Ирина Арбузова - Во власти речных ведьм [litres]

– Касперского на вас нет, чего, вирусы, уставились? Ну заело, щас… – Она клюнула часы, и они опять затикали. – Вас Арсений зовет. Да, поклевать чего оставьте, а то всю ночь браниться да звонить буду!

Мы сидели в шоке, открыв рот. Кукушка покрутила механической головой и серьезно посмотрела на Матвея. А он очнулся и спросил:

– А кто такой Арсений?

– Медведь, что у входа стоит, вас зовет – просил передать. Да, мужик, слышь, ты вроде посмышленей. А то эти, судя по лицам, совсем ку-ку. Оголодала, омлетиком с хлебцем поделись. От тебя не убудет, а я за часами, у меня все точно будет! А-а-а? – щелкал механический клюв.

Матвей человек бывалый. Руки слегка тряслись, но вида не подал. На ржаной кусочек омлет с грибами положил, в домик к кукушке запихнул.

– Спасибиты, знай, я все ем – пюрешечку, сосиски, красную рыбку соленую, холодец, десертики, коньячку нальешь, соловьем закукукаю, – скрываясь за дверцей, щебетала птичка.

Внутри часов послышалась оживленная возня. Потом на секунду опять выглянул перепачканный в омлете клюв.

– Я еще в кроссвордах горазда, в соцсетях шарю, могу подсказать, как деньги там зарабатывать. Если что, обращайтесь. Оповещу в три, а пока сосну.

– Кряжник тысячи душ сам выпустил.

Человеческие, инопланетные, среди них даже энергетические виды были! Папа, я чувствовала, у нас большие неприятности!

С улицы послышались оживленные голоса. Севастьян выглянул в окно.

– Ты смотри! Наш медведь отплясывает вприсядку и песни поет. Людей в ресторан и магазин зазывает. Не помню, чтобы кто-то нам такую программу поставил, кроме «здравствуйте» и «приходите еще».

Забыв про обед, мы спустились вниз. Увидев Севастьяна, медведь заскрипел всеми деревянными суставами. Внутри него что-то металлически задребезжало:

– Сынок, вот и свиделись! А это Яреча? Я Арсений, доченька. Как же рад за вас, дети!

Гадать не пришлось, в медведя вселилась душа купца Арсения Ломового. Он умолял не изгонять его пока. Обещал служить на входе верой и правдой – публику зазывать, да веселить, воров отгонять. На этом и порешили. И что же получается: Севастьян копия его старшего сына Богумира, а Мишель – Яричи. Их судьба вернулась на второй круг. Арсения очень заботила пещера – настаивал, что ее надо непременно закрыть. А с душами совладать мог, по его мнению, только потомок Гвоздевых.

– Да, к батюшке Николаю в церковь надо заглянуть, – задумчиво определил Матвей. – Он один у нас из рода Гвоздевых умеет с нечистью воевать.

– Госпожа Мишель, госпожа Ми-ель! Я не з-знаю, что это, но это нечто! – К нам подбежала запыхавшаяся девушка в форменной одежде официантки.

– Жанночка, что?! – Мишель вся внутренне сжалась, тем более, что ее подчиненная заикалась от волнения.

– Ой, да, раз-драв-ляю вас! – Девушка кивнула Севастьяну. – Го-по-жа Ми-ми-ель, я еще с утра почувала, что в зале кто-то ко-по-шится. На нашу кошку Шуму по-умала. Ан, нет! Все нач-лось, когда первые посе-ители пришли. Кофе сварила и го-го-рячий шоколад. Об-лужи-ла. Глянь, к ним стран-ая пушоня прис-тает: «Пу-ня, пуня» – язычком цо-цокает и ластится, кофе и горячий шоколад вы-вымогает.

Матвей сбегал за водой, подал девушке. Она выпила и более уверенно продолжила свой заполошный рассказ:

– Вроде на кошку-лисенка похож. Мордочка плюская, почти как у кошки. Огромные глаза с поволокой. Ушки с кисточками. На голове промеж ушей точно рожки с шариками меха. Хвост обалденный! С самого зверя размером, батонистый, наипушистейший, коричнево-рыжий. И сам зверь того же окраса в полоску. В общем необычайное что-то. Вначале он на лапках пританцовывал, кру-жи-ился, подскуливал, как пе-эл. А щас кофе на-пи-пился и бу-бу-янит, как пь-пь-яный! Страсть!! – Официантку трясло.

– Я с вами! – сказал медведь Арсений и с жуткими гримасами попытался сдвинуться с места, но у него ничего не получилось. Словно сам дом приковал его к входной двери. Он чуть не завалился с рычанием от досады и усилий на перепуганную Жанну.

Та – в обморок. Семушка ее еле подхватил.

– Как же так! – жалобно рычал Арсений. – Я ведь когда пещеру покидал, так хотел увидеть родной порог. А теперь с него сойти не могу!

А из «Шоколадного бутика» Мишель послышались испуганные вопли.

– Лана, эт-само, стой пока, не ходи! – крикнул Матвей на ходу. Несколько минут, и он вернулся со сковородкой, шипящей на него Чердой и Тулом дочери. – Одевай! Видать, тебе вообще эти вещи пока снимать нельзя. Посмотрим, что за вражина нас одолела!

Войдя в «Шоколадный бутик», мы охнули: кто маму вспомнил, или еще кого… Жуткий погром! Столы и стулья перевернуты. Из разбитой кофемашины на пол стекает пенящаяся струйка кофе. В этой луже с удовольствием копошится небольшое грязное животное. На морде морковные цукаты и клубничный мусс. Фирменные пирожные Матвея зверь мочит в кастрюле с горячим шоколадом и запихивает в рот. И между делом подбрасывает в воздух посетителей, наставив на них пушистые рожки. Бедолаги летают, как шарики, грязные, оборванные, в какой-то странной белесой пене и орут. Тул Мишель сразу гневно запел. Изумруды в Черде на голове хозяйки предупреждающе загорелись, замигали зеленым огнем. Зверь замер, быстро огляделся вокруг. Зыркнул на летающую публику и попытался смыться, но завяз в сбитом им же шоколаде.

– Хватайте людей, когда сможете до них дотянуться и удерживайте на полу минутку, – скомандовала Мишель. – А я с преступником разберусь!

И действительно, стоило придержать человека, напружинившегося опять взмыть вверх, и он тяжело оседал на пол. Руки от этого потом стали почему-то липкими. В это утро не повезло пятерым. К счастью, все они были нашими знакомцами. Матвей увел их через служебный вход отмыться, пошить новую одежду и накормить в ресторане – все за счет заведения. А вот наглому зверю досталось по полной! Он было надул щечки и плюнул на Мишель, а Черда отправила плевок на его же морду. Не понравилось! Рожки на госпожу наставил! Чудак!! Пояс Ефирты его быстро образумил. Потрепанной тряпкой «лисенок» охал и тенькал на полу, пытаясь разжалобить нас крокодильими слезами.

Пуня, его действительно так звали, разговаривал утробным голосом, не раскрывая пастенки. На своем едарском языке. Хорошо, что он не плюнул на Мишель. В слюне этого зверя-инопланетянина был парализующий яд, как у морской медузы. На родной планете Едарии зверек был известным профессором, ученым, занимающимся проблемами левитации с помощью мозговых усилий, и весьма в этом преуспел. Из-за этого Ангелы похитили его, пролетая мимо мира Едарии. Пуню освободил Кряжник вместе с другими инопланетными созданиями. Профессор прятался в доме и очень проголодался. Незнакомый запах кофе приманил его в Шоколадный бутик, как алкоголика запах самогона. «Со мной такое вообще впервые. Улетательное состояние. Попробовал и перебрал. Потерял контроль. Больше никогда!» – умолял Пуня его не выгонять. «Мне никогда не вернуться домой! Я бесхозно выкинут по вашей же милости в пугающий мир. Ваша человеческая культура и наука примитивны», – сокрушался профессор. Мы дали ему посмотреться в зеркало, и он упал на пол мордой в разлитый кофе. Два непроизвольных глотка – и Пуня очнулся бодрячком. Хотя рожки все-таки ломило, сам признался. Договорились о следующем: он усилием мысли будет помогать Матвею переносить ящики и другую провизию, мышковать по дому и… чистить канализационные трубы. Весьма полезная физическая работа. Сам стоически вызвался из-за своей способности пролезть куда угодно, за наперсток кофе по субботам, воскресеньям и праздникам. Как большой гуманист, давить мышей профессор, конечно, не собирался. Лишь отправлять их в полет на пять-шесть километров от дома – на луга или в лесную местность. Что мыши недопустимы к святым корешкам-морковке, он решил сразу, обследовав кухню. Сырая морковка, картошка и творог оказались его допустимо вкусным рационом питания. А когда Пуню отмыли, что за чудо оказался его так притертый к ногам ласковый наипушистейший хвост! В общем, мы провозились до пяти часов, устаривая профессора. И уже было попрощались, ушли, а Мишель села за свою зингеровскую машинку пошить, успокоиться. И… новый переполох – ее крики из мастерской! Влетев в помещение, мы увидели, что Мишель отбивается от наскакивающей на неё швейной машинки. Ее Зингер ожил и обезумел. Ручка сама быстро вращалась. Игла мелькала, как зуб хищницы, пытаясь пристрочить домашнее платье хозяйки. Чугунные колесики станины скрипели, проминая ламинат. Отделение для шпулек выплевывало их, пытаясь в нас попасть. То есть в меня, Семена, Севу, Матвея и Рината – помощника по кухне. Шла пятая минута неразберихи. Станина размахнулась и долбанула по двери. Замок с грохотом закрылся, отрезав нас от внешнего мира. Машинке подчинялись сложенные в ее ящичке иголки, булавки, ножницы, металлические угольники и лекала.