Александра Лисина - Когда темные боги шутят [1. Когда темные боги шутят, 2. Шепот темной стороны]

Выглядел он, надо сказать, весьма внушительно. И в чем-то его облик мне даже понравился. Конечно, для твари с телом паука и человекоподобным туловищем это – не слишком точное определение, но с ходу было сложно разобраться, что же он такое. Восемь многосуставчатых ног, способных изгибаться под невероятным углом и заканчивающихся когтистыми лапами; бочкообразное туловище, покрытое короткими, плотно подогнанными друг к другу бурыми волосками; ровный частокол коротких игл, идущий вдоль хребта до самого затылка; хорошо развитый мужской торс с мертвенно-бледной, покрытой тонкими полосками шрамов кожей, толстой шеей и двумя парами конечностей, одна из которых имела длинные, по-паучьи гибкие пальцы с костяными наростами на костяшках и локтях, а вторая… верхняя… заканчивалась еще более длинными костяными наростами, похожими на лезвия секир. Большая, полностью лишенная растительности голова с двумя затянутыми мутной пленкой бельмами на месте глаз. Широкая сетка красноватых прожилок, раскрашивающая морду и туловище причудливым рисунком. И наконец, плотно сомкнутые, ярко-красные, словно вымазанные свежей кровью губы, которые при виде меня дрогнули в подобии улыбки… видимо, создатели Палача обладали извращенным чувством юмора, раз их детище могло позволить себе приветствовать жертв подобным образом.

И все бы ничего, если бы на загривке твари я не обнаружил висящие на иглах пропавшие головы убитых. Вернее, это были не совсем головы, а, скорее, содранная с них кожа. Пустые, бессильно обвисшие маски, тщательно выделанные скальпы с развевающимися гривами волос и провалами глазниц. Жутковатые трофеи, один из которых Палач легко снял одной из нижних рук и водрузил себе на голову, закрыв мерзкую харю чьим-то лицом.

Меня передернуло, когда сквозь дыры в коже проступили мутные бельма мертвеца. А тварь, изучив меня повторно, бесстрастно выдала:

– Не виновен.

И равнодушно отвернулась.

Я только хмыкнул, найдя зримое подтверждение своим догадкам. А потом представил, как этот монстр, выдернув на темную сторону очередного бедолагу, сперва зачитывает ему приговор, после чего лихо сносит башку одной из своих «секир» и с чувством выполненного долга сдирает с них кожу, чтобы обзавестись новым украшением.

Бр-р, какая гадость. И зачем ему фальшивые «лица»?

Тварь тем временем окончательно потеряла ко мне интерес, отступила на пару шагов, после чего вдруг уставилась куда-то мне за спину. Туда, где еще только-только приходил в себя полупрозрачный Родерик Гун, так неосторожно повысивший голос на хозяина этого монстра.

– Виновен… – услышал я такое же бесстрастное и хмыкнул снова, испытывая законную гордость от мысли, что очень своевременно испортил Уэссеску интерьер. Теперь, чтобы добраться до Гуна, Палачу придется искать новое зеркало. А уж я приложу все усилия, чтобы ни одного подходящего на его пути не нашлось.

Жаль только, времени у меня не так много: ночь-то не вечная.

– Виновен, – уже увереннее повторил Палач и угрожающе качнулся в сторону Гуна.

Я потянул из ножен меч и без колебаний заступил ему дорогу.

– Виновен, – пробормотал в третий раз монстр, вознамерившись обойти меня, как досадную помеху. Не вышло – я снова сместился в сторону, оказавшись у него на пути. А потом еще раз и еще, благо приказа на мое убийство не поступало, а принимать такие решения самостоятельно монстр еще не мог.

Наконец Палачу надоело метаться по сторонам, и он сделал то, чего я никак не ожидал, – создал тоннель. Причем настолько быстро, что я едва успел отшатнуться, чтобы меня не затянуло туда же.

Сказать, что это было неприятно, значит не сказать ничего: от открывшегося «коридора» пахнуло такой лютой стужей, что еще год назад я бы, наверное, продрог до костей и от первого же дуновения ветерка осыпался горой мелких осколков. А теперь только выругался, стряхнул со шляпы колючие льдинки и, оглядевшись в поисках Гуна, сиганул следом.

– Некросы спятили, позволив искусственной сущности передвигаться как ищейке! – пробормотал я, оказавшись на улице. Причем не на темной стороне, а почему-то уже в реальном мире. Видимо, чужими «коридорами» Тьма гулять даже мне не позволяла. А может, «коридор» у Палача оказался с дефектом? Или он сам каким-то образом меня оттуда вышвырнул?

Родерик, как выяснилось, не просто пришел в себя, но еще и умудрился, шатаясь, самостоятельно выйти в сад. А теперь целеустремленно ковылял к калитке, даже не подозревая, что невидимый убийца нарезает вокруг него круги, словно голодная акула.

– Фол! Понятно теперь, почему он такой шустрый!

Но на этом неприятные открытия не закончились. Как выяснилось, за оградой дома темная сторона отнюдь не пустовала – за приближением Гуна уже следили многочисленные зрители: гули, отсутствию которых я недавно удивлялся, никуда не исчезли. Напротив, густо облепив забор со стороны улицы, они с вожделением посматривали на приближающуюся добычу. Правда, ждали они молча. На заборе, у калитки, на соседних домах. И было их до того много, что моя уверенность в собственных силах ощутимо пошатнулась.

Одно хорошо – когда к забору приблизился Палач, гулей оттуда как веником вымело. А когда я следом за ним выбрался за пределы особняка, их и вовсе отнесло на крыши. Видимо, присутствие твари держало их на почтительном расстоянии. Но они все равно собирались отовсюду огромными стаями, спускались со стен, выползали из подворотен и следовали за нами такой внушительной свитой, что поневоле пришлось задуматься над тем, как поступить.

Пока я размышлял, Гун, морщась от каждого движения, неловко забрался в терпеливо дожидающийся кэб, и откровенно нервничающая лошадка припустила прочь, каким-то образом чуя следующую по ее пятам орду голодных тварей.

Я, спохватившись, помчался следом, стараясь не выпускать из виду Палача и вполголоса костеря Гуна за то, что он решил тащить за собой эту ораву. Наверняка ж в Управление намылился – Йену доложиться. А я даже остановить его не могу без риска для жизни.

Ну что за невезение?!

Тем временем напуганная присутствием нежити лошадка всхрапнула и припустила во всю прыть. Гун от толчка пошатнулся и, потеряв равновесие, упал на жесткое сиденье. Палач при виде ускользающей добычи внезапно ускорился, оставив меня далеко позади. Следом за ним вприпрыжку умчались гули. А я представил, что мне предстоит теперь полночи бегать за кэбом по всему городу и периодически то отгонять от него упрямого монстра, то бить все попадающиеся под руку зеркала и попутно отмахиваться от преследующих Родерика гулей… и крепко выругался.

Сколько у нас зеркал в Управлении? А на сколько из них Гун наткнется, пока доберется до Йена? И кто вообще сказал, что тварь не способна далеко отойти от границы миров? Нииро говорил сугубо о временных рамках, а не о расстоянии. Так, может, ее предел – не пара шагов от отражающей поверхности, а все десять? Или двадцать? С учетом скорости, с которой Палач умеет перемещаться, преодолеть эти два десятка шагов в один миг для него будет раз плюнуть.