Анастасия Гор - Ковен озера Шамплейн [litres]

– Она сгорела, – поняла я шепотом. – Рак сжег ее изнутри.

– Час расплаты может настать не сразу, но он неминуем. Джулиан отвратителен, потому что противоестественен. Теперь ты понимаешь, почему я хочу, чтобы его не стало? Почему я хочу помочь тебе?

– Он знает? – спросила я, не моргая, вперив взгляд в блестящий асфальт. – Знает, что наш отец был человеком?

– Нет. Об этом было известно лишь трем людям на земле, и двое из них уже мертвы.

Отчего-то я не сомневалась, что третий человек – это Рэйчел, которая с детства была предана Виктории сердечно и самозабвенно, но говорить о ней с Авророй я уж точно не собиралась.

– А то заклинание мамы…

– Оно умерло вместе с ней, не вписанное в гримуар, и мертвым должно остаться навсегда. Одри, – Аврора сделала паузу и сложила обе ладони в перчатках на скрюченной ручке зонта. – Я говорю это не для того, чтобы причинить тебе боль. Наоборот… Это признание – жест моей доброй воли. Я хочу, чтобы ты поразмыслила над моим предложением, потому что Джулиан – это угроза для всего миропорядка. Думай, Одри, думай… Но знай, что меня приведет в восторг любой исход: твое согласие и наша сделка или те руины, что останутся от ковена Шамплейн. Я ничуть не расстроюсь, если ты сгинешь, но вот бусы… Бусы будет жалко, – грустно выдохнула она, глядя на мою шею, и раскрыла зонт, уходя.

Я отвесила ей вслед кивок, не то в благодарность, не то прощаясь, и едва не выронила скрипку из замерзших рук. Заледенело все, даже мои внутренности, рвущиеся на части.

На ватных ногах возвращаясь домой, я надеялась, что Коул уже лег спать, но рассчитывать на это было глупо: недавно он перешел с двухфазового сна на четырехчасовой по методу Николы Теслы. Все остальное время Коул проводил со Штруделем и ноутбуком в гостиной, куда перетащил даже доску со схемой преступления, чтобы полностью отдать спальню в мое распоряжение. Вот и сейчас с кухни доносился свист вскипевшего на плите чайника, а Коул гремел кружками, со своей извечной щепетильностью выбирая даже заварку.

– Малина с мятой или шоколадный апельсин? Хм-м…

Я повесила пальто на вешалку и бесшумно проскочила за спиной Коула, поспешно скрывшись за дверью спальни. Подавленная и униженная, я сбросила под кровать сапоги и быстро избавилась от промокшей одежды. Отложив душ до завтра, я надела футболку Коула, которую своровала из его шкафа, и с головой нырнула под ватное одеяло. Здесь было тихо, темно и спокойно, а потому уютно. Я зажала голову под подушкой, пытаясь скорее заснуть, чтобы избавиться от сомнений и ужаса. Однако прошло не больше десяти минут, как кто-то вдруг отогнул край одеяла, вторгаясь внутрь моего убежища.

– Хочешь посмотреть кино?

Я давно перестала злилась на Коула, но он, кажется, теперь злился на самого себя. Это было понятно по его бегающему взгляду и нервному почесыванию, когда он не знал, куда пристроить беспокойные руки. Смущенный и неуклюжий, пытаясь совершить то, что ему не доводилось еще никогда, – примириться. Коул потеребил одну из кудряшек, смешно торчащих на его затылке, и сел рядом. Сейчас он вызывал у меня одновременно два противоречивых желания – отвесить ему подзатыльник и прижаться всем телом.

Я глянула на часы, стрелка подбиралась к десяти, и молча кивнула. В конце концов, вместо сна всегда можно выпить кофе. Много кофе!

– Я подключу проектор, – широко улыбнулся Коул с облегчением. – Так, вчера мы смотрели «Клуб “Завтрак”»… А что насчет мультфильма? Может, «Секрет крыс»?

В груди потеплело, как от кусочка проглоченного масла. Коул щелкнул кнопкой проектора, и по спальне рассеялся зерновой махровый свет, сосредотачивающийся на белом полотне над его рабочим столом.

– Да, «Секрет крыс», – тихо сказала я. – Мой любимый мультфильм.

Мы устроились на постели, притащив из кухни чай с песочным печеньем, и, соприкасаясь плечами, на два часа выпали из реальности. Нарисованное волшебство, творящееся на экране, было целительным: оно вытеснило из моей головы горе, а из головы Коула – тревогу о бесплодной работе. Периодически отрываясь от просмотра, чтобы незаметно повернуться и полюбоваться его лицом, я улыбалась, замечая черточки мимических морщинок в уголках его рта, когда он улыбался. Красивый в расслабленном состоянии, которое ему удавалось достигать столь редко. Разве не было бы кощунством взваливать на него свои проблемы сейчас, когда он так счастлив?

Обычно Коул засыпал под конец любого фильма, измотанный и вечно недосыпающий (вопреки собственным заявлением, что его режим сна делает из него сверхорганизм). Вот и сейчас Коула неудержимо клонило в сон: покрасневшие веки слипались, но, держась изо всех сил, он все же дотерпел до финальных титров и вытянулся на подушках.

– В последний раз я делил с кем-то дом, когда жил еще в Северной Каролине у бабушки, – поделился он тихо спустя мгновение, когда я прилегла тоже, вглядываясь в темноту и слушая гудение проектора. – Было тяжело уживаться с соседями в полицейской академии, поэтому я каждый день ездил до дома, хоть дорога и занимала почти три часа. Я веду к тому, что… Мы ведь неплохо уживаемся вместе, да? – спросил он с надеждой. – Не считая некоторые… неурядицы. Если такое повторится снова, то тебе необязательно сбегать из квартиры. Можешь просто хлопнуть дверью или швырнуть в меня чем-нибудь.

– А ты можешь разломать мою скрипку о стену, если хочешь.

– Хочу, но не буду, спасибо.

Я криво улыбнулась, взглянув на острый профиль Коула. Свет торшера оттенял его ресницы и волосы, открывающие узкий лоб в россыпи родинок, напоминающих созвездия. Его ноги почти свешивались с матраса, и я задалась вопросом, как Коул умещался на этой кровати раньше. Повернувшись на бок, я зевнула, заразившись его сонливостью: Коул почти дремал, сложив руки на груди.

– Это твоя квартира. Я тоже отучилась делить с кем-либо пространство, уже не говоря о соблюдении правил, но это не оправдание. Извини меня.

Он ничего не ответил, и я мысленно отметила, как забавно дергается кончик его носа, когда он проваливается в небытие.

– Коул…

– Да?

– Когда ты в последний раз плавал в озере?

Коул резко открыл глаза.

Наверно, не стоило тревожить его возможные детские травмы перед сном, но та история с Нимуэ все не давала мне покоя. Когда-то моя мать считалась слабейшей из Верховных из-за своей гуманности, пока она не заняла всю территорию вокруг озера Шамплейн, отнимая город за городом у Авроры, выжимающей из них все соки. Спасшая и Коула, мама открыла мне сотню новых троп, которые, однако, предстояло изучить, прежде чем смело идти по ним.

– Никогда, – ответил Коул, и я села.

– Почему?

– Я не умею плавать.

Наверно, я выглядела по-настоящему потрясенной, потому что Коул неуютно заерзал на подушках и пояснил: