Михаил Казьмин - Пропавшая кузина [СИ]

— Наверное, это потому, что ты отмеченный, — так, кажется, Катя прониклась. Вот и хорошо, такое объяснение снимало остальные вопросы до того, как они могли бы быть заданы. Поэтому я с многозначительным видом кивнул, подтверждая ее слова.

Мы успели позавтракать, подогреть воду и кое-как помыться с помощью кувшина и лоханки, я побрился, Катя с моей помощью заплела волосы в две косы, а потом я посоветовал Кате одеваться. Пришедшая мне в голову идея одеть Катю в дирндль в очередной раз с блеском себя оправдала — с одеванием Катя управилась почти одновременно со мной.

— Ну что, Катя, пойдем встречать гостей? — предложил я.

— Уже сейчас? — с грустью спросила Катя.

— Да, — просто сказал я, и мы вышли.

По дороге вдоль берега виднелась кавалькада, шагом двигавшаяся явно в нашем направлении. Разобрать на таком расстоянии ее численность и вообще увидеть, кто там и что, было невозможно, но через полминуты этого и не потребовалось — с ее стороны труба заиграла мелодию песни про пьяного оборванца, которого непонятно за что любят девчонки. Да уж, Альберт молодец, здорово придумал! Рот мой сам собой растянулся в улыбке. Давно, ох и давно, я эту песню не слышал!

— Чему ты улыбаешься? — недоверчиво поинтересовалась Катя. — Это точно те, кого мы ждем?

— Точно! — успокоил я ее. — Трубач играет песню, которую сочинил Альберт! Может, сам он и играет, я отсюда пока не вижу.

— Альберт? Сочинил песню? Ты серьезно?! — от души удивилась Катя. Ну вот, спалил, понимаешь, товарища… Ладно, разберутся как-нибудь по-родственному.

И правда, уже вскоре я видел, что впереди кавалькады на вороном коне скачет мой приятель. Ну что ж, теперь эта страница моей жизни точно перевернута… Я скосил взгляд на Катю, похоже, что и она прекрасно это понимала. А вот нравится ей такая перемена или нет, я так и не понял.

…Король баварский Фердинанд Второй оказался очень высоким, вершков на пять поменьше сажени [36] То есть примерно 191 см. , атлетично сложенным мужчиной лет пятидесяти, одетым в голубой мундир с белой отделкой и золотым шитьем по воротнику и обшлагам, серые рейтузы [37] От нем. Reithose — штаны для верховой езды. Чаще всего шились из тонкого серого сукна, в шагу подшивались кожей. и черную офицерскую шляпу с султаном из белых и голубых перьев. Видимо, раньше он был брюнетом, но сейчас в его волосах, усах и бакенбардах преобладала седина. Свою благосклонность то ли к крестнице, то ли и ко мне тоже, он выразил тем, что изволил сойти с коня и, бросив поводья адъютанту, подойти к нам пешим. Тут же седло покинул и Альберт, пристроившись за правым плечом его величества. Поклонившись положенным по русским правилам образом (быстро наклонив голову и медленно подняв ее после касания подбородком груди), я отметил боковым зрением изящно исполненный Катей реверанс.

— Рад видеть вас, баронесса, в добром здравии, — голос у короля оказался под стать внешности, низким и глубоким. — А дирндль вам идет, — тут король одарил свою крестницу довольной улыбкой.

— Должна признать, ваше величество, я завидую женщинам и девушкам, имеющим счастье состоять вашими подданными, — Катя повторила реверанс, на сей раз даже еще более изящно. — Я никогда в жизни не носила столь удобной одежды.

Король снова улыбнулся, должно быть, такой ответ пришелся ему по нраву. Вообще, его величество производил впечатление человека жизнелюбивого и охочего до положительных эмоций. Впрочем, внешность может быть обманчивой, и уж тем более не стоит забывать, что этот улыбчивый великан правит далеко не самой последней в Европе страной.

— Графу фон Шлиппенбаху я уже выражал благодарность за спасение моей крестницы от козней коварных заговорщиков, — Альберт при этих словах короля быстро выбрался из-за его плеча и встал рядом с нами, я же с удовлетворением отметил, как именно его величество поименовал тех, кто в последнее время создавал мне проблемы. — Вам же, боярин Левской, я признателен не только за смелость и решительность, проявленные при спасении баронессы фон Майхоффен, но и за то, что вы пришли ей на помощь по доброй воле, не будучи обязанным к тому ни родственным, ни верноподданическим долгом.

