Константин Соловьев - Канцелярская крыса [AT]

— Надо немедленно принимать меры! — Герти стал нервно щелкать суставами пальцев, — Мы идем по его следу больше недели. Сейчас он выскользнет, и кто знает, когда мы обнаружим его в следующий раз.

— На этот счет можете не волноваться, — успокоил его Муан, — Приятель ваш уже далеко не уплывет.

— Что ты имеешь в виду?

— Он там уже дней десять. В притоне. Это значит, что все, нырнул.

— Нырнул? — не понял Герти. Несмотря на близкое знакомство с Муаном, язык новобангорских улиц и его криминальный сленг все еще часто ставили его в тупик.

— Аэ! Так говорят про тех, кто употребил слишком много зелья, мистра, и на поверхность уже не вернется. Когда с концами. Ну, нырнул.

— Понимаю… — медленно произнес Герти, — Нырнул, значит.

Его это не обеспокоило, напротив, вселило надежду. В его уговоре с мистером Шарпером звучало имя Стиверса, но не звучало требований на счет того, в каком виде он должен быть предоставлен. Герти хорошо ориентировался в канцелярских хитросплетениях и незначительных, на первый взгляд, оговорках. Пусть даже Стиверс довел себя до края инъекциями, его голова от этого не становится менее цена. Напротив. Если он пребывает в беспомощном, свойственном для всех закоренелых наркоманов, состоянии, его проще будет выдернуть из раковины.

— Значит, морфий довел-таки старого разбойника до последней остановки на маршруте? — уточнил он, едва не потирая руки.

— Он сам себя довел. Он уже не человек.

— Должно быть, так, — вздохнул Герти, — Я слышал, что подобные вещества превращают человека в бездумное животное и запросто разрушают жизнь до самого ее основания. Увы, это тоже цена за прогресс… Значит, думаешь, что Стиверс от нас уже не скроется?

— Едва ли. Скорее всего, доходит последние дни, если еще не дошел. Хозяева притонов обычно держат таких до последнего. Не хотят выставлять в таком виде на улицу, сами понимаете. К чему светить лишний раз? Потом тихонько где-нибудь прирежут… Нырнул, в общем, Стиверс. И с концами.

Несмотря на жару, Герти ощутил, как между лопатками высыпает ледяной росой пот. Он привык к тому, что нравы в Скрэпси царят крайне жестокие, но то, как спокойно говорил об этом Муан, потрясло даже его. Представилось помещение притона, зловонное и темное. На грязной рванине лежат неподвижные человеческие тела с восковой кожей и заплывшими глазами. Живые мертвецы, отравленные ядовитым опиумным зельем. Медленно умирающие под равнодушным взглядом хозяина. Нырнувшие, как выражаются в Новом Бангоре.

«Может, Стиверсу так будет легче, — подумал Герти с мрачным удовлетворением, — Может, это даже лучше, что он одурманен. Иначе он точно рехнется, когда окажется в Канцелярии».

Он потер руки. Ситуация делалась простой и понятной. Есть притон в Скрэпси. Есть Стиверс, находящийся в нем и, скорее всего, уже не увидящий неба. Условие хитрой задачки стали ясны, осталось только извлечь ее корень. А именно, извлечь мистера Стиверса из притона. Но, несмотря на кажущуюся простоту условия, возможно, извлечь этот корень будет не проще, чем вытащить на свет божий упирающийся и ядовитый корень мандрагоры…

— Что это за притон? — спросил он у Муана, — Тебе он знаком?

— Мельком. Сами понимаете, мистра, я там не частый гость. Знаю, что обслуживает малый по кличке Щука. Видел его одним глазом. Скользкий, как угорь, и зубастый. Он много лет в деле. Сам зелье употребляет, но в меру. Следит за собой, не хочет нырнуть, как половина его клиентов… Сам по себе он мелочь, малёк. Работает на других. Тех, что посерьезнее.

— А что там за публика собирается?

