Йен Макдональд - Река Богов

— Вы не знаете, что это такое? — спрашивает Чаухан.

— Калки, — отвечает господин Нандха. Он поднимает медальон и рассматривает его на свет. Работа изумительная. — Десятая и последняя инкарнация Вишну.

Священные обезьяны прыгают с деревьев и, неуклюже сгрудившись, собираются вокруг министерского «лексуса», остановившегося у старого дворца Моголов. Из зарослей рододендронов выходит робот, чтобы проверить документы прибывшего. Сады заросли травой. Немногим садовникам удается успешно пройти проверку на благонадежность, а те, кто все-таки проходит, недолго задерживаются на этой работе, весьма скудно оплачиваемой из скупого министерского кармана.

Автомат приседает перед автомобилем и проводит по господину Нандхе круглым манипулятором. Проверяя документы, робот как-то странно припадает на левую ногу. Тоже результат недосмотра обслуживающего персонала, думает господин Нандха. Он брезгливо поджимает губы, видя, как обезьяны окружают автомобиль и суют свои мерзкие пальцы во все щели, которые им удается обнаружить. Их лапы напоминают ему руки обгоревших трупов, лежащих в морге Чаухана, — почерневшие высохшие кулачки обугленных мумий. Макака, взгромоздившаяся на радиатор, начинает неистово мастурбировать, а господин Нандха в это мгновение слушает «Страсти по Матфею» Баха.

Отсутствие средств порождает равнодушие, равнодушие порождает халатность, халатность порождает преступление. Именно халатность и явное несовершенство системы безопасности стали причиной двух побегов заключенных. Достаточно взглянуть на роботов, размером и умом напоминающих тараканов.

Робот-охранник заканчивает проверку и удаляется в кусты, словно какой-нибудь первобытный охотник. Господин Нандха заводит мотор, чтобы отпугнуть обезьян. Его охватывает ужас от мысли о том, что какая-нибудь из них может застрять в нише колеса. Его Величество Богоподобный Онанист с грохотом спрыгивает с капота. Господин Нандха с отвращением проверяет, не оставил ли он каких-либо следов на автомобиле.

Когда Сыщику Кришны было лет тринадцать и он, как и все подростки, испытывал на себе последствия гормонального взрыва и многочисленных свойственных переходному возрасту сомнений, ему в голову часто приходила странная фантазия о том, чтобы пробраться сюда, поймать священную обезьяну, посадить в клетку и медленно, постепенно ломать ее крошечные, похожие на птичьи косточки. Он до сих пор испытывает приятные ощущения, настоящее удовольствие от удовлетворенного гнева при этом воспоминании.

Несколько самых настырных обезьян не оставляют министерский автомобиль, пока он едет по узкой дорожке через сад. Господин Нандха, надев темные очки и выйдя на хрустящий под ногами гравий, все-таки разгоняет их. Белый мрамор эпохи Великих Моголов ослепительно сверкает на полуденном солнце.

Господин Нандха отходит от автомобиля, чтобы без помех насладиться роскошным видом дворца. Жемчужина, сокрытая от взглядов любопытных. Здание построено в 1613 году шахом Ашрафом в качестве загородного дворца. Там, где когда-то охотничьи гепарды восседали в хаудах и владыки из рода Моголов разъезжали по топям Кираката, теперь прямо по соседству с невысоким, но таким чудесным старинным шедевром теснятся заводские постройки и хижины из прессованного алюминия. Но архитектурный гений противостоит любым воздействиям всеразрушающего времени. Величественное здание с колоннами, укутанное одичавшими зарослями садов, остается невидимым новому времени и само не желает его видеть. Господин Нандха восторгается гармоничностью крытых галерей с величественной колоннадой, оригинальными пропорциями купола. Даже восхищаясь когда-то перпендикулярными линиями и барочным совершенством Кембриджа, он ни на мгновение не усомнился в превосходстве исламских архитекторов над Кристофером Реном и Реджинальдом из Эли. Они строили примерно так, как Бах сочинял кантаты и оратории, — сильно и мощно. Свет, пространство и геометрия служили им главными инструментами. Они творили на все времена, да и сами возвышались над своим временем, принадлежа скорее вечности, чем какой-то определенной эпохе.

Господину Нандхе неожиданно приходит в голову, что он вовсе не возражал бы против заключения в такой тюрьме, как эта. По крайней мере, здесь можно наслаждаться настоящим уединением.

Когда господин Нандха проходит по низеньким ступенькам в прохладу крытой галереи, ему кланяются уборщики, выметающие сломанные ветки деревьев. Сотрудники министерства встречают Сыщика Кришны у дверей, незаметно просканировав его своими палмами. Он хвалит их за скрупулезность, но они выглядят какими-то равнодушными. Это государственные служащие, но поручение охранять древнюю заплесневелую постройку эпохи Моголов воспринимают, по-видимому, как нечто весьма унизительное.

Господин Нандха ждет, пока охранник повернет прозрачный пластиковый замок (чем-то напоминающий игрушечную йони), врезанный в стену из изысканного резного алебастра. Последняя проверка — и зажигается зеленый сигнал. Господин Нандха входит в банкетный зал. Как всегда, у него захватывает дух при виде каменных джали, восхитительной узорчатой кладки, простора низких луковичных арок, точной геометрии лазурной черепицы, высоких стрельчатых окон, затененных занавесями из роскошных тканей. Однако главное внимание в зале приковывает вовсе не лучистая гармония изысканного оформления. И даже не клетка Фарадея, искусно включенная в сложную архитектуру. Это прозрачный пластиковый куб, который стоит в самом центре. Пять метров в длину и пять метров в высоту, настоящий миниатюрный дом, разделенный прозрачными пластиковыми стенками на маленькие прозрачные комнатки с такими же прозрачными водопроводными трубами, коммуникациями, стульями, столами, кроватью и даже с прозрачным унитазом.

В самой середине куба сидит темноволосый, заросший густой бородой мужчина с заметным брюшком. На нем белая куртка, он бос и читает книжку в мягкой обложке. Человек сидит спиной к вошедшему господину Нандхе, но, услышав шаги, встает, прищуривается, чтобы получше рассмотреть вошедшего, узнает гостя и пододвигает стул поближе к прозрачной стенке. Затем бросает на пол книжку и большим пальцем ноги отодвигает ее в сторону. На большом пальце у него надето прозрачное кольцо.

— Слова не меняются.

— Слова и не должны меняться. Под их воздействием измениться должны вы.

— Весьма эффективный способ компрессии опыта виртуальной реальности. Здесь, возможно, я и соглашусь с вами. Однако это так неинтерактивно...

— Но у каждого читающего различный опыт восприятия, — возражает господин Нандха.

Человек внутри пластикового куба наклоняет голову, задумавшись.