На сей раз я поклонился не одной лишь головой, но и слегка подал вперед плечи. Раз уж король баварский назвал меня боярином, то и от меня не убудет показать монарху свое почтение.

— Не знаю, какие у вас планы, но ближайшие три дня вы проведете у меня в гостях, — кажется, король Фердинанд посчитал эти свои слова удачной шуткой. — Тем более, моя резиденция Херрензе находится по соседству.

Король щелкнул пальцами и по этому его знаку нам подвели лошадей, одна из которых была под дамским седлом. Один из королевских адъютантов, встав на колено и подставив сцепленные руки, помог Кате забраться в седло, король оседлал коня как заправский кавалерист, Альберт продемонстрировал ттакую же сноровку, мне на их фоне даже несколько неудобно было, но справился. Его величество оказал нам честь, велев ехать рядом с собой, и мы двинулись навстречу новым событиям в нашей жизни. Предвидение скромно помалкивало, так что думать, что это будут за события и куда они нас приведут, мне оставалось самому.

Резиденция Херрензе располагалась на одноименном острове неподалеку от нашего с Катей убежища, так что попали мы туда довольно быстро. В гостях у короля Фердинанда мы провели три дня, и хоть и были эти дни насыщены всяческими событиями, но ощущение осталось такое, как будто пролетели они чуть ли не в один миг.

Началось с того, что нас с Альбертом поселили по соседству, а Катю мы так до обеда и не увидели. Надо полагать, король даже на отдыхе не забывал о делах, и решил поскорее ознакомиться с посланием, доставленным ему крестницей. Впрочем, скучать не пришлось — Альберт рассказывал, как пробивался на аудиенцию к королю в обход дворцовой канцелярии, подчиняющейся напрямую первому министру. История очень увлекательная, при случае, может и расскажу как-нибудь в другой раз. Главное, я снова убедился в том, насколько полезно членство в студенческом братстве — именно благодаря связям кое-кого из братьев Альберт смог-таки добраться до его величества.

Рассказал Альберт и про доктора Грубера. Доктор сейчас долечивается, но до полного выздоровления там пока неблизко. Жаль, конечно, что сейчас Грубер не с нами, все-таки уже не совсем чужой человек после всего, что нам досталось, но тут ничего уже не попишешь…

Король удостоил нас чести пообщаться в узком кругу. На обеде, куда нас пригласил его величество, кроме него присутствовали только королева София, тот самый принц Карл, претендент на имперскую корону, да наследник баварского трона кронпринц Людвиг. Коронованных особ я, было дело, видел — нашу гимназию удостоил как-то своим посещением царевич Константин Федорович, но я тогда учился в третьем классе и место мое на встрече с царевичем было далеко не в первых рядах, а тут, понимаешь, аж в королевской трапезе поучаствовал. Впрочем, король Фердинанд держался довольно просто, поэтому обстановка торжественной официальщиной не отличалась, и мне удалось внимательно, ну, понятно, насколько позволяли приличия, рассмотреть наших венценосных хозяев. Первые впечатления от короля в общем и целом остались прежними — его величество вовсю эксплуатировал образ жизнелюбивого мужчины, здорового и крепкого, а уж что там таилось за этим красивым фасадом, и не разберешь. Внешность ее величества королевы Софии можно было бы охарактеризовать как безупречную, если бы не совершенно отсутствующее выражение лица. Уж и не знаю, где именно пребывала своими мыслями королева баварская, но точно не здесь. Принц Карл, светловолосый мужчина лет примерно тридцати пяти с очень жестким и недобрым лицом, на первый взгляд не очень-то и походил на своего двоюродного брата, но что-то неуловимо общее в их внешности заметить было можно. Да и не только во внешности — похоже, жесткость принца Карла была такой же маской, как и жизнерадостность короля. На общем фоне своих родственников кронпринц Людвиг смотрелся неожиданно естественно, то ли еще не овладев наукой создания и поддержания обманчивого образа, то ли сознательно никаким образом не воспользовавшись. Просто молодой человек лет двадцати с небольшим, статью и лицом пошедший явно в отца, только шевелюра погуще и почернее, да бакенбарды поменьше.