Ирина Арбузова - Во власти речных ведьм [litres]

У меня закружилась голова. Сердцу стало тесно в груди от страшной заползшей в душу ломоты. Катя заметила, что мне подурнело:

– Ладно, Даш. Хотела еще что-то рассказать, но верно не сейчас. Чтобы предъявлять столь серьезные обвинения, нужны неоспоримые факты. Понадобится время пройтись по другим местам, указанным на Маринкиных баночках. А пока я намерена приглядывать за тобой для безопасности. Начальник полиции – друг нашей семьи. Он поможет, если что. Я уже говорила с ним.

Ноги подкосились, и я села на застывший глиняный отвал на обочине. Рядом пышно цвела луговая трава. Меня замутило от ее резкого хмельного запаха. За ковром буйной некошеной зелени медленно текла река. Она казалась вязкой, как тяжелый масляный поток. Ослепляющие блики от воды долетали даже сюда. Они манили, притягивая взгляд. Глаза заслезились. Венец боли туго зажал голову. Цветы… Повсюду… Их хоровод пронизал траву яркими лучами. Все кругом перед глазами. А они – там желтые, там красные, как вспышки. Силу им давала угольно-черная влажная податливая земля. Она парила покоем и кладбищенским тленом. И как же эти цветы были похожи на букет, который Олег приносил мне с прогулок вот уже четыре дня! Сердце опять защемило. Я с силой прижала руку к груди, пытаясь унять боль. Как я могу поверить, что мой любимый, мой муж – убийца и обманщик?! В одном сегодня у меня уже не было сомнений – я беременна!

– Смотри! – хрипло выпалила Катя. – Вон мужской кроссовок, а вот галошка – Маринкина, факт. Через дребезжащий нервный смех Катька фыркнула: Вот куда они по утрам шляются. Тебя предупреждаю, здесь поосторожней надо… Видишь, рядом луг к реке скосили, а этот нет. Не случайно! Наши здесь опасаются ходить. Это место отмелью утопленников называют – бывшее русло реки. Выше по течению Чертов гребень. К нему самоубийц всегда тянуло, а находили их здесь, трупы конечно. Ил хорошая подпитка для растений. Только под травой зыбкие места прячутся. Маленькие болотца травой заросли. Близко подходят подземные воды. Они иногда прорываются. В общем можно наступить и завязнуть насмерть. Без посторонней помощи не выбраться! Пастухи от этого места скот отгоняют, от греха подальше. Вон видишь, ферма. Оэ-о-о, нет, только не это!

– Что? Опять пугать меня будешь? – Мое хорошее утреннее настроение давно и безвозвратно улетучилось. Я была сердита на всех, в том числе и на себя.

– Да нет, забыла, что с утренней дойки девчата сейчас возвращаться будут. Не хочу встречаться…

– С кем это? – зазвенело с издевкой сзади нас. Со мной, что ли?

– Тьфу ты, не поминай черта! – прошептала мне Катька.

– Майорова, ты не меня часом ищешь? – Молодая статная женщина нагловато подбоченилась. – Хочешь о муженьке спросить? Этой ночью у меня был. Приходи к ужину, втроем веселее будет! Ха-ха-ха! – От ее резкого хохота у меня зазвенело в ушах и сильнее заболела голова. А нахалка, пристально посмотрев, бросила мне в лицо: – О, москвичка стало быть, барыня наша приезжая… – Внимание дерзкой незнакомки, взгляд пронзительных васильковых глаз был холоден и неприятен. Я Люба, а ты Дарья, стало быть. Сопровождаешь Катюху-горюху на пепелище ее любви? – А обращаясь к Кате, нахалка засюсюкала: Катюша! Ты с костра свово уголечек к Седмице поднеси. Может, Молчунья что и посоветует тебе насчет мужиков! Ха-ха-ха!!

