Джон Ширли - И пришел Город

– Я вижу, ты не следишь за последними новостями, – заметил Город.

Коул брезгливо поморщился:

– Я их не смотрю. Не хочу слышать про…

– Стрельбу? Тебе не стоило беспокоиться. Насчет этого молчок. Так, упоминание о бандитской разборке. Насчет тебя – ничего. Из полицейских тебя мало кто знает. Вдумайся: они же не все коррумпированы. Люди вроде Барнса есть и среди них, не только среди газетчиков. И кто-нибудь из таких орлов, если тебя арестуют, прислушается к твоему рассказу и подаст сигнал федеральным властям. А если, допустим, заинтересуется местный отдел ФБР… Само собой, МТФ попытается не допустить, чтобы ты давал показания или делал громкие заявления. А те легавые, которые тебя знают в лицо, в прошлое воскресенье получили приказ тебя ликвидировать – неважно, при сопротивлении или нет. Именно поэтому они и закроют на все глаза.

– Пытаясь себя обелить? Несмотря на все трупы? – переспросил Коул. Но уже без удивления.

Город вместо ответа посмотрел в упор. И Коул наконец кивнул:

– Где и когда?

– Сакраменто. Здание Министерства юстиции, кабинет номер четыре, три часа дня. Поезд отправляется в двенадцать.

– А… что я ему скажу?

– В той же ячейке, где было взрывное устройство, ты найдешь билет и дипломат. В нем – стенограмма одного из ключевых заседаний Роскоу плюс, как аргумент, фрагмент видеозаписи. Это должно их расшевелить, хотя добыто все не вполне легально и потому уликой считаться не может.

– Ты говоришь, добыты? – оживился Коул. – Я хочу встретиться с тем, кто «добывает» тебе улики, рассовывает что надо по ячейкам: мы могли бы друг другу помочь… Да и словом перекинуться.

– Исключено, – отмел предложение Город; изображение на экране слегка потускнело. – Это не человек. Так, робокоп. Бездушное железо. У вас нет ничего общего.

«Ой ли», – пробормотал Коул, когда Город окончательно истаял с экрана. «Бездушное железо».

Хорошо, что билет оказался первого класса, купейный. Потому что, едва выйдя из-под неброского, но вездесущего влияния Города, Коул почувствовал себя из рук вон плохо. Даже здесь, в уютном колышущемся коконе затененной спальной ниши, он буквально стонал от муки. Ворочался с боку на бок, одолеваемый попеременно то клаустрофобией, то мучительной незащищенностью перед окружающим пространством. И к тому же чувствовал себя абсолютно покинутым. В желудке будто тлеющие уголья.

– Ч-черт, – сказал он вслух, откусывая на пальце заусенец и пялясь на складочки занавесок, сквозь которые пробивался слабый свет, – ну прямо как ребенок, честное слово.

Пытаясь устроиться поудобнее, Коул стал вслушиваться в ровный перестук колес. Выпить, что ли? Правда, для встречи нужна собранность. Но хорошо бы забыться, хоть на несколько минут. Пустота внутри резонировала с каждым толчком поезда.

Наконец, сердито встряхнувшись, Коул вылез из убежища своей нижней полки, покачиваясь, двинулся по узкому проходу между рядами задернутых ниш. Пошел в вагон-ресторан, по пути прикидывая: «Одну-две, не больше. Неплохо бы на халяву».

В шумном, сквозняком продуваемом тамбуре столкнулся с каким-то типом: всклокоченная бородка, одутловатое лицо. Внимание Коула привлекли глаза, скрытые за такой же зеркальной оправой, что у Города. Короткая стрижка, по бокам волосы вытравлены в форме мальтийских крестов. Тип что-то быстро упрятал под армейский балахон, когда Коул собирался ступить в ревущий переход между вагонами. Остановившись, Коул изучил незнакомца. Они молчаливо обменялись взглядами, и «мальтиец» расслабился. Вынув руку из кармана балахона, показал бутылек с таблетками в бледных пальцах. Они виделись впервые, но уже знали друг друга: Коул – покупатель, незнакомец – продавец. Инстинкт улицы сразу расставил все по местам, даром что наркотиков Коул не покупал вот уж сколько лет.

– За нал что-нибудь есть? – осведомился Коул, на секунду забыв, что не при деньгах…

– Трилитиум, – ответил «мальтиец». – Тормозит классно. По четыре каждая.

Коул взвесил. Нет ни счета, ни нала, вообще ничего.

Впрочем, были золотые часы из ящика комода, что в мансарде. Дорогой цифровик, с калькулятором и разными прибамбасами.

– У меня только это, – отстегнув, протянул он вещицу.

На лице незнакомца ничего не отразилось; правда, ответил он нарочито небрежным тоном:

– Ну давай. На три, наверное, потянет.

(Причем оба знали, что тянет не на три, а скорей уж на триста.)

Коул, пожав плечами, кивнул. «Мальтиец» вручил три кругляшка, которые Коул пристроил в пакетике со своей сигарой – последней. После чего вернулся в вагон и опрокинул в себя все три, запив водой из фонтанчика. В нишу к себе влезал, сокрушенно думая: «Как же мне с вокзала доползти до этой самой Юстиции? Денег-то на тачку ни шиша».

И не успел прилечь, как провалился в омут долгожданной дремоты.

Как оказалось, от вокзала до Министерства юстиции можно было добраться и пешком, пройдя с километр. Шаткой походкой, то и дело стукаясь о встречных, Коул в наркотической дымке брел по улице, держа дипломат в негнущихся пальцах. То и дело щурясь на светофоры (мятый листок с адресом в непослушной ладони), он медленно подбирался к комплексу административных зданий столицы штата.

В состоянии, близком к лунатизму, он чуть было не упал в приемной помощника прокурора. Секретарша взыскательно оглядела его сверху вниз, затем снизу вверх. Коул ей улыбнулся (по крайней мере, он так полагал – лицевые мышцы повиновались как-то не очень) и вязким голосом проговорил:

– Вы уж извините, я немного того… Принял малость таблеток от простуды, а у меня на них аллергия.

Та степенно кивнула:

– Бывает.

– Вы не скажете мистеру Фарадею, что я уже здесь?

– Я уже сказала. Вы – Стюарт Коул, следователь по особо важным делам при казначействе Сан-Франциско?

– Ага, – одобрил Коул, слегка покачиваясь. Он не помнил, чтобы говорил ей это, но, очевидно, все-таки сказал. Только сейчас запоздало дошло: тот делец сказал, что эта штука тормозит. И видимо, как раз сейчас наступил пик воздействия… «Колбаса ты конская», – промычал он себе под нос. Хоть бы как-то аудиенцию высидеть…

– Может, присядете? – предложила секретарша. Но тут из динамика в стене раздался голос: «Пусть войдет».

Секретарша, возвратившись за стойку, большим пальцем указала на дверь в кабинет. Коул, стараясь идти прямо, нетвердой поступью прошел к двери. Непослушные ноги на ходу значительно отставали от туловища. Предметы на периферии зрения будто сливались. Толкнув дверь-вертушку, Коул оказался в кабинете Фарадея. Человек за массивным полированным столом проступал сквозь туманец (Коул сморгнул, но дымка только усилилась – ох уж этот трилитиум). Различался мистер Фарадей зыбко, но общее впечатление было: худощавый носастый брюнет с прилизанным пробором.