Джон Скальци - В клетке. Вирус. Напролом [сборник litres]

– Мы – нет. Вы и я. А вот бруклинская полиция думает, потому что они обнаружили ее труп с пистолетом в руке и дыркой в голове прямо перед домом Ким Силвы. Но, приняв во внимание тот факт, что самый крутой опыт криминальных расследований бруклинской полиции ограничивается их попытками найти тех, кто ворует почтовые пакеты из подъездов домов, я была вынуждена привлечь бостонское управление ФБР.

– Ну и как бостонское управление? – спросил я.

– По крайней мере, лучше, чем филадельфийское. – Она повернулась к Тони. – Расскажите, что у вас.

– Ну, во-первых, танковый трил, который порушил наш дом и пытался убить невинного кота, не имеет официального владельца. В базе транспортных средств его номер есть, но загружаются только данные об изготовителе. Некая мелкая мастерская из Балтимора.

– «Ван Димен», – сказал я.

– В точку! – Тони ткнул пальцем в мою сторону. – Это не первый раз, когда они возникают в вашем расследовании, поэтому на вашем месте в свой следующий визит туда я бы захватил ордера и пушки.

– Не слишком деликатно, – заметил я.

– Мой дом в руинах, сам я сейчас торчу в фэбээровской переговорной с котом и тремя бухгалтерами, так что мне не до деликатностей.

– Принято, – согласился я.

– Что еще? – спросила Ванн.

– К слову, о бухгалтерах. Они тут нашли кое-что очень любопытное. Крис, ты говорил, будто Силва считает, что ее документы уличают лигу в отмывании денег?

– Да, говорил, – подтвердил я.

– Увы, полицейское чутье ее подвело. Здесь нет ничего, впрямую указывающего на то, что лига отмывает деньги.

– Впрямую? – зацепился я.

– Ты правильно понял. Молодец. Итак, что мы имеем. Очень многое указывает на то, что грязные деньги поступают в некую стороннюю компанию и эта компания становится мощным инвестором зарубежных лиг.

– Дай угадаю, – сказал я. – Это «Лабрам».

– И снова в точку! Судя по тому, что бухгалтеры мне тут рассказывают, схема выстроена довольно умно. «Лабрам» ведет с этими теневыми компаниями вполне законный бизнес и взимает с них премию по стандартным расценкам. Примерно треть или около того. Достаточно, чтобы хватануть неправедно нажитых денег, но недостаточно, чтобы это выглядело не как по учебнику, дескать, «проклятые капиталисты наживаются на бедных людях». «Лабрам» дает компаниям возможность расплачиваться в криптовалюте, поэтому они получают тот эквивалент, который дешевле всего приобрести, а потом влияют на рыночную конъюнктуру, чтобы поднять цену.

– И что, это так легко провернуть? – усомнилась Ванн.

– Как нефиг делать, – заверил Тони. – Вокруг полно болванов, возомнивших себя финансовыми гениями. Вам даже не придется делать ничего незаконного – просто сыграть на алчности недостаточно информированных людей. Главное – продать, пока все не обрушится.

– То есть «Лабрам» задирает цену, а потом спекулирует, – сказал я. – И где же здесь отмывание денег?

– Отмывание начинается тогда, когда «Лабрам» вкладывает свои средства в иностранные лиги. Они не делают инвестиций напрямую, а создают для этого некие общества с ограниченной ответственностью как форму помещения капитала, оставляют за собой управление ими, а потом приглашают туда в качестве миноритарных партнеров те сомнительные компании, с которыми ведут бизнес.

– И поэтому через год или два после того, как иностранная хилкетная лига начинает работать, миноритарные партнеры продают свои доли назад компании «Лабрам», которая покупает их по непомерно раздутой цене, – сказала Ванн.

– По непомерно раздутой цене, которая соотносится с той премией, что они заплатили «Лабрам» за услуги, плюс некоторый процент за подготовительную работу с криптовалютой, – добавил Тони. – И – вуаля! Грязные деньги отмыты, все счастливы, все богаты, за исключением недоумков, которые поздно спохватились для того, чтобы избавиться от криптовалюты.

– Для отмывания денег на международном уровне как-то простовато, – сказала Ванн.

– Я излагаю вам лишь сокращенную версию, – заверил ее Тони. – Эти фрики от бухгалтерии говорят, что вся схема действительно почти гениальная, если так можно говорить о мошенничестве. И это даже не первый раз, когда «Лабрам» проворачивает такое.

– А когда в первый раз?

– Когда Амели Паркер открыла ту фирму по спортивным добавкам. Изрядная доля инвесторов, готовых вкладывать в стартап, оказалась из числа либо тех мутных компаний, с которыми «Лабрам» вела общий бизнес, либо их владельцев, принявших риск на себя. Они вложили средства, фирма ни шатко ни валко работала несколько лет и даже умудрилась не лопнуть, а потом явилась «Лабрам» и выкупила ее за бешеные деньги.

– Все делают бизнес, все счастливы, – резюмировала Ванн и повернулась ко мне. – А теперь, я полагаю, они намерены провернуть то же самое с «МобилОн». Той самой, куда Паркер хотела вас заманить.

– И еще долю прибыли обещала, – добавил я.

– Я бы на твоем месте не сомневался, – посоветовал Тони. – Доход настолько же гарантирован, как и то, что ты когда-нибудь поправишься.

– Но я-то ей не нужен. Если все это лишь схема по отмыванию денег, к чему тут знаменитость для рекламы? Или сторонние инвесторы вроде моих родителей?

– В этом и гениальность, – заметил Тони. – Получить известность, привлечь законные сторонние инвестиции, чтобы замаскировать грязные делишки.

– Как меня жестоко использовали! – воскликнул я и почти не шутил.

– Зато теперь знаете, на что годится ваша слава, – не удержалась Ванн.

– Получается, Североамериканская хилкетная лига тут совершенно ни при чем, – сказал я Тони, чтобы вернуть разговор в прежнее русло.

– Конечно, – ответил Тони. – Будем считать, что так.

– Чую скептицизм.

– Твоя подружка, с которой вы так трогательно поклялись на мизинцах, пыталась шантажировать лигу этой информацией, после чего ее любовник в скором времени неожиданно умер. За ним – начальник, отвечавший за зарубежные сделки. Следом – жена игрока, которая якобы пыталась убить соперницу. Да, и не будем забывать про то, что разрушили наш дом, чтобы прикончить какого-то гребаного кота. Так что – да, признаю. Версия непричастности лиги действительно вызывает у меня скептицизм.

– Вы не говорили Силве о том, что мы вскрыли ее банк данных? – спросила Ванн.

Я покачал головой:

– Нет. Но ведь она мне про него тоже не рассказала. Она хочет, чтобы мы думали, что информация по-прежнему у нее.

– Ваша клятва на мизинцах построена на лжи, – сказал Тони.

– Она думала, что торгуется за свою жизнь, – напомнил я ему.

– Рядом с ней дежурят наши люди, – сказала Ванн. – И лежит она на частном этаже, куда не допускаются журналисты и фанаты. С ней все будет в порядке, если только туда не проберется ниндзя.