Джон Скальци - В клетке. Вирус. Напролом [сборник litres]

Потом они решили, что налюбовались достаточно, и вернули кусок черепа на место, после того как поместили мне в голову нейронную сеть. Мне сказали, что у сети есть щупальца, которые заглубятся в мой мозг, но я их чувствовать не буду, поэтому и волноваться не стоит. В общем-то, это была даже не совсем ложь. Я действительно не чувствовал, как щупальца зарывались в мозг, но каждый раз, когда они на что-нибудь натыкались, меня просто захлестывало самыми разными ощущениями. Один раз перед глазами вдруг все позеленело, и так продолжалось примерно час; в другой раз внезапно запахло апельсинами. Еще был случай, когда почти целую минуту казалось, будто кто-то выжигает мне клеймо прямо на заднице каленым железом. Это длилось не очень долго, но у меня было чувство, что прошла целая вечность.

Где-то через неделю, когда все, очевидно, встало на место, они сказали, что собираются подключить сеть и если все заработает нормально, то я смогу видеть через камеру на столе и говорить через динамики. Потом я почувствовал что-то вроде удара электрическим током и увидел себя на кровати – лысого, с этим жутким шрамом на голове, похожего на уродливое детище Франкенштейна. Тогда я подумал: «Черт, как же дерьмово я выгляжу!» – и вдруг услышал, как те же самые слова прозвучали из динамиков. Сеть читала мои мысли! Я понял, что надо быть поаккуратнее с тем, о чем думаешь, пока не научишься себя по-настоящему контролировать. Но и это тоже прозвучало из динамиков.

Потом я начал разговаривать со всеми, кто был в комнате, ведь я так долго молчал. Я просто спрашивал, как их зовут, что на них надето, сколько лет их детям и есть ли у них в семье домашние питомцы. Вопросы не имели значения, потому что я снова мог разговаривать и это было прекрасно. Через несколько минут у меня странно защекотало лицо, и я не сразу понял, что это слезы и они просто скапливаются на лице, потому что я лежу. Пришлось попросить, чтобы их вытерