Ева Шилова - За каким плечом [СИ]

Не получается. Иногда я думаю, что лучше бы меня сразу убили, а как я понимаю, было за что, чем вот так бросить на растерзание призраку снов. Призраку, в отличие от властей и преследователей, наплевать на время, место и расстояние, она нашла бы меня в любом месте, хоть в заточении, хоть на свободе, но так у меня было бы ощущение, что хоть что-то от меня еще зависит. Например, где проводить ночь. Или с кем. Или как, ведь там, наверху еще остались хорошие вина и порошки, дарующие беспробудные ночи без сновидений. Но мне отказано даже в этом. А она не забудет и не отступит. И я понимаю, что однажды я не выдержу. Я сам либо перестану есть, либо разобью себе голову о каменную стену, чтоб никогда больше эти ядовитые, больно жалящие слова не проникали мне в сознание. Наверное, только теперь я понимаю, почему смерть может показаться избавлением. И, может быть, мне повезет и туда, куда мне суждено попасть, не будет ходу призракам…

***

Маркиз Эдуарду Ди Сегейра, начальник королевской Службы тайных сыщиков и его заместитель, барон Мойзеш Тевеш с интересом наблюдали как приведенная в Управление Тайного сыска, и сидящая сейчас напротив мануш огрызается не хуже загнанной в угол крысы.

Франка Монти

Что вы привязались к Луме? Не делала она ничего плохого, постыдились бы! Сами же про ее алиби-уялиби до посреди ночи рассказывали! Прекрасно знаете, где она провела тот вечер, так что вам еще нужно?!

Какие родственники? Нет у меня таких. И других детей у меня нет, нет ни сестер, ни братьев, мать умерла, когда мне было пять лет. И она у нашей бабки тоже была единственной. Мой отец? Он вообще случайный, он не из наших, так как-то прошел по краю ее жизни, когда мы возле Сабаланны кормились. Я сбежала из табора, когда мне пятнадцать стукнуло. Потому что меня собрались замуж наладить. За старика. Четвертой женой. А это значит согревать постель, рожать сколько здоровья хватит, и делать, что старшие жены скажут. Отказаться? А вы про наши законы не слыхали? Если мануш баро сказал слово — так и будет, или вон из рода. А я не хотела так жить и ушла. Прибилась к деревеньке в районе Пиорошт, пробавлялась травничеством, благо еще бабка учила в растениях разбираться, обжилась потихоньку.

Отец Лумы? Не хотела я, чтоб об этом кто-то знал, да что уж теперь… ее отец из благородных. Граф Жуан Лукаш Ди Андради. Не знала я сначала, что он из знати, приехал как-то, сказал, проверяющий из поместья, мол, кто это тут на их земле поселился. Заезжать начал, вроде как насчет проведать… потом о любви заговорил. Знаю, о чем думаете, любовь на золото сменяла, как любая мануш. Ошибаетесь. Жуан Лукаш по молодости хорош собой был, интересный… и ласковый. Приезжал, красивые древние легенды рассказывал, стихи читал, цветы для меня собирал, я его учила венки плести. Так что… я сама свой выбор сделала. А потом он женился, и про меня забыл, но природу-то не обманешь, и мне, как оказалось, от графа подарочек перепал. Пришлось из деревни той уходить, мало ли как вы, благородные на бастардов реагируете, могли и скинуть заставить. Вот так и снова сбежала. Потом к Мартину прибилась. Так что если у Лумы родственники и есть, то только по линии самого графа Ди Андради…

— А что у нас по графу Ди Андради?

— Так он давно казнен!

— Он-то казнен, а дети?

— Сыновья от второго брака и старшая дочь от первого.

— Надо бы навести справки о том, где они в тот момент были… хотя…

— Да я понял, Франсишку Коррейя почуял, что там «работала» женщина, причем родственница Лумы, значит нам нужна его законная дочурка.

— По моим подозрениям, там, на площади, именно она вскрыла защиту своей единокровной сестры, дав возможность сотворить все это непотребство. Ты понимаешь, что это значит? Она сработала в паре с Тенью. Ее следует найти и быстро. Пока это наш единственный шанс прищучить самого Тень. Напряги Диего, пусть немедленно поднимет документы по дочери графа Ди Андради.

Диего как всегда не подвел, и нужные сведения предоставил не просто быстро, а очень быстро.

— Диего, так где нынче обретается дочь графа Ди Андради?

— Гранд, Вы не поверите — в монастыре дочерей Матери-Заступницы! Принята туда семь лет назад по личному королевскому указу под патронаж матери Алешандры, настоятельницы монастыря, когда-то в миру маркизы Даниэлы Азереду.

— Придется съездить в этот монастырь… да, кстати, а как бы для начала раздобыть описание и портретик сей искомой особы? Пусть и плохонький, но надо же понимать кого ищем…

Мать Алешандра

Да, я настоятельница монастыря дочерей Матери-Заступницы вот уже двенадцать лет. Да, я помню эту девушку, она поступила к нам семь лет назад. Никаких мирских имен, теперь это монахиня Мартина. Нет, вы не можете с ней поговорить, Устав монастыря запрещает разговоры на его территории. Я — исключение, но только в силу должности. Кстати, даже если бы я пошла на такое вопиющее нарушение правил, как разговор посторонних с одной из сестер, это бы вам ничего не дало. Сестра Мартина с момента поступления в монастырь не в себе. Она не разговаривает с окружающими не просто в силу соблюдения Устава, а потому что не может. Вот так все семь лет и провела как замороженная.

Посмотреть? Издали? И не пытаться заговаривать? Только сравнить с привезенным портретом? Н-ну, пожалуй, можно… Через час начнется служба, я предупрежу сестру Бьянку, она приведет сестру Мартину с собой в часовню. Они займут первую скамью слева, и вы сможете ее рассмотреть. Пойдемте, я покажу, где вы сможете укрыться…

— Можем уезжать, она нам ничего не скажет.

— Как это не скажет? Да я из нее… И плевать на здешние уставы!

— Мойзеш, уймись. Ты ее пустой взгляд видишь? У нее под чепепушкой все до блеска выскоблено, это первое. Это не наша Миранда, это второе.

— Почему? Потому что она не брюнетка? Так перекрасилась!

— По определению! Женщина со своей внешностью, конечно, много чего может сделать, и волосы перекрасить в том числе, что магически, что химически, но вот одним махом вырасти на пять дюймов — это не в человеческих силах! А аббатиса утверждает, что она не изменилась за эти годы!

— Вот оно как… значит, наша пропажа подменой озаботилась… интересно, где она ее откопала и как договаривалась…

— Мне вот ни разу не интересно кто это. А как договаривалась… если я прав, ответ нам сильно не понравится.

— И что теперь?

— Надо поговорить с теми, кто ее хорошо знал, начнем с пансиона.

Миллеана Муньос

Еще бы я Миру не помнила, все-таки семь лет вместе провели в пансионе леди Эухении. Какая? А вот вы будете смеяться, но никакая. То есть она была нормальная, не вредная, не злобная, но какая-то… безэмоциональная, вот! Как кукла заводная, никаких пристрастий или там сильных чувств я за столько лет и припомнить-то не могу. Как по мне, так это мачеха ее так задавила, потому что, когда молодой девчонке наряды, украшения, танцы и даже молодые гранды неинтересны, это ненормально, уж и не знаю, что с ней надо было для этого делать.