Ласло Леринц - Подземная пирамида

– Нет.

– Канопы?

– Две. Обе из мрамора. И один мраморный шар.

– Что? – наклонился он ко мне заинтересованно. Я уже пожалел, что сказал об этом.

– Мраморный шар. Похожий на мяч… только из мрамора.

Он состроил гримасу и покачал головой.

– Никогда не слышал ничего подобного. Не может это быть флаконом для благовоний?

– Возможно, – не замедлил я ответить. – Мы еще не имели возможности изучить его внимательней. Знаете ведь, смерть…

Он снова погрузился в бумаги.

– А Анубис?

– Где-то вот таких размеров. – И я показал. – Сделан, вероятно, из какого-то незнакомого нам минерала.

Он отодвинул бумаги и снова улыбнулся.

– Ну, не так уж и много. Честно говоря, я вам сочувствую. Досталось вам какое-то завалящее коптское кладбище, и когда случайно вы находите склеп, то и тут никакой радости. В довершение всего и мистер Малькольм еще… Вы знаете, что голландцы нашли настоящего фараона?

Мы напустили на себя такой несчастный вид, что над нами сжалился бы даже убийца-рецидивист. Хальворссон жевал кончик своей бороды, и из глаз его вот-вот должны были брызнуть слезы. Надо полагать, нам будет позволено забрать с собой документацию и, может быть, даже часть коптского кладбища.

Чиновник выдвинул ящик стола и вынул из него печать. Усердно подышал на нее, потом с размаху опустил на бумагу.

– Вот, пожалуйста! Итак, до свидания! Можете забирать!

Мы встали, но до нашего сознания еще не совсем дошло, что он сказал.

Хальворссон пришел в себя первым. Он тряхнул бородой и почти шепотом спросил:

– Можем забирать? Что?

Теперь пришла очередь удивляться чиновнику.

– То есть как – что? Все, разумеется! До последней канопы. Это подарок Египта.

Мы оба чуть не упали в обморок. А служащий все смотрел на нас, ничего не понимая.

– А что? Может быть, вы считаете, что этого мало? Да, действительно… я дал бы вам и больше, но, в конце концов, по-настоящему хороших храмов мало. И так уже США получили свои. А голландцы свой успели даже увезти.

– Но эти Апис и Анубис… они из полудрагоценного камня и…

Словом, я не хотел его надувать. Молодой человек терпеливо улыбнулся.

– Полудрагоценный камень – это не драгоценный камень. Если бы вы нашли золотые украшения, я был бы вынужден задержать их здесь. Или, скажем, какого-нибудь значительного фараона. Но в этом случае!

Он почесал в затылке, потом неожиданно, словно вспомнив что-то, вскрикнул:

– А не из-за мраморного ли шара вы в такой растерянности? Успокойтесь, и он принадлежит вам. Я поинтересовался им из простого любопытства. Впрочем, я совершенно уверен, что это флакон для благовоний. Иначе просто не может быть. А сейчас прошу меня извинить. Я еще раз выражаю вам свое искреннее соболезнование по поводу смерти мистера Малькольма, но меня ожидает много людей… Вы меня извините, не правда ли? 15 июня Сегодня я получил уведомление, что в мое отсутствие меня назначили директором Археологического института Университета Санта-Моники. Знаю, что положено было бы устроить небольшое торжество, но из-за смерти папы Малькольма ни у кого из нас не было ни малейшего желания. Мы в молчании выпили несколько рюмок, а потом спать отправились даже студенты.

Может быть, над нами тяготеет проклятие фараона? 17 июня Я решил вернуться в Санта-Монику. Йеттмар и Карабинас заявили, что уедут вместе со мной, в то время как остальные, за исключением Осимы, который взял небольшой отпуск для поездки в Японию, продолжат раскопки. Хальворссон, хотя и очень хотел уехать вместе с нами, все-таки остается при своих ботинках. В этом его решении, пожалуй, не последнюю роль играла Селия Джордан.

Вечером мы попрощались с теми, кто остается. Я был удовлетворен, но радоваться по-настоящему ничему не мог. 25 августа Сегодня доктор Рэглэнд, сотрудник Медицинского института, и доктор Хубер – между прочим, больше похожая на манекенщицу, чем на врача, – провели рентгеновское обследование мумий. Они установили, что в меньшем саркофаге лежит мумия птицы, по-видимому, ибиса.

Но настоящий сюрприз ожидал нас при рентгеноскопии мумии взрослого мужчины. Выяснилось, что скелет мужчины среднего возраста не таков, как у обычного человека. Его ребра оплетали грудную клетку не только по горизонтали, но и по вертикали. Между отдельными ребрами имелись сочленения, ясно видные на рентгеновских снимках. Увенчивавший скелет череп был несколько меньше нормального размера, и форма его тоже отличалась от формы человеческого черепа. Впереди и сзади он был плоский, крышка черепа была ровной, без каких бы то ни было выпуклостей, словно ее специально сделали такой.

Мозг по объему тоже заметно уступал человеческому, а вес его, по словам доктора Хубер, не составлял и половины веса мозга человека.

Однако это было еще не все. Доктор Рэглэнд при обследовании пелен мумии обнаружил жука-скарабея, изготовленного из какого-то странного, почти прозрачного материала.

На сегодня это было все. 26 августа – Ну? – спросил Карабинас. – Как дальше?

– Не знаю, – пожал плечами Осима. – Но одно ясно. Захороненная пирамида – не легенда. И советники Эхнатона тоже существовали. Те, с решетчатыми ребрами.

– Нужно найти пирамиду, – сказал Карабинас.

– Кто они были, по-твоему? – спросил Осима.

– Советники.

– Пока неизвестная человеческая раса? Оба посмотрели на меня, словно я должен решить этот вопрос.

– Я много думал об этом, – сказал я. – Даже пытался взяться за дело с противоположного конца.

– Как это, черт возьми, понимать? – удивился грек.

– Я стал развивать мысль в обратном направлении.

Дело в том, что одной из наших отправных точек было предположение, что люди с решетчатыми ребрами были представителями высокой культуры, скажем, даже суперкультуры. Ну, а если все было не так? А если правда заключается в обратном?

– Как это в обратном?

– Возьмем размеры их мозга. По словами Рэглэнда, вес их мозга составлял около 700 граммов. Это, грубо говоря, половина мозга человека. Не могло ли быть, что их взяли ко двору фараона именно потому, что… ну, потому, что они были исключительно глупы и примитивны? Скажем, они выполняли ту же функцию, что и придворные шуты.

– Безумие, – подскочил Осима. – Ведь в источниках недвусмысленно говорится, что люди с решетчатыми ребрами были, по крайней мере, равными остальным. А надгробная надпись Иму? Для придворного шута такое не пишут в склепах!

– Ну, а как же размеры мозга! – отчаянно защищал я точку зрения, которую и сам не считал состоятельной.

– Это тоже какой-то трюк. Точно также, как с костями! – выкрикнул Осима. – Доктор сказал, что их мозг, несмотря на меньшие размеры, мог быть и тяжелее человеческого. Это не доказательство!