Наглая особа в нарочито вульгарно-открытом красном сарафане сгребла спутницу под руку и они пошли прочь к коттеджам. Красное и белое пятна еще помаячили до поворота и скрылись.

– Бывшая лучшая подруга. – Точку поставил горький Катькин вздох. – Правильно говорят: не сыщешь более злейшего и жестокого врага, чем подруга, возжелавшая твоего парня. А лучшая подруга знает, как превратить твою жизнь в ад. С детства вместе мы росли, как сестры. Через неделю после свадьбы мой муженек стал к ней украдкой таскаться. И она приняла… Ты знаешь, что странно… До свадьбы он таким тихоней был, как теленок. Крепкий, рослый, но с девушками робел. У него отец очень строгий, спуска к гульбе не давал. У них ферма. Он его работой загружал. Папа Сережа с ним дружил. Как мне предложение мой Денис Майоров сделал, я была такая счастливая, а потом столько слез из-за него пролила… Он по юбкам пошел, от одной к другой. Конспирировался, да только у нас разве утаишь такое!

– Кать, я очень тебе сочувствую. – И задумавшись о своем: – Предательство самый страшный грех, уверена! Из него все другие следуют, в том числе убийства, воровство, измены…

– Да, согласна. «Пепелище любви», надо же, змея, вспомнила! Да вот и оно, – Катя показала на выдающийся в реку бережок. На нем были видны следы от костра. – Там наши на пикники собираются. Я больше туда не хожу. В последний раз… Мой, тогда еще муженек, немного выпил и расхорохорился. Перья задрал. Начал, будто невзначай, девок лапать. С этой Любкой у меня на глазах внаглую обжимался. Кто поумней – и парни, и девчата его одергивать стали. А ему все нипочем! Тогда я приняла с горя стакан водки и подкатила к его закадычному другу Кольке. Спрашиваю громко и так, как гулящая:

«Колян, ты мужик?» А он захлопал глазами от неожиданности: «Ну и че?» А я ему по-простому так, но с достоинством: «Ну что, мужик, пойдем кусты потрясем?» Затем паузу крохотную выдержала и обронила кокетливо: «Вдвоем…» Ух, как мой взвился! Прытко подлетел. Заорал: «Мерзавка, не смей меня позорить!» Права, значит, супружеские начал качать. Это он-то! Рожа, как у рака на тарелке к пиву. И губешка нижняя так же отъехала. Руку на меня поднял! Ударить кулаком в лицо примерился. Дурак! Забыл, что папа Сережа меня самбо обучал. Я своего муженька приемом вырубила. Легко! Полетел мой сокол, как мешок картошки, на угли догорающего костра. Завопил он так, что катер рыбнадзора приплыл к нам аж с Чертового Зуба. Не поверишь, Майоров папаше своему жаловаться побежал. Люди говорят, как ошпаренный несся, визжа на всю улицу. После этого я вещи собрала и ушла от него. Потом развелись. Папа Сережа с его отцом тоже разругались. Так они, Майоровы, представляешь, начали гнать скот с фермы мимо нашего дома на Седмицу поить. Коровьи лепешки на белом песке, мухи. Дальше скалы вода спокойная, там всегда дети местные купались. Так нет же, наплевать на них, главное насолить Воробьевым! Папа Сережа именно поэтому Седмицу и часть берега реки приватизировал. Составил договор с мэром.

– А фамилию мужа ты почему оставила?

– Даш, ну сама посуди, что для сыщика круче звучит Воробьева или Майорова? Вот то-то!

Интересно, куда наш дед Матвей направился?! – удивленно пропела сестра, поправляя резинку на стянутых в хвост волосах.

Дом деда Матвея стоял особняком от коттеджного посёлка. Дом – не дом, сарай у реки.

– Матвей свою постройку резиденцией называет. Ты над этим не смейся, ладно? – предупредила сестренка. – Его коттедж сгорел, когда от него ушла жена. По пьянке все. Жаль, он хороший человек!