Ирина Арбузова - Во власти речных ведьм [litres]

– Ит-дрить! И куда все делось?! – поднялся к небу испуганный голос Юрьевны. Она вцепилась в диван, пытаясь сохранить хотя бы душевное равновесие в шуме грохота и сильных качков землетрясения.

А дом вместе с фундаментом и все, что его окружало, действительно переместился в другой мир. Включая и старую мебель Кривошеевых. И даже новые грядки – гордость Юрьевны – исчезли. На голой земле покоился весь скарб, нажитый семьей Антиповых. Чья-то хозяйственная сила аккуратно сложила его и завязала в узелки. Все это освещала чудом сохранившаяся электрическая проводка. И телевизор моргал, но показывал ее любимый спортивный канал. Мы как раз пролетали над головой обездоленной, когда она беспокойным окриком отправила Петра проверить, на месте ли раскраски и школьные тетради ее Яночки.

– Смотри, Юрьевна для мужа чудный пенюарчик надела, – хохотнул Олег. – А постельное белье – шелковое, дорогое. И все из-за того, что эту гренадершу Петр красавицей называет.

Жаль, не все ты понял про жизнь, Воронов, подумалось мне. Женщина красавицей становится, когда мужчина ее любит, сильно, искренне, нежно. И наша «гренадерша» единственная женщина, которая обломала тебя, Воронов, физически.

В вихре Ефирты нас тащило над деревьями, пустырем, оврагами, вдоль реки, которую по-настоящему штормило. Вот и Седмица, наш дом, коттеджный посёлок, городские окраины… Вихрь стал замедляться, снижаться, цеплять по дороге всякий мусор. Мы так и влетели с ним в зал столовой. В дом Мишель, на свадьбу! Наше счастье – и окно, и решетка были распахнуты. В центре зала протянулся длинный, изысканно накрытый стол. Сколько гостей – коттеджные и городские! Наше с Олегом эффектное появление прервало тост мэра. Важное лицо так и застыло с бокалом в руке. Все недоуменно – кто с нарастающим страхом, кто с пьяным удивлением – взирали на нас, запачканных пылью и мусором. Перестала звенеть о хрусталь ложечка из вазы с черной икрой. Смолкло характерное бульканье разливаемых под тосты напитков. Олег снял с моей головы рубрику происшествий. Кусок местной газеты был липким и очень гадко приклеился к волосам.

– Прибыл для исполнения вами моего последнего желания, – со смешком отрапортовал «под козырек» Олег, когда Крынкин выскочил из-за стола и с оружием бросился к нам.

Его реакция стала «стартовым выстрелом». Воронова знали практически все присутствующие, как безжалостного маньяка. И вот убийца на свободе! Матвей галопом несся из кухни с чугунной сковородкой на длинной ручке и здоровенным половником в другой руке. Шум, вскрики, грохот отодвигаемых стульев, звон разбившейся посуды. Оставив жен, к начальнику спешили его подчиненные в их самых лучших штатских костюмах. Оружия при них не было. Поэтому со столов срывали бутылки, ножи, вилки… Антон схватил поросенка за задние ноги. Он умудрился первым наброситься на Олега, занеся жаркое над его головой. А тот не испугался. Даже не двинулся сопротивляться, просто съязвил:

– Это мне, пахнет обалденно! Прежде чем вы нашпигуете меня пулями и вилками, позвольте передать сообщение. Оно от их матери молодоженам.

Я увидела, как Мишель вскочила со стула. Как же хороша наша невеста в феерически прекрасном белом свадебном платье! Она словно подлетела к нам по воздуху в шуршании развевающегося шелка. Ее обеспокоенные глаза бесстрашно встретились со взглядом Олега. Глаза – в глаза… Изящные пальцы слегка подрагивали, когда она сжала металл браслета на своем запястье. Тул молчал. Секунда, другая… Затем он тихо жалобно заплакал печальной скрипкой. Словно дирижёр, Мишель резко подняла руку вверх:

– Прошу тишины! – обратилась она к присутствующим.

Севастьян возник рядом с женой. Она сделала ему еле уловимый знак – он понял. Взяв под локоть Вячеслава, что-то сказал ему и отвел в сторону. Олег, под прицелом взглядов, вышел на свободное пространство.

– В общем, ха-ха, это не звуковой, а видеофайл. Танец, блин кошачий. Одна очень особенная женщина вложила его в мою память. Поверьте, отказаться было невозможно. Да уж, последний раз я так позорился в шестом классе… И попрошу не ржать! А то могу выйти из образа. Мадам мне пожизненную мигрень обещала, если плохо станцую. Итак – Латура, – словно название громко продекларировал Олег.

Тул сразу надрывно запел очень необычную мелодию. И все пооткрывали рты… Никто и представить себе не мог: убийца-маньяк, как профессиональный балерун, танцевал перед публикой крутое Лебединое озеро с элементами У-Шу. Изящные повороты. Подскоки. Перевороты через голову в полный рост. Вертикальные шпагаты с касанием головой ноги. Руки у Олега то плыли уточками с красивым утонченным изгибом, то заламывались за спиной. Движения лучника сопровождались падениями на колени и перекатом по полу. Лебедь затих через пятнадцать минут с начала исполнения. Никто за это время не смеялся, и еще пять минут после в зале стояла тишина. В течении этих пяти минут Олег, словно еще в образе, медленно поднимался с пола. Напряженный взгляд его был прикован к открытому окну. Упреждая побег, Вячеслав двинулся к нему… Тут со свистом снаряда в окно влетел канализационный люк! Олег в прыжке с большим трудом принял его. Он выбил из его груди сдавленный выдох: «хе-да». Тул закричал словно младенец, услышав эти звуки. А Воронов хрипло выдавил:

– Вот свадебный подарочек от мамы… Мадам настаивала, чтобы я непременно его поймал и проследил, чтоб никого не пришибло. – Кривая улыбка Олега была обращена к Крынкину.

Страсть! Вячеславу этой металлягой чуть голову не снесло! Если бы не Олег… А диск при ближайшем рассмотрении оказался похож на полусферу, отделившуюся от каменного яйца в пещере, и на панцирь большой черепахи. Расчерчен на сегменты с загадочными символами.

– Госпожа, Мишель, эта шкатулка открывается с помощью, ха-ха, толуола, – схохмил Воронов. – Вы знаете, о чем я. Но на вашем месте я бы не открывал. Зарыл бы в недоступном для детей уголке. – Улыбка у Олега при этом была не издевательская, а серьезная, предупреждающая.

– Да, есть подарки, за которые не стоит благодарить. Я отправлю тебя обратно в камеру. Будешь смирным – получишь ужин со свадебного стола, – тихо, практически прошептала Мишель.

Воронов кивнул ей, а мне, бросив печальный взгляд, сказал:

– Прощай, уже навсегда…

Когда Олег сказал эти слова, я заметила какую-то странную реакцию в глазах Мишель. Почувствовав это, она отвернулась. Потом опять резко взмахнула рукой, и в ней непостижимым образом оказался пояс Ефирты. Тул загудел, когда живой вихрь опоясал арестанта. Все быстрей закручивался воздух вокруг него. «У-у-у-вал», – завыл ветер, оторвав Олега от пола. И унес его в то же открытое окно.

– Ну что, с выбором окна вроде не ошиблись, – это была шутка.