Анна Минаева - Одаренный Проклятием [СИ]

Я открыл глаза. Улица по-прежнему скакала передо мной, но светлячки пропали. Архаина подхватившая меня под руку была белее любого приведения, в которого пытался сегодня нарядиться каждый третий житель города.

— Видимо устал, — я попытался выпрямиться, но ноги подвели и подогнулись.

В это мгновение в небе взорвались яркими красками фейерверки, освещая округу.

— Сегодня остаешься у меня, — решила девушка и твердой рукой потянула за собой. И никакие мои возмущения не были услышаны. В этом вся Архаина.

Пришел я в себя только, когда Настя спаивала мне вторую кружку чая с мелиссой. Она, как только переступила порог и перетащила меня через него же, отправилась заваривать траву. Теперь глотая эту приторную гадость, я улыбался и благодарил подругу, надеясь свалить домой. Ведь меня там ждала неоткрытая бутылка нефильтрованного.

— Пойду хоть с сестрой поздороваюсь, — сказала она, наблюдая, как я допиваю чай.

— Угу, — прогундосил я в чашку, надеясь, что Люба вправит мозг младшей сестре и меня благополучно отпустят домой. Где я, как белый человек, завалюсь перед телевизором и под пивко найду какой-нибудь стоящий фильм.

— Селезнев, — в кухню влетела взъерошенная Настя, — Люба пропала.

— Вышла за хлебом? — предположил я, прислонив холодную керамику к раскалывающейся голове.

— Со всеми вещами? — саркастично поинтересовалась девушка.

— Позвони ей.

Архаина бросила красноречивый взгляд мне за спину, где на подоконнике лежал Любин телефон.

— Так, сопли не развози! — прикрикнул я на Архаину и тут же пристыдился, — Люба взрослая женщина. Она вправе принимать сама решения. Я думаю, она рано или поздно сама тебе позвонит или даст знать, что с ней все в порядке. Давай так, если через дней пять никаких вестей, мы идем в полицию. Преступлением тут не пахнет, так как она на своих двух покинула квартиру с вещами. У нее раньше были наклонности, не сообщив, сбегать в неизвестном направлении?

Настя, всхлипнув, кивнула головой.

— Тем более, — я встал, — Значит, вероятность катастрофы отпадает.

Спасибо за столь чудесный чай, — покривив душой, продолжил я, — Но я побегу. Если что, я на телефоне.

— Хорошо, — тихо ответила мне девушка, закрывая дверь.

Ночью ветер стих, предварительно разогнав тучи. Мертвые звезды перемигивались на небе. Тонкий серп убывающей луны укрылся тонким облаком, оставшимся в одиночестве на всем небосклоне. Фонари уже погасли, но непроглядная ночь так и не снизошла на город.

Застегнув курточку, я шагнул на опустевший тротуар. Ну и денёк выдался. Вначале эта встреча с охотником, потом непонятный приступ слабости, а теперь еще и исчезновение Любы. Я вздохнул и вытащил из кармана помятую пачку сигарет. Обещал, что брошу. И не раз. Но привычка вновь и вновь возвращалась ко мне. Хотя я все равно умру раньше, чем рак поразит мои легкие.

Зазвонил телефон. «Нильская» — высветилось на экране. Не поздновато ли для звонков. Уже час ночи, если не больше.

— Да.

— Видящий? — напряженно уточнила Олеся.

— Видящий, — фыркнул я в ответ, — А ты кого хотела услышать?

— Ну, наконец-то, — облегченно выдохнула девушка, — Битый час пытаюсь до тебя дозвониться, а все время трубку поднимает левый человек.

Думала, уже, что ты номер сменил.

— С чего такое рвение?

— Хватит злиться! Проблемы покрупнее, чем наши разногласия!

Лабиринт был атакован! Помнишь, я тебе говорила, что Создатели укрепляли границы, созывали души из окрестностей для защиты. Это не помогло.

— Откуда знаешь? — меня резко заинтересовала информация, которой со мной делилась девушка.

— Смерть, — тихо, будто боялась, что ее услышат, ответила Олеся.

— Ты сейчас где?

— Я не в городе, — туманно известила меня говорящая, — Буду через два-три дня. Тогда всё и обсудим. А пока постарайся не лезть на рожон.

— В каком смысле?

— Слишком опасно. Особенно для тех, кто соприкасается с материей неизвестного.

— Война?

— Сомневаюсь, — через недолгую паузу призналась Нильская, — Я попробую узнать больше. Но пообещай, что до моего возвращения не сунешься в Храм!

— Храм?

— Лабиринт, — поправилась Олеся.

— Что ты от меня скрываешь?

— Всё при встрече, — пообещала она и скинула вызов.

Вот зараза! Позвонила, расшевелила интерес, а теперь говорит не лезть.

И на что она надеться? Что я послушаюсь?

Над могилой возвышалась женская фигура. Положив руку на каменный памятник, она взглянула на фотографию Прохорова.

— Где же ты прячешься? И сколько еще сил потратят на спасение твоей души?

Казалось бы, что вопросы риторические и ответа на них ждать не от кого. Но в левой руке фигура сжимала старое зеркало в серебряной оправе.

Как только женщина взглянула в него — стекло потемнело, и послышался голос старого знакомого.

— Мне нужна душа, помнишь это?

— Помню, — негодующе отозвалась ведьма, — Я ищу его.

— Слишком долго, — отозвалось зеркало, — Нам сейчас как никогда нужен видящий мертвым. И ты это прекрасно понимаешь.

— Одна душа у вас есть, — жалобно протянула она.

— Две! — завыл собеседник, — Для полного уничтожения нужно две близких души!

— Тогда ищи другую, — яростно выкрикнула она, нарушая законную тишь кладбища.

— Анастасия? — с сарказмом вопросила тень из глубин зазеркалья.

— Забыли, что женская душа не подходит? — фыркнула ведьма, — Клинчук.

— Он под защитой! — раненым зверем завыло серебро, — И ты это знаешь!

Скоро нам будет всё равно женская или мужская душа! Найди Прохорова!

Найди! — стекло покрылось рябью и треснуло.

Ведьма откинула бесполезный предмет в сторону и опустилась на промерзлую землю, царапая ее пальцами:

— Где же ты, Прохоров? Как долго тебе удастся скрываться?!

Женщина выла над чужой могилой, совершенно не замечая, как из сторожки на нее, выпучив глаза, смотрит охранник и отчаянно молиться своему богу за спасение собственной души.

Олеся договорила с видящим и отошла от окна. Опустившись в кресло с высокой спинкой, она задумалась на секунду, а потом женские пальцы нашли утонченную форму бокала с белым вином. Она любила сухое вино.

Кислота напитка напоминала ей о том, что и жизнь не сахар.

Сделав два больших глотка, она отставила стакан обратно на журнальный столик из белого дерева. Любимый цвет говорящей проявился и в ее комнате. Комнате, которую для нее спроектировал отец. Он давно сменил город, оставив дочь на попечении самой себе. Где-то внутри он считал Олесю виноватой в смерти жены. Но старался это не показывать дочери, хотя она и сама это знала. Он так же не знал, что его девочка после «чудесного» спасения стала монстром, которому для выживания требуется убивать.