Муан пожал плечами.

— Как обычно, самая разная. Кого сетями притащит. Грабители после дела частенько расслабиться могут. Иные там по нескольку дней после удачного дела расслабляются. Бывают совсем поплывшие. Это те, кто без зелья уже не может. Такие все деньги тащат в притон. Поставщики захаживают, конечно. Товар хозяину носят. Бывают и случайные люди, те, кто в первый раз… Всякие бывают, одним словом.

— Ну, этого твоего Щуку мы на крючок, думаю, быстро возьмем, — легкомысленно улыбнулся Герти, борясь с искушением немедленно надеть сюртук и броситься за Стиверсом.

Благоразумие одержало верх. Годы работы в канцелярии мистера Пиддлза приучили Герти к мысли о том, что все поспешные действия, порожденные не тщательным планированием, а лишь энтузиазмом и нетерпением, заканчиваются обыкновенно плохо. Он привык загодя подготавливать все необходимое и знал, что в важном деле спешить крайне противопоказано. Лучше потерять один день, зато провернуть операцию в лучшем виде…

Муан хмыкнул и потер тяжелый подбородок громадной пятерней.

— Тут есть одно дело, мистра…

Тон его голоса заставил Герти внутренне напрячься. Не таким тоном сообщают обыкновенно хорошие новости.

— Что такое?

— Притон-то этот… — Муан наморщил лоб, — Заправляет там Щука, но он лишь обслуживает посетителей да приглядывает за лавкой. Вроде как управляющий. А настоящий хозяин притона — Рюс Сандерс.

Вероятно, имя должно было произвести на Герти впечатление. Но если Муан на это рассчитывал, ему пришлось разочароваться.

— Сандерс? — переспросил Герти, не зная, как на это реагировать, — Признаться, не…

— Рюс Сандерс. По кличке Бойл [78] Бойл ( англ . boiled — варёный) — рыболовная наживка в виде катышков, состоящих из смеси измельченных злаков, муки, крахмала и различных вкусовых добавок. .

— Полагаю, раз уж ты это отметил, этот джентльмен известен не благотворительными лотереями и не выставками в поддержку больных сирот.

— Аэ, мистра. Этот джентльмен известен тем, что сделал сиротами не менее полусотни душ в Новом Бангоре. Его боятся даже в Скрэпси, — лицо Муана, и так темное, как хорошо обработанное сандаловое дерево, потемнело еще больше, — Сильно боятся. Все знают, Рюс Сандерс — он как акула. Если почуял в воде кровь, совершенно пьянеет. И зубы у него острее бритвы. Кто угодил, уже не выберется. Оттого с ним связываться желающих нет. И в притоне все платят по долгам. Пока могут, конечно.

— Этот Сандерс… Чем он занимается?

— Всем понемногу. По юности начинал с контрабанды и уличных девчонок. Потом перешел во взрослый клуб. Сделался содержателем притонов. Видать, понял, откуда и куда идет течение… С тех пор он много лет в деле. Теперь содержит добрую четверть всех притонов в Скрэпси.

— Судя по всему, это не тот джентльмен, с которым стоит портить отношения, я верно понимаю?

Муан усмехнулся. Зубы у него были крупные, белые, как сахар. Очень легко было представить, как эти зубы вонзаются в плоть на ритуальной трапезе, где к столу подают слишком уж самонадеянных белых джентльменов.

— Это уж точно, мистра из шестнадцатого. Это вы верно сказали. Были желающие портить с ним отношения, да все закончились. Тут он ни друзей, ни врагов не различает… Говорят, тех своих людей, кто держит притоны и забывает делиться выручкой, он заставляет съесть рыбку. Это у него так называется — «съесть рыбку». Берут злую голодную мурену — и засовывают провинившемуся прямо в глотку. Если кто везучий, сразу задыхается или кровью захлебывается. А кто покрепче, тем хуже. Мурена от боли и злости все их внутренности рвет… Стервенеет, говорят, как крыса…