Александр Прокопович - Детектив с Лысой Горы

У великих свои причуды. Граф Григорий Арбатский был, без сомнения, одной из самых выдающихся личностей города-государства Москва. Ректор школы магов, советник Великого Князя собирал магические артефакты. Кто знает, с каких пор и благодаря чьим устам об этом стало известно всякому, кто искал его расположения. В результате его коллекция стала пополняться день ото дня. Безусловно, чаще всего подношения представляли собой ничего не значащий хлам, но иногда среди кусочков камня и костей разнообразной живности, всевозможных жезлов и мечей, музыкальных инструментов и украшений попадались действительно интересные вещи.

Около года назад старшина кузнечного цеха преподнес графу меч – якобы скифский. Как оказалось впоследствии, меч был вовсе не скифским, его происхождение так и не удалось установить, но некая сила в нем безусловно была. Через несколько месяцев купец, водивший караваны из Москвы до самого Каспия, преподнес графу Григорию ожерелье из неизвестного минерала, купленное им по случаю у другого купца, который сам купил его по случаю… Так что история и этого артефакта осталась неизвестной. После детального изучения ожерелья оказалось, что украшение способно при определенных условиях служить слабым усилителем магических сил.

Ничем не примечательный кристалл граф нашел сам во время своего недавнего путешествия к истокам Волги. Лазурно-синий камень, который, казалось, ожидал своего хозяина, мог изменять направление силы мага, пусть и незначительно.

Сегодня граф Григорий получил очередное подношение – делегация из Казани не могла проигнорировать пристрастия графа. Блюдо из меди, на котором неведомый мастер отчеканил силуэт Казанского Кремля, неминуемо должно было попасть в хранилище. Туда после приема и направился граф. Он пока не раскусил, какого рода свойства скрывались за явно более поздней обработкой блюда, но какой-то слабый импульс оно в себе содержало, в этом он был уверен. Бережно поставив блюдо на полку, на которой хранились еще не изученные артефакты, граф окинул взглядом свое хранилище. В нужное время эти, на взгляд постороннего, обычные предметы могут стать ценнее гор золота и сотен воинов.

Прошло не больше секунды – и импульс силы, живший в блюде, нащупал меч, подаренный кузнецом. Сила, замкнутая в мече, получив заряд энергии от казанского подарка, завибрировала, умножилась в десятки раз – и вырвалась на свободу. Ожерелье купца собрало в себе ожившую силу меча и еще больше усилило ее, прежде чем выбросить наружу, где следующим адресатом оказался кристалл. С момента, когда граф внес в хранилище блюдо, прошло не больше десяти секунд – и луч света, вырвавшийся из глубины кристалла, пронзил графа Григория. Еще через секунду каждый из артефактов полностью утратил энергию, которая была в них заключена. Вся она была выплеснута в одном ударе.

А граф Григорий сгорел. То, что обгоревшее тело было телом именно Григория Арбатского, можно было определить лишь по тому, что, кроме него, никто в хранилище не входил.

Главный префект Москвы барон Красков, любимец Великого Князя, явно сидел на своем месте. Пожалуй, это был единственный пост, на котором его природная злоба, помноженная на магические способности, могла приносить пользу. Вот и сейчас, когда он во главе отряда стражи мчался, не жалея своего огромного вороного коня, по тесным улочкам Москвы, – прохожие в страхе прижимались к стенам. Зачастую одного появления барона на улицах было достаточно, чтобы убедить большинство населения перестать даже думать о возможности преступить закон.

В Москве снова бунтовала чернь. Смута, которая должна была быть подавлена отправленной еще утром ротой жандармов, всё еще жила. Следствием этой преступной жизни были сожженные дома, разграбленные лавки и десятки избитых, покалеченных и убитых граждан. Красков решил лично успокоить бунт. Это было в его характере. Барон вбросил в толпу на площади несколько боевых заклинаний, не заботясь о собственных бойцах, сдерживающих натиск черни. Огненный шар взорвался в самой середине бунтующих и, не разбирая – кто свой, кто чужой, – разбросал вокруг себя щупальца нестерпимого жара. Не успели поджаренные смутьяны убраться в переулки, уводящие с площади, как очередное заклинание сбило их с ног… В ту же секунду на площадь ворвался отряд, ведомый бароном. Красков был ужасен, он был вдохновенен, он был страхом и ужасом в одном лице, меч и магия были одинаково смертоносны в его руках, однако «даже у моря есть берега». Красков устал, как маг он уже ничего не стоил, да и нужна ли была его мощь сейчас, когда противник был разгромлен?..

Площадь, только что заполненная убитыми и ранеными, приняла в себя еще один отряд свежих бойцов совершенно другого рода. Около двух сотен вымуштрованных профессионалов-меченосцев и пикинеров, одетых в черные панцири, сомкнули свое кольцо вокруг отряда жандармов.

Красков осознал, что обречен, в ту секунду, когда его взгляд потомственного военного оценил выучку и вооружение чернопанцирников.

Шансов не было. Не было сейчас. Вступи в бой этот свежий отряд немного раньше – быть может, барону и удалось бы выстоять. Кто-то очень точно просчитал момент удара.

Барону удалось продержаться достаточно долго, чтобы пережить своих бойцов и положить нескольких нападавших. Затем кольцо сомкнулось над префектом.

Уходя, убийцы барона унесли с собой своих убитых и раненых. С теми же, кто послужил приманкой для Краскова, черные панцири не церемонились. Они перерезали всех, кто уцелел после атаки стражи. Великому Князю останется только гадать, что привело к смерти его фаворита. черные панцири исчезли бесследно.

Первое, что должен сделать учитель, это научить своего ученика говорить «нет». Говорить «да» мы все умеем с рождения. Данила, кажется, достиг мастерства в обращении с этими только на первый взгляд простыми односложными словами – скоро клиенты вообще забудут, как я выгляжу. Правда, деньги с Лысой горы я продолжал получать исправно. Но я давным-давно перестал быть прихожанином Церкви Бесплатного Сыра. Скорее всего, это в просто способ сделать меня настолько ленивым, чтобы потом, когда ведьмы решат прекратить финансовую поддержку, я тихо скончался от голода. Вероятно, по их дьявольскому плану, к этому печальному моменту я должен разучиться ходить и говорить.

Последний свой гонорар я получил, не вставая с кресла. И это несмотря на то, что клиентом, который ко мне зашел, был майор Яковлев. В конце концов, еще не так давно я тоже был майором, пусть это состояние и продлилось меньше месяца. Яковлев пришел ко мне с проблемой, которая родилась одновременно с армией, если правы те, кто утверждает, что без тыла армии не бывает. Кто-то повадился уменьшать громадьё армейских запасов – вот невидаль-то! Я долго выспрашивал у Яковлева, что пропадает, в каких количествах, как охраняют, кто охраняет, хотя решение проблемы Яковлева было мне известно сразу: кто охраняет, тот и крадет. Вероятно, такие простые мысли не в силах достучаться до тонких структур, расположенных между носом и затылком человека, который не просто находится внутри регулярной службы, но еще и глядит на нее несколько сверху – с высоты командующего гвардией…