Ирина Арбузова - Во власти речных ведьм [litres]

У полицейского ограждения Матвей нашел меня сам. Обнял – переволновался за нас. Слово за слово. У него зазвонил телефон. Новости о Кате:

– Для вампира ловушку сделали из Тулов сестер Кривошеевых, – по громкой связи спешил рассказать Семушка. – Даша, это надо было видеть! Я понял, Тул – это материализатор мыслей и желаний. Они объединили все четыре части в большую раковину. Внутри, как звезда, ярко горел лунный свет, объединенные силы и знания Деремы и Верфавии. Чертяка инопланетный не устоял, проявился. Он к яблоньке-Кате присосался, сидел в раковине обыкновенной садовой улитки. Как только он раковину сменил, притянув Тул, Атора, запрыгнув на Урада, подлетела и от дерева чертяку оторвала. Он взбрыкнул, конечно, а раковина-то и захлопнулась. Все, крышка! Приезжайте к дому с Матвеем, быстрее! Вас пропустят.

Пропустили, обеспечив сопровождение. У ограды Матвей осторожно притормозил.

– Даша, ее светлость уговорить надо. Называй ее просто Хема. Но будь с ней очень вежлива, предельно. Ты, эт-само, красивая и светловолосая – она только на тебя обратит свое внимание. У нас шансов нет, лицом не вышли.

Сзади к «камазенку» уже приставили сходни. На них набросали свежие цветы. По бокам с торжественными лицами стояла встречающая делегация. С одной стороны только мужчины – Вячеслав, Антон, Семушка, дед Василий, Шкафчиков и Дымок – все, кроме последнего, держали цветы, сорванные в нашем саду. С другой – женщины: Мишель, Анна, медсестра из больницы и Дерема. Они стояли, прикрыв ладонью одну половину лица. Предстать перед светлостью не прикрываясь было дозволено только мне. Сквозь натянутые и наигранные улыбки встречающих чувствовалась пережитая опасность и нервное напряжение.

– Как самая старшая земная женщина приветствую славную Бурунну Хему и мечтаю увидеть ее в нашем бренном саду, – торжественно провозгласила Дерема.

В «камазенке» что-то зашевелилось. Прошло пять минут – ничего.

– Дашенька, доча, скажи что-нибудь красивое для инопланетной гостьи, – попросила Дерема. Все посмотрели на меня. Но вот беда, в голове ни одной мысли. – Скажи Бурунне Хеме, что она так же прекрасна, как и ее далекий мир.

Но по сходням с опаской к нам уже спускалось робкое нерешительное создание, размером и внешностью похожее на олениху. Пятнистая, черно-белая. Рожки витые. Грива, как у блондинки волосы. Копытца – роговая пальчиковая шестерня. Вместо носа маленький подвижный хоботок со светящимися полосками по кругу. Глаза большие очень выразительные, почти как у стрекозы – какие-то объемно-шестигранные. Гордо виляя маленьким хвостиком, Хема поцокала по настилу. Приметила пару вкусных цветочков, зажевала и рысью понеслась прямо к моему мужу. Он чуть не подпрыгнул, когда она сунула ему свой хоботок прямо в ухо. Нос у Семена начал морщиться, было видно, что ему щекотно.

– Я и сам хотел вас поприветствовать, ваша светлость. Просто не решился.

Она повернулась к его руке хвостиком, несколько раз прометелив по коже. Мой муж покраснел и начал хватать ртом воздух, как рыба. Я вначале разозлилась, а потом испугалась за него. Существо ведь инопланетное, мало ли что ее хвост с людьми делает. Посмотрела на Семушку, у него вид был обалдевший, но счастливый. И тут я оказалась, как в телевизоре, в глазах Хемы. Весь окружающий меня мир был втянут в ее голову. И во всех гранях этих необычных глаз мое изображение было разным. Объемным, словно я стала движущейся голограммой.

– Нам очень жаль, что вы были узницей в Кряжнике, – торжественно начала Мишель. – Я лично глубоко благодарна вам за то, что вы пожалели и накормили наших козочек. Родившись из стиральной машины, они были очень слабенькими и шампуня наглотались. Вы их сразу на ножки поставили, приласкали.

– Даша, – злым шепотом обратилась ко мне Мишель. – Не стой столбом! Попроси помочь твоей сестре. Когда мы говорим, она понимает мысли. Если соизволит, ответы Хема будет вдувать тебе в ухо.

– Бурунну – высокоинтеллектуальные духовные создания с двойной звезды Буруду. Нам повезло, что сейчас у неё стадия материализации. Если согласится помочь, ее надо цветами угостить, чтобы молоко пошло. У неё блуждающие соски, – наклонившись ко мне, горячо убеждала Анна. – От Черды мы узнали, что молоко Бурунну – элексир жизни, без преувеличения. Других вариантов помочь Кате нет. Ну же, улыбайся, похвали ее вид, объясни, как важно для тебя то, о чем ты просишь.

Хема пристально смотрела на меня, ждала, от нетерпения потряхивая головой. Я онемела. Точно столбняк нашел! Все мысли сбивали большие шестигранные глаза. Я влипла в собственное отражение в них. Я-то улыбалась, но мое изображение становилось все более печальным и расплывчатым. Поняла, что Хема теряет ко мне интерес, и выдала:

– У вас глаза такие яркие, как садовые прожекторы.

Передние копытца «оленихи» стали переминаться на одном месте. Мне, наверное, надо было извиниться, рассказать о своей беде, попросить…

– Хема…, Катя…, – и я заплакала.

Длинная шея Хемы напряглась. Она подошла ко мне. Осторожно положила голову вначале на одно плечо, потом на другое. Утешающие, дружеские, нежные прикосновения. Хоботок ее носа нашел мое ухо. Шумящие звуки, словно из морской раковины, складывались в слова:

– Хема поможет, но в вашем случае, только если сможет.

В сад она сразу не пошла. Спросила у Семена, не может ли он провести с ней экскурсию по окресностям. Муж, посмотрев на меня, пожал плечами. Она вздохнула, гордо вскинула голову, затем опасливо покосилась на деревья сада и, испугавшись, отвела взгляд. А в ухо мне светлость вдула следующее:

– Я понимаю, почему ты держишь мужа у ограды, а не в доме. Там слишком опасно. И, как умная женщина, ты спрятала свои лучшие цветы здесь в траве. Они восхитительны! Ты позволишь?

Я энергично закивала головой, так, что шею свело. Хема с удовольствием объела все головки луговой ромашки, растущие в придорожном бурьяне. Затем своим хоботком она сообщила мне:

– Кажется, я готова. Пройдемте, – Хема скосила глаза и проследила за движением упругого бугорка под ее шкуркой. Затем гордо поцокала по дорожке к саду.

– Сюда, сюда, – услужливо сказал дед Василий, сопровождая Хему в сад.

Но она резко остановилась, подняв одно переднее копытце. Подвижный хоботок всасывал воздух. Под черно-белым мехом прошла упругая морщинистая волна. Бурунну замерла на месте. Прошло минут десять, а она всё стояла, словно вкопанная в дорожку статуя. Прошло еще минут пять, когда мы предприняли попытки привлечь ее внимание. Семушка вроде понравился ей и осмелился погладить ее по красивой белоснежной гриве. Глаза Хемы стали черными непрозрачными. Мне показалось, в них застыла ненависть. Олениха так резко рванула с места, перепрыгнув через деда Василия, что мы все испугались. Еле поспевая за светлостью– скакуньей, за кустами сирени услышали здавленные крики.