Мак Рейнольдс - Случай с инопланетянином

Покопавшись в карманах, мой престарелый друг извлек на свет до невозможного измятый листок и протянул мне для того, очевидно, чтобы я его прочитал вслух. Я заметил, что текст письма напечатан на моей пишущей машинке.

Меня снедало любопытство. Вот что я прочел:

«Глубокоуважаемый сэр Александр! Позвольте сообщить вам следующее: ваши предположения оказались обоснованными. Гипотеза о возможности существования жизни на других планетах подтвердилась. Данные, которые мне удалось добыть, свидетельствуют о том, что дальнейшие исследования, ваши и той группы людей, с которой вы связаны, не окажутся напрасными».

Ниже стояла подпись Холмса. Честно говоря, я не ожидал от него такой ясности стиля, хотя содержание письма было, разумеется, смехотворным.

Питер Норвуд еле сдерживался. Заикаясь от гнева, он произнес:

– Вы считаете, вам удалось расстроить мои планы при помощи этой… этой паршивой бумажонки?

Мой друг утвердительно хохотнул, явно довольный собой.

– Неужели вы не понимаете, старый вы идиот, – закричал Норвуд, – что ни один суд не откажется признать…

Холмс помахал узловатым пальцем; водянистые глаза его слегка посверкивали.

– Дело не дойдет до суда, молодой человек. Как по-вашему, на что я потратил целую неделю? Смею вас уверить, что я не только гонялся за всякими там инопланетянами. Предупреждаю вас, молодой человек: если сэра Александра вызовут в суд для оформления передачи наследства, я обнародую факты, которые вы, без сомнения, хотели бы сохранить в тайне.

И сыщик по-стариковски захихикал.

Впечатление было такое, словно Питера Норвуда ударили по лицу. Побледнев, он отступил на шаг. По всей видимости, он не ожидал такого поворота дел.

Холмс фыркнул.

– Именно так, юноша. Я не люблю тратить время впустую. Впрочем, я не собираюсь ставить сэра Александра в известность о добытых мною сведениях, которые имеют отношение к вам. Ни его, ни, скажем так, других. Впредь прошу вас быть осторожней. А теперь, – он глупо ухмыльнулся, – вам пора.

И снова хохотнул.

Не говоря ни слова, молодой человек на негнущихся ногах вышел из нашей комнаты.

– Черт побери, – воскликнул я, – ничего не понимаю! Что вы такое раскопали про этого юнца?

Холмс хихикал так долго, что начали было возрождаться мои опасения насчет старческого слабоумия. Наконец он успокоился.

– Элементарно, мой милый доктор. Как вы, несомненно, успели заметить, наш приятель – человек, охочий до радостей жизни. Он стал их жертвой, несмотря на все свои автомобили и модную одежду.

Затем он прибавил, словно вспомнив наши прежние разговоры:

– Вы знакомы с моим методом. Попробуйте применить его.

И опять зашелся идиотским смехом.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что не имею ни малейшего представления, в чем заключается тайна нашего молодца. Это может быть что угодно: карточный долг, женщина и так далее. Однако я был уверен, что ему есть что скрывать!

Я рассмеялся, поняв комичность ситуации.

– Но, дорогой мой друг, письмо, которое вы отправили сэру Александру… Я разделяю ваши чувства, мне тоже жаль старика, однако…

Холмс достал трубку и теперь набивал ее, полагая, очевидно, что я, будучи поглощен разговором, не замечу столь вопиющего нарушения режима.

– Во-первых, доктор, – проговори он, – для старого человека с еще острым умом у него совершенно безобидное хобби.

– А во-вторых? – не выдержал я.

– А во-вторых, в письме нет ни слова лжи, – он хихикнул, я решил, что он забыл, о чем речь, но ошибся. – Вы, вероятно, помните мои слова о человеке, которого я отыскал в Британском музее? Тот, который фотографировал книги?

Я утвердительно кивнул.

– С помощью нерегулярных полицейских частей с Бейкер-стрит я выяснил, где он живет, – Холмс искоса поглядел на меня. – Позднее я изыскал возможность проникнуть в его квартиру.

Я подался вперед, заинтересовавшись его рассказом.

– И что вы там нашли?

– Ничего.

– Ничего? Вы, величайший сыщик нашей эпохи, не смогли ничего найти?

Раскурив трубку, Холмс помахал в воздухе спичкой.

– Увы, доктор. Однако отсутствие улик – та же улика. В квартире этого человека – будем пока именовать его так – не было и следа каких-либо записей или личных вещей, которые могли бы поведать нам о нем нечто интересное.

– Шпион! – воскликнул я.

Холмс фыркнул.

– Чей? И потом, даже если и так, все равно уже поздно: птичка улетела.

– Шпион какой-нибудь иностранной державы…

Холмс усмехнулся.

– Вот уж точно.

– Скорее всего, России или Германии. А может, Франции или Соединенных Штатов. В Лондоне шпионов хоть пруд пруди.

В слезящихся глазах Холмса мелькнула насмешка.

– Мой милый доктор, ну посудите сами. Что делать агенту любой из перечисленных вами стран в Британском музее, куда открыт свободный доступ всем желающим, в том числе дипломатам?

Если бы дело на том и закончилось, то, признаюсь вам честно, я вряд ли собрался бы записать это последнее приключение прославленного сыщика. Дело в том, что во мне крепло убеждение, что мой друг окончательно впал в старческое слабоумие, а наблюдать за угасанием великого человека очень и очень тяжело. Однако конец расследования поверг меня в полное недоумение, и потому я сообщаю тем, кому небезразлична судьба Шерлока Холмса, только факты безо всяких прикрас.

На следующий вечер после описанного выше разговора в дверь постучали. Я не слышал ни звонка, ни голоса квартирной хозяйки – только стук в нашу дверь.

Мой друг нахмурился; на лице его – что случалось нечасто – появилось выражение недоумения. Я пошел открывать; он пробормотал что-то, вертя в руках свой слуховой аппарат.

Стоящий на пороге человек выглядел лет на тридцать пять; он был безукоризненно одет и держался весьма непринужденно. Все еще находясь под впечатлением нашего с Холмсом последнего разговора, я спросил довольно неприветливо:

– Чем обязаны?

– У меня дело к… – начал было незнакомец.

– Ба! – воскликнул сыщик. – Сеньор Меркадо-Мендес! Или правильнее будет сказать, герр доктор Бехштайн? А может быть, лучше мистер Джеймс Филлимор? Мы снова с вами встретились! Последний раз мы имели честь видеть друг друга на борту катера «Алисия», правильно?

Сказать, что я был удивлен, значит ничего не сказать. В свое время, давным-давно, я описал таинственное происшествие с катером «Алисия», который бесследно пропал, поглощенный завесой тумана. Это был один из немногих случаев, который мой друг, находившийся тогда в полном расцвете сил, не сумел раскрыть. Имя Джеймса Филлимора тоже было мне хорошо знакомо: однажды он вернулся домой за зонтиком, и с тех пор его никто не видел.

Однако незнакомцу, как я уже сказал, было лет тридцать пять, а оба случая, о которых упомянул Холмс, произошли во время войны с бурами.