Аркадия Мартин - Память, что зовется империей [litres]

Не более измена, чем заявление Восемь Виток, подумала Махит. Ей казалось, она отчасти догадывается, в чем дело. Между двумя соимператорами что-то произошло – какая-то сделка: Восемь Виток и Тридцать Шпорник договорились.

Похоже, они работали сообща – не только чтобы дискредитировать Один Молнию и его попытку узурпировать императорский трон с помощью народной аккламации, но и чтобы заодно подорвать авторитет действующего императора. Один Молния, который теперь главнокомандующий и полагается ради своей поддержки на войну, подозревается, согласно статье Восемь Виток, в нарушении закона, – а согласно демонстрации сторонников Тридцать Шпорника, нелюбим народом. А что Шесть Путь? Ну, он ошибся, оступился, допустил захватническую войну в не самые мирные времена , когда существуют внешние угрозы, будь то из-за таинственных инопланетян или просто из-за нескончаемых волнений в системе Одилии и разожженных после них беспорядков в самом Городе, – он превратно истолковал закон, и эту ошибку не одобряет его собственное мирно настроенное население…

Юстиция и Тридцать Шпорник действуют заодно. Махит почти – почти – видела, чего они добивались.

Вот если б она не была такой уставшей.

– До твоей квартиры нельзя дойти через какую-нибудь подворотню, Двенадцать Азалия? – спросила она. – Сегодня я уже насмотрелась на Солнечных, а, кажется, они здесь появятся скоро …

Оказалось, что можно. Они понеслись так, будто за ними гонятся.

ЭЗУАЗУАКАТ ТРИДЦАТЬ ШПОРНИК НАЗНАЧАЕТСЯ БУДУЩИМ СОИМПЕРАТОРОМ

В свете многолетних заслуг на службе Его Лучезарного Сиятельства Императора всего Тейкскалаана Шесть Пути эзуазуакат Тридцать Шпорник признается от 09.30, в сей первый день третьего года одиннадцатого индикта, наследником императорского престола, равным по рангу и власти соимператрице Восемь Виток и соимператору Восемь Антидоту; да будут все три соимператора крепки во взаимоотношениях, единодушны в желаниях и правят сплоченно, буде это потребуется.

Нет никаких причин отказать Тейкскалаану в назначении нового посла, несмотря на то что нам неизвестна судьба Искандра Агавна; нам необходим свой голос в империи, а господин Агавн и до этого момента редко выходил на связь. Я рекомендую провести тщательный тест на способности для добровольцев, а также для молодежи без имаго-линии, но с выдающимися оценками на экзаменах Тейкскалаанской империи, чтобы отобрать нового посла из самых совместимых с имаго-записью Агавна – которая, напомню, у нас имеется , хотя и устаревшая.

Позже Махит вспомнит остаток дня лишь урывками: отдельные мгновения, обособленные один от другого из-за того, как растягивалось и денатурировалось время под давлением усталости. Первый взгляд на квартиру Двенадцать Азалии, на стены, увешанные картинами – репродукциями вне-Городских произведений масляными и акриловыми красками, тушью; массового производства, зато высокого качества, – и то, как Двенадцать Азалия слегка сконфузился, когда она их похвалила, словно посетители никогда не делали комплиментов его вкусу. Горячие иголки душа и то, что все мыло в Тейкскалаане пахло цветком, который никак не получалось определить – пряным и одновременно чужим и знакомым. Ощущения от свободных штанов и рубашки, которые он одолжил, – из грубого шелка, коротковатых, кончающихся на икрах и предплечьях. Абсурдно ощущение, когда она прилегла на диван, – и то, как все пропало , как отключились текстуры и звуки.

Спина вытянувшейся рядом Три Саргасс, прижавшаяся к ее спине. Как она открыла глаза из-за размытого движения на голоэкране – Двенадцать Азалия ел длинными палочками какую-то лапшу из пластиковой коробки, сидя со скрещенными ногами в кресле и глядя цензурированную версию окончания протестов, происходивших прямо у него под окном, – и как послышался далекий звон разбитого стекла, и как она снова ушла в свой разум, совсем ненадолго, в то темное пространство, где должен быть Искандр.

Когда она проснулась по-настоящему, было совсем темно. Двенадцать Азалия задремал за столом рядом со своим ужином, уложив голову на руки, пока голоэкран все еще работал с выключенным звуком: движущиеся картинки отбрасывали свет на его лицо. Махит осторожно поднялась с дивана и от Три Саргасс, даже во сне казавшейся бледной, нездорового серого цвета ( оправилась ли она после неврологического шока? Махит сомневалась), подошла к окну. На улице было тихо. На перекрестке бликовали золотые и пустые лицевые щитки Солнечных. Как минимум четверо на углу в этом тихом спальном районе несут угрожающий дозор.

Бомбы в ресторанах. Демонстрации. А теперь бунты. Если Солнечные действительно в подчинении у Один Молнии, их присутствие – показатель, что яотлек пытается позиционировать себя единственной силой, способной поддержать порядок во все более напряженном климате общественных разброда и шатания. Махит казалось, это умный ход. Был бы еще умнее, если бы Один Молнии не пришлось возглавить завоевательную войну, чтобы доказывать свою пригодность в императоры. И все же неоднократные попытки Солнечных передать ее не императору или Городу, а Один Молнии , демонстрировали более глубокую рану во власти Шесть Пути над Тейкскалааном, чем она ожидала. Как много он уже проиграл?

Она никогда не задумывалась по-настоящему, насколько на самом деле варварские – ужасно приятно применять это слово на тейкскалаанском к самим носителям языка – тейкскалаанские мерки успеха. Когда речь не об эпосах или песнях, аккламация – процесс жестокий, не заботившийся о местах и людях, которые падут ради того, чтобы сделать эту аккламацию возможной.

Голоэкран все еще показывал новости. По нижней части экрана бежали ярко-красные глифы, составлявшие очаровательную нескладицу: «Срочно направьте ваше внимание / дальнейшее характеризуется важностью и необычностью / через две минуты на „Восьмом канале!“»

Махит растолкала Двенадцать Азалию, и он резко вернулся в сознание.

– …чего? – сказал он, потирая лицо. – А, ты встала.

– Как менять каналы на голоэкране? – спросила Махит.

– Ээ. А что ты хочешь посмотреть?

– Что там важного и необычного на «Восьмом канале».