Джаспер Ффорде - Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет

– Привет, Четверг! – окликнул меня дежуривший у парадного входа симпатичный молодой агент ТИПА-14.

Это меня встревожило, ведь я не узнала его. После устранения Лондэна со мной часто по-дружески здоровались совершенно незнакомые люди. Пора бы уж привыкнуть.

– Привет, – ответила я незнакомцу так же по-приятельски. – Что тут творится?

– Хоули Ган проводит пресс-конференцию.

– Да? – Меня вдруг охватили смутные подозрения. – А какое отношение он имеет к «Карденио»?

– Ты что, не слышала? Лорд Скокки-Маус передал пьесу в дар Хоули Гану и партии вигов!

– А какое отношение, – медленно проговорила я, учуяв политическую интригу невероятного масштаба, – имеет лорд Скокки-Маус к этому мелкому правому прокрымскому уэльсоненавистнику?

Агент пожал плечами.

– Может, все дело в том, что он лорд и хочет вернуть себе былые привилегии?

В этот момент мимо прошли двое других агентов, один из них кивнул парню, с которым я разговаривала, и спросил:

– Все нормально, Майлз?

Симпатичный агент ТИПА-14 ответил, что все в порядке, но он ошибался. Все было совсем не в порядке – по крайней мере, для меня. Я понимала, что рано или поздно наткнусь на Майлза Хока, но не настолько же внезапно. Надеюсь, потрясение не сильно отразилось у меня на лице, хотя таращилась я на него во все глаза. Он бывал у меня дома и знал меня намного лучше, чем я его. Сердце бешено забилось, требовалось срочно произнести что-нибудь изысканное и остроумное, но мне удалось выдавить только:

– Астерфобулонгус?

Майлз растерянно посмотрел на меня и слегка подался вперед.

– Извини, ты о чем?

– Да так.

– Четверг, когда я тебе звонил, ты была явно не в себе. Мы вроде бы договорились, а теперь ты против?

Я несколько секунд пялилась на него в тупом молчании, затем промямлила:

– Н-нет, конечно нет…

– Отлично! – сказал он. – Тогда назначим день. Или два.

– Да, – машинально кивнула я. – Да, надо. Мне-пора-пока.

И торопливо зашагала прочь, прежде чем он успел что-нибудь добавить. Только перед дверью в библиотеку я остановилась перевести дух. Когда-нибудь придется поговорить с ним начистоту. И по-моему, лучше поздно, чем рано. Я открыла стальные двери и вошла в библиотеку. Хоули Ган и лорд Скокки-Маус сидели за столом, рядом стоял мистер Свинк, а два охранника расположились по обе стороны от красовавшейся за пуленепробиваемым стеклом пьесы. Пресс-конференция была в самом разгаре, и я тронула за локоть Лидию Сандалик, которая оказалась поблизости.

– Привет, Лидс! – прошептала я.

– Привет, Четверг, – отозвалась журналистка. – Я слышала, вы провели первичную идентификацию? И как?

– Очень хорошо. Отдельные фрагменты не уступают «Буре». Что тут творится?

– Скокки-Маус только что официально объявил, что передает пьесу в дар Хоули Гану и вигам.

– Почему?

– Кто знает? Подожди, я хочу задать вопрос.

Лидия встала и подняла руку. Ган кивнул ей.

– А что вы собираетесь делать с пьесой, мистер Ган? По слухам, за нее предлагали около ста миллионов фунтов.

– Хороший вопрос, – ответил, вставая, политик. – Мы, партия вигов, благодарим лорда Скок-ки-Мауса за щедрость. Мое мнение таково: «Карденио» не может принадлежать какой-то отдельной группе или одному человеку, поэтому партия вигов согласна разрешить постановку пьесы всем желающим.

Журналисты, осознав широту этого жеста, возбужденно зашептались. То был акт ни с чем не сравнимого благородства, особенно со стороны Гана. Более того, хитрец сделал абсолютно правильный политический ход, и пресса внезапно преисполнилась к Хоули симпатии. Как будто не он два года назад предлагал осуществить вторжение в Уэльс, а год назад – ограничить избирательное право. У меня моментально зашевелились смутные подозрения.

Последовало еще несколько вопросов о пьесе, Ган дал на них хорошо подготовленные ответы, как будто превратился из былого экстремиста в заботливого и щедрого отца нации. Когда пресс-конференция закончилась, я пробилась вперед и подошла к Скокки-Маусу, который в первое мгновение посмотрел на меня странно.

– Это отчет Спуна об установлении подлинности… – сказала я, передавая ему кожаную папку. – Мы думали, вам захочется на него взглянуть.

– Что? Ах да, конечно!

Скокки-Маус взял папку, просмотрел ее по диагонали, а потом передал Гану, который выказал к отчету гораздо больше интереса. Он даже не взглянул на меня, но, поскольку я явно не собиралась уходить, будто какая-нибудь девочка на посылках, Скокки-Маус представил меня.

– Ах да! Мистер Ган, это Четверг Нонетот, ТИПА-27.

Ган оторвался от отчета, внезапно сделавшись очаровательным и любезным.

– Мисс Нонетот, как я рад! – воскликнул он. – Я с интересом читал о ваших подвигах, и, поверьте мне, ваше вмешательство значительно улучшило сюжет «Джен Эйр»!

Но его деланная любезность меня не обманула.

– Вы рассчитываете поднять рейтинг партии вигов, мистер Ган?

– Партия сейчас переживает процесс перестройки, – ответил он, пронзая меня суровым взглядом. – Старая идеология отринута, и виги с новой надеждой смотрят в политическое будущее Англии. А будущее Англии – за властью мудрого правителя и избирательным правом только для крупных собственников, мисс Нонетот. Слишком долго мы скатывались в пропасть, и все из-за безответственного демократического правления.

– А Уэльс? – спросила я. – Что вы сейчас думаете об Уэльсе?

– Исторически Уэльс является частью Великобритании, – заявил Ган чуть осторожнее. – Валлийцы наводнили английский рынок дешевыми товарами, и пора их остановить. Но я не планирую насильственного воссоединения.

Я несколько мгновений смотрела на него.

– Сначала вам надо прийти к власти, мистер Ган.

Улыбка сползла с его лица.

– Спасибо, что доставили отчет, мисс Нонетот, – торопливо вмешался лорд Скокки-Маус. – Не желаете чего-нибудь выпить перед уходом?

Я поняла намек и направилась к двери. Во дворе остановилась и задумчиво окинула взглядом фургончики прессы. Хоули Ган знал, что делает.

Я забрала машину со штрафной стоянки, подписав чек, который наверняка не смогу оплатить, поехала домой, перекусила и приняла душ, а потом отправилась в Уорнборо на первую выставку «Дез Ар Модерн де Суиндон», организованную Джоффи. Он просил меня позвать коллег, дабы придать начинанию солидности, поэтому я рассчитывала увидеть там кое-кого с работы. Даже Корделию пригласила, с которой, надо признаться, бывало весело, пока она не принималась строить из себя крутого пиарщика. Художественная выставка проводилась в храме Всемирного Стандартного Божества в Уорнборо, и открывал ее Фрэнки Сервелад. Открытие состоялось за полчаса до моего приезда. Когда я вошла, там собралось уже довольно много народу. Все скамьи убрали, и художники, критики, пресса и потенциальные покупатели толпились вокруг эклектичного собрания произведений искусства. Я цапнула бокал вина с подноса у проходившего мимо официанта, потом вдруг вспомнила, что пить мне нельзя, жадно вдохнула винный аромат и поставила бокал на место. Джоффи, очень эффектно смотревшийся в смокинге и рубашке с воротничком-стойкой, едва завидев меня, бросился навстречу, улыбаясь во весь рот.