придумала! Куплю себя кукла, мужика электронного. Будем вместе трахаться так, что земля дрожать будет…

И тут Линда поняла, что несколько перегнула палку. Нельзя с пылко влюбленными разговаривать на такие темы. И сразу же кинулась в противоположную сторону. Определенно, в нее словно бес вселился.

Она схватила за руку проходившую мимо девицу, раскрашенную под индейского вождя. Разве что перьев на голове не было, вместо них ядовитыми змеями вились сотни полторы косичек.

— Девушка, — сказала Линда вкрадчиво, — помогите пожалуйста. С моим шефом случилось несчастье. Ему очень плохо!

— Я-то тут при чем? — недоуменно пожала плечами афророссийская блондинка.

— Да вот же он, посмотрите! Максимом Петровичем зовут. Ему нужно сделать искусственное дыхание. Типа «рот в рот»… Ну, а дальше все по полной программе. Вы ведь меня понимаете, девушка?

Девушка была тертая, поэтому за ней не заржавело. Девушка погнала такую крутую эскападу, что на фоне ее изощренных ругательств предложение Линды было вполне невинным и более чем пристойным.

Грубиянку необходимо было поставить на место! Для чего Линда, перекрикивая не только змеиное шипение соперницы, но и музыку, выдала открытым текстом часть того, чему она научилась у байкеров.

Она все больше и больше расходилась, называя свою оппонентку то недоделанной Медузой Горгоной, то перетраханной блядью. Публика, которая, заплатив деньги за вход, пришла не для того, чтобы любоваться базарным скандалом, недоуменно посматривала на брюнетку ослепительной красоты, с уст которой лились потоки грязи.

Двумя бодрячками подвалили дюжие секьюрити и поинтересовались, какие у дам возникли проблемы. Линда надменно оглядела их, начиная с кубических голов и до остроносых лакированных штиблет, и тут же назвала «козлами, которым место у параши».

Линду попытались выставить за дверь, однако выставляться она категорически отказалась, а справиться с ней было невозможно и вдесятером. Через пять минут неравного боя, в ходе которого механическая девушка старалась не наносить охранникам не только увечий, но и серьезных травм, она «сдалась». То есть согласилась уйти из «этого отстойника, где нет ни одного культурного человека». Но для этого ей и ее бойфренду должны вернуть деньги — целых сорок баксов! — которые они заплатили при входе, рассчитывая попасть в приличное место, где могут оттянуться нормальные люди, отстоявшие смену у фрезерного станка, но вместо нормального отдыха им впаривают совершенно отстойные песни про сегрегацию американских негров, а всякие придурочные телки, вместо того, чтобы почесть за счастье сексуальное обслуживание ее бойфренда, начинают лезть в бутылку и корчить из себя Дженнифер Анистон, а то и саму Монику Белуччи…

Ситуация для клуба была весьма щекотливой. Этот чрезмерно затянувшийся скандал, крайне нежелательный для репутации заведения, в котором всегда царит идеальный порядок, необходимо было погасить любой ценой. Не имея возможности выпереть буйнопомешанную из клуба, администрация была вынуждена вернуть ей деньги за вход. Линда вышла с победно поднятой головой, громко хлопнув дверью.

— Ну, извини, — начала она оправдываться в машине. — Извини, милый, не сдержалась. Уж больно тоскливо мне там стало.

— Сама же напросилась, — недовольно пробурчал Максим. — Могла бы мне этот концерт и дома показать. Поглумилась бы над нашими охранниками, да и делу конец.

— Слушай, — воскликнула Линда, словно ее осенила гениальная мысль. — А давай-ка закатимся в какой-нибудь стрип!

— Думаешь, там веселее? — скривился Максим в скептической усмешке.

— А как же! — воскликнула Линда, и глаза ее загорелись романтическим пламенем ярко-василькового цвета. — Мы поедем на мужской стриптиз! Понимаешь, все эти обычные московские места — это все сплошное унижение для женщин. В них все устроено так, чтобы мужчины чувствовали себя этакими пупами земли. Я про это где-то читала. Там всюду царит мачизм, фаллоцентризм и сексизм. Там девушки лишь приложение для полноценного мужского отдыха, у них, бедных, какие-то собачьи заискивающие глаза. И совсем другое дело в женских стрип-клубах! Там женщины ощущают себя королевами!