Константин Соловьев - Бумажный тигр (I. - Материя) [СИ]

Фарлоу отчего-то не обрадовала эта реплика, напротив, он явственно помрачнел.

— Вы когда-нибудь слышали о приюте Святой Агафии, Чабб?

Лэйд напряг память. Однако она, ведавшая количеством соли и риса в лавке с точностью до грана, в этот раз ничем не могла ему помочь.

— Не припоминаю.

— Ничего удивительного. Он основан Лондонским миссионерским обществом [39] Лондонское миссионерское общество — английская протестантская организация, основанная в 1795-м году и занимавшееся миссионерской и благотворительной деятельностью на территории Океании, Африки и Азии. где-то в начале века. Вполне пристойное заведение, обеспечивающее немощных, старых и увечных женщин. По правде сказать, обеспечивает оно более душеспасительными беседами, чем лекарствами, но в наше время и то редкость. Довольно и того, что несчастные хотя бы имеют кров над головой и немудреную пищу.

— Это… лечебница? — осторожно спросил Лэйд.

— В общем-то да.

— И вы хотите сказать, что ее пациенты имеют обыкновение покупать у вас стрихнин?

Фарлоу смерил Лэйда на удивление строгим взглядом, от которого тот невольно замолк. Такой взгляд свойственен от природы лишь врачам и учителям, противостоять ему совершенно невозможно даже взрослому мужчине.

— Вы опять забываетесь, Чабб. Прошлым вечером я сказал, что продал стрихнин для мисс Гаррисон. Для нее. А не ей самой. Дело в том, что у меня в аптеке очень чистый стрихнин, — Фарлоу не удержался от горделивой улыбки, — Без тех примесей, которые обычно возникают при его добыче из семян чилибухи [40] Чилибуха — тропическое дерево, семена которого (рвотные орешки) содержат в себе алкалоиды. . Поэтому приют Святой Агафии обыкновенно покупает его у меня для некоторых своих… постояльцев. Мисс Гаррисон при всем желании не могла бы явиться ко мне — она полностью парализована.

Переварить эту мысль было так же непросто, как и тушеную курицу, съеденную им на обед. От жары мысль делалась вязкой и неповоротливой. Лэйд сделал большой глоток кофе — и не ощутил ни вкуса, ни запаха. Пожалуй, в жестяном болване Диогене больше от Испании, чем в этом «мадридском» кофе…

— Уж не хотите ли вы сказать, что парализованных в этом приюте пичкают стрихнином? Неужто такой дефицит коек? Я бы на их месте поостерегся, так немудрено вызвать гнев Почтенного Коронзона…

Фарлоу вздохнул.

— Вы превосходный бакалейщик, Чабб, вы больше кого бы то ни было на острове знаете про зерно, чай, керосин… Но поверьте, лучше бы вам не выходить за пределы своего знания, вмешиваясь в сложно устроенный мир медицины. В конце концов, каждый хорош в своем! Если кратко, стрихнин — это природный алкалоид, безусловно ядовитый и ужасно токсичный. Его раствор обладает крайне губительным воздействием на нервную систему.

Лэйд нахмурился.

— Допустим, я не вчера родился и знаю, что такое стрихнин. Однако я все еще не вижу, как…

— Однако в очень слабых дозировках его иногда прописывают пациентам, страдающим от судорог, паралича и прочих болезней, имеющих следствием нарушение двигательной моторики. Это что-то вроде удара гальваническим током по мертвым членам, которые не способны полноценно функционировать.

— Что-то похожее Сэнди читала в одном дурацком бульварном романе, — пробормотал Лэйд, — «Освобожденный Прометей [41] «Современный Прометей» — менее распространенное название романа Мэри Шелли «Франкенштейн», вышедшего в 1818-м году. » или вроде того. И ничем хорошим, если мне не изменяет память, там это дело не кончилось…

— Иногда это действительно помогает. Я имею в виду, многим больным стрихнин действительно помог отчасти вернуть способность руководить своим телом.

— И мисс Гаррисон?

Фарлоу отвел взгляд.

— Боюсь, в ее случае даже это средство бессильно. Она… Она в самом деле весьма плоха. Почти не способна шевелиться, следствие серьезной травмы, пережитой в детском возрасте. Знаете, это ужасно — видеть молодую женщину прикованной к кровати, точно старик к смертному одру. Не могу вообразить худшей пытки. Вот почему я так ужаснулся вашей новости. Знал бы я, кого вы имеете в виду…

— Значит, она молода? — машинально спросил Лэйд.

— Мисс Амилле Гаррисон нет и тридцати.

Лэйд ощутил неприятную тяжесть в животе.

— Как это… Я имею в виду, как это, должно быть, ужасно. Я имею в виду, еще можно понять, когда парализованным остается какой-нибудь солдат на поле боя, но молодая женщина…

— Ей пришлось нелегко, — подтвердил Фарлоу, с которого схлынул весь его докторский лоск, — Уж я-то знаю, мне приходится наблюдать за ней вот уже много лет. Знаете, что я подарил ей в свой последний визит?

Уж точно не деревянную лошадку, мрачно подумал Лэйд, и не бечевку для прыжков.

— Не хочу гадать.

Фарлоу усмехнулся, но как-то неестественно.

— Несколько искусственных глаз.

— Господи, Абриэль! — вырвалось у Лэйда, — Если это и есть ваше хваленое докторское остроумие…

— Да нет же! Они просто завалялись у меня в кармане халата, как многие другие вещи. Такие, знаете, обычные отшлифованные цветные стекляшки, которые вставляют в пустую глазницу. Довольно красивые безделицы, в сущности, вроде тех стеклянных шариков, которыми так любят играть маленькие девочки. Мисс Амилла Гаррисон была лишена этой возможности. Этой — как и многих других. Так что я оставил их ей. Ужасный подарок, согласен. Но что еще я мог ей предложить, кроме стрихнина?..

Мысль о парализованной девочке и стеклянных глазах была жуткой, от нее веяло холодом сродни тому, что царил обычно в подвале бакалейной лавки. Но Лэйд помнил, что за этой мыслью пряталась какая-то другая, едва не выскочившая из головы. Какая-то важная мысль, которую он почему-то не должен был упустить.

Он не обрадовался, когда эта мысль вдруг сама скакнула ему навстречу.

Миссис Гаррисон — еще в ту пору, когда была приветливой старушкой, а не бесформенным истерзанным свертком на полу — упоминала, что у нее была дочь. Погибшая в детстве от кори. Как ее звали?.. Проклятье — он забыл. Слишком уж сосредоточен был на прочих вещах.

— Скажите, Абриэль… — Лэйд кашлянул, чтоб вернуть голосу естественность, но особо в этом не преуспел, — Вы не знаете, эта несчастная парализованная девушка — уж не приходится ли она, часом родственницей миссис Гаррисон из Мэнфорд-хауса? Той самой, что отравилась нынче ночью газом и с которой я ее спутал? Едва ли они сестры, но как знать. Новый Бангор, в сущности, не такой уж и большой остров…

— Возможно, и родственницы, — обычно словоохотливый Фарлоу, нарочито отводя взгляд, отряхивал полы пиджака, которые в этом совершенно не нуждались, — Но это уж не наше дело, верно? Давайте я поставлю еще кофе и мы наконец…