Бернар Вербер - День Муравья [litres]

Он был тогда совсем маленьким и вот однажды ночью почувствовал, что кто-то шевелится у него в кровати. Кто-то занял его самое безопасное место. Он свернулся калачиком и замер, не решаясь распрямить под одеялом ноги. Потом решился и стал потихоньку их распрямлять.

И вдруг почувствовал пальцами ног… горячее дыхание. Ужас смешался с отвращением. В глубине его кровати притаилось чудовище, оно открыло пасть и ждало, когда он подвинет поближе ноги, чтобы съесть их! По счастью, он не доставал ногами до конца кровати, поскольку был слишком маленьким. Но он рос, и его ноги становились все ближе к складке простыни, за которой скрывался хищник.

Малыш Мельес спал ночами на полу или ложился поверх одеяла. Он мерз, у него сводило руки и ноги, так не могло продолжаться вечно. И тогда он решил все-таки спать под одеялом, но просил свое тело, кости, кожу расти как можно медленнее, чтобы кончики пальцев никогда не дотянулись до изножья кровати. Может, поэтому он теперь невысокого роста, куда ниже своих родителей.

Каждая ночь была для него тяжелым испытанием. Но он кое-что придумал. Он стал спать, обняв плюшевого мишку. Вместе с мишкой он готов был драться с чудищем, которое поселилось у него в кровати. Они забирались под одеяло и заворачивались так, чтобы не выглядывали ни руки, ни ноги, ни волосы, ни уши. Жак точно знал: чудище дожидается темноты, чтобы вылезти и обыскать комнату, оно только и ждет, чтобы откусить ему голову.

Поутру мама находила гору из одеяла, подушек и простыней, а под ней сына с мишкой. Она не могла найти объяснения столь странному поведению. Жак не посчитал нужным рассказать, как они с медвежонком спасаются от чудища.

Он не победил чудища, но и чудище его не победило. Однако с ним остался страх. Страх вырасти и опасение встретиться лицом к лицу с чем-то ужасным, чего он не может ни назвать, ни определить. С чем-то с красными глазами, отвисшей губой и клыками в пене.

Комиссар отогнал воспоминания, сжал в руке лупу с подсветкой и гораздо внимательнее, чем прежде, принялся изучать место преступления.

Наверху, внизу, слева, справа, снаружи, внутри.

Ни единого грязного следа на ковролине, ни единой посторонней волосинки, ни единого отпечатка на стекле. Никаких чужих отпечатков на стаканах. Комиссар отправился на кухню, включив фонарик.

Там он принялся нюхать и даже пробовать оставшуюся еду, хотя Эмиль и ее облил воском. Браво, Эмиль! Жак Мельес обнюхал графин с водой. Никаких признаков яда. Фруктовый сок и содовая вода, как стало ясно, тоже не могли нанести вреда.

На лице каждого из братьев Сальта застыла маска ужаса. Видимо, такая же, как на лицах матери и дочери, когда те увидели страшную обезьяну, которая влезает в окно их гостиной на улице Морг. Комиссар опять вспомнил новеллу По. Вообще-то орангутанг тоже был изрядно напуган. Его испугали кричащие женщины, и он убил их, чтобы не слышать больше их голосов. Он боялся крика.

Еще одна драма непонимания. Боишься того, чего не понимаешь.

Подумав об этом, комиссар вдруг заметил, что за шторой кто-то есть. Он похолодел. Убийца вернулся! Комиссар выронил лупу с подсветкой, она погасла. Теперь комнату освещали только разноцветные огни с улицы, буквы зажигались одна за другой, чтобы наконец вспыхнуть вывеской «Бар гоу-гоу».

Жаку Мельесу захотелось спрятаться, застыть, не шевелясь, раствориться, но он взял себя в руки, поднял фонарик и отодвинул подозрительную занавеску. Там никого не было. Или стоял Человек-невидимка.

– Кто здесь?

Ни звука. Не иначе проделки сквозняка.

Но оставаться в квартире и дальше Жак Мельес не смог, а потому решил опросить соседей.

– Добрый день, простите за беспокойство, полиция.

Дверь комиссару открыл элегантный господин.

– Полиция. У меня к вам пара вопросов, я вас не задержу. – Мельес вытащил из кармана блокнот. – Вы находились здесь в тот вечер, когда было совершено преступление?

– Да.

– Вы что-нибудь слышали?

– Выстрелов не было, но внезапно они все заорали.

– Заорали?

– Да. Кричали очень громко. И очень страшно. Примерно с полминуты, а затем все стихло.

– Они кричали все вместе или один за другим?

– Думаю, все вместе. Крик был нечеловеческий. Думаю, от боли. Как будто их всех убивали одновременно. Какая жуткая история! Признаюсь, с тех пор, как услышал этот крик, я стал плохо спать. Собираюсь подыскать себе другую квартиру.

– Как вы думаете, что могло произойти?

– Ваши коллеги уже побывали здесь. Кто-то из полицейских решил, что это самоубийство. Мне не верится. Они видели что-то невероятно ужасное, но что, я и понятия не имею. Шума никакого не было.

– Благодарю вас.

Неотвязная мысль сверлила мозг Мельеса.

(Злобный волк, который движется бесшумно и не оставляет следов, убил братьев.)

Но комиссар прекрасно знал, что не было никакого волка. А если не волк, то кто кроме орангутанга, вооружившегося бритвой и скачущего по крышам, мог совершить такое преступление? Человек! Гениальный человек, который задумал и провернул идеальное преступление.

Безумие: Все мы с каждым днем становимся все безумнее, но каждый на свой лад. Вот почему мы так плохо понимаем друг друга. Сам я чувствую, что меня одолевают паранойя и шизофрения. К тому же я сверхчувствителен, а повышенная чувствительность искажает восприятие действительности. Я все это знаю. Поэтому стараюсь не просто терпеть свое безумие, а использовать его как преимущество во всех моих предприятиях. И чем я успешнее, тем ненормальнее. И чем я безумнее, тем успешнее я достигаю целей, которые перед собой ставлю. Безумие – неистовый лев, который живет в черепной коробке у каждого. Но его вовсе не надо убивать. Достаточно опознать его и подчинить себе. Ваш ручной лев откроет вам гораздо больше любого учителя, любой школы, религии или наркотиков. Но всякий источник власти опасен, можно заиграться с собственным безумием: иногда случается, что лев восстает и набрасывается на дрессировщика.

Номер 103 683 нашел загон жуков-носорогов. Для этих внушительных насекомых выделили весьма просторное помещение. Тело у них состоит из черных толстых пластинок, которые заходят одна на другую. Сзади пластинка округлая и гладкая. Хитиновый капюшон заканчивается спереди длинным острым рогом, который в десять раз толще шипа розы.

Воин номер 103 683 знал, что каждое из этих летающих насекомых достигает шести шагов в длину и трех в ширину. Они любят жить в потемках, но при этом обладают удивительной тягой к яркому свету (это их единственная слабость). В мире насекомых сияние света – наслаждение, от которого мало кто из них может отказаться.