Александр Шакилов - Профессионалы

Логотип? – ну, естественно, крест и меч.

Юрико устала.

Сегодня она ОЧЕНЬ устала: взяла слишком много заказов с хэнсин-трансформациями пятой категории – да-да, изменения пола и видовой принадлежности есть высший пилотаж. Утром Юрико целых полчаса была симпатичной лайкой, обожающей собачьи консервы «Снуп Догги». Подобная работа хорошо оплачивается, просто великолепно, но… – себя-то тоже надо беречь: ноет животик, набитый синтетической говядиной, смешанной с перетёртыми в желе куриными косточками. Половину синтетики удалось сжечь в процессе следующих перестроек организма, но неделя рисовой диеты Юрико обеспечена, без вариантов.

До подвесной стоянки моноциклов идти всего ничего, но на пути Юрико толпа, обожающая молоденького пастора. Пастор трясёт специально седыми вихрами, напрягает мощные «дутые» бицепсы, улыбается сексуальными ямочками на щеках – и дамочки, собравшиеся на митинг, просто в восторге, дамочки в экстазе.

Ничего особенного, – Юрико на глаз прикидывает степень гиповоздействия. – Однако, массовая галлюцинация: уверенный расчёт – секс и неистовство. А непосредственно проповедь, смысл сказанного немного как бы за кадром – воспринимается толпой на подсознательном уровне.

Молоденький пастор грозит карой небесной и расплатой по адским счетам. Мол, придут Господни Крочифери в зеленых и голубых беретах и разрушат до фундамента мерзостный Вавилон, рассадник греха и скверны – камня на камне, чтоб духу даже не было.

Пастор, седина, бицепсы, камня на камне… – это уже было тысячи раз. Скучно, – зевает Юрико и успокаивающе почёсывает лепестки мьют-орхидей, возбуждённых обилием в воздухе мух и слепней.

Кое-как девушка продирается через толпу и получает моноцикл – Юрико спешит домой. Стальные желоба подвесных дорог, перекрёстки, вспышки рекламных голограмм. Юрико летит над городом, мимо красных фонарей борделей, жестяных контейнеров гетто и вертолётных площадок дорогих супермаркетов.

Юрико дома. Бабушка, как обычно в это время, на тренировке – на старости лет увлеклась искусством профессора Уэсибы.

Девушка медленно, с удовольствием раздевается. Минут на пятнадцать прячется в душе: контрастные струи воды, вибромассажёр, тёплый воздух фена. Потом Юрико пьёт зелёный чай-тя и для того, чтобы расслабиться после работы, наливает в чашку-тёко сакэ, подогретое до сорока градусов в керамической бутылочки-токкури: как легко, как приятно! – воистину дрожжи и пропаренный рис способны творить настоящие чудеса!

– Степашка?! Ты где?! Иди ко мне, мой малыш! – Юрико ложится в постель и закрывает глаза. Зооморф взбирается на грудь Юрико.

Ну, начали?

Вспышка.

Транс.

Глубокое, насыщенное безумными галлюцинациями погружение в потусторонний мир, в прослойку между реальностью людей и обиталищем богов и нечисти. Расширенными людскими зрачками плотно прижаться к глазам прорицателя, мех щекочет лицо, но это не отвлекает. Расслабиться, долгий вдох, короткий выдох, пульс замедляется, температура тела – красивого женского тела – понижается. И никаких мухоморов и дурмана. Никакой химии и плясок под бубны. Гадание по ладони и кофейной гуще – преданье старины глубокой. Некоторые современные девушки предпочитают узнавать судьбу с помощью сверхсложных генных технологий, весьма, кстати, дорогостоящих.

Холод.

Ночь.

Страх и темнота. И ничего не видно.

…шелест змеиной чешуи знамён, сиплые команды, барабанный бой – издалека, пульсом вен, мышцами сердца вжимаясь в рёбра в поисках защиты и укрытия

…смутные тени – ближе, чётче, мимо – растворяются, колышутся миражами.

…дымка, позёмка. Обломком ножа, арматурным прутом – горящая сакура.

…кто здесь?

…зачем здесь?

Надо вам что?! А?! Отвечайте?!!

Волос – длинный. Нить – шёлковая. Верёвка – крепкая. Колючая проволока удавкой ласкает шею, царапает, кусает. Голоса, умоляют, плачут, заклинают: «Тужься-тужься, милая, тужься, ещё чуть-чуть, ещё немного, ну давай, давай!!..» И кровь везде. Много-много крови: лужи-озёра, алые капли дождя, выбитыми зубами хрустит венозный лёд под шпильками каблуков. И бордовые, почти коричневые, пятна на потолке комнаты – знаки? символы? просто так, для антуража?

И вдруг вместо пятен – пентаграмма.

Смерть?!

Юрико кричит и не слышит голоса. Пожар. Боль. Обугленные тела. Крест, обвитый гнилыми кишками. Топоры, крючья, ржавые гвозди. Цепи на ветру, вянут орхидеи, вплетённые в причёску. Треснувший колокол, бешеная гонка на моноцикле. Удавка? – удушье, угарный газ! Шелест змей – враги, козни, заговор. Барабанный бой – война? Топот тысяч сапог, боевые колонны, разбитые витрины супермаркетов, камуфляжные брюки, хоботы противогазов.

…и тени.

Смеются, рады.

Зло.

Зло.

Монстры – одноглазый и безголовая лошадь.

А вот и милый рядом – его силуэт, его – огонёк, яркий такой, добрый, очень чёткий, правильный. Милый, ты где?! Ты где, милый?! Куда ты?!

– АКИРА!!! СТОЙ!!!

Не слышит феникс: гуляет себе по улице – бродит, курит, улыбается. Ага, в баре пиво пьёт, с кем-то разговаривает. С кем? – злой дух, демон? Мужчина? Женщина?! Нет, всё-таки мужчина… – тогда, возможно, зло и не при чём. Ну же, Степашка, глубже – дальше! – входи в астрал и картинку чётче прорисовывай, а то тени какие-то… Конкретней, пожалуйста, с подробностями! Крупный план сообрази, ну чего ты?!

Вспышка. Внезапная потеря соединения.

Ах, как не вовремя!

Конвульсии, пена изо рта, спазмы желудка.

Боль. Жуткая боль проламывает череп, выдирает волосы, разрывает мышцы и вены.

Истерика! – впиваясь резцами в губы, Юрико выныривает из забытья-видения, сеанс транса досрочно окончен. Зооморф Степашка жалобно скулит, зверёк знает, что принёс плохие вести, он чувствует отчаяние хозяйки, её ужас и недоумение. Носик морфа точно определяет недопустимую концентрации адреналина в крови Юрико. Длинные белые ушки Степашки прижаты к пушистым бокам, глаза закрыты. Предсказатель дрожит. Окрас его медленно меняется: был снежным, становится траурно-чёрным.

– Откуда?! Где?! Почему?! – шепчет Юрико.

Но Степашка не знает ответа, он пытается вжаться в палас, размазаться, исчезнуть.

Полумрак, слабый безжизненный свет галогенового торшера. Юрико поднимается с кровати, шатаясь, бредёт к двери, ногой цепляет и переворачивает пластиковую мисочку – топлёное молоко, излюбленное лакомство зооморфа, растекается желтоватой кляксой и мгновенно прокисает, схватывается сгустками. От кляксы смердит плесенью, но Юрико не чувствует запаха, Юрико вообще ничего не чувствует: сейчас её можно бить, жечь калёным железом – она просто не обратит внимания на подобные мелочи, она спешит, надо успеть – спасти Избранника, выручить из беды, предупредить о грядущем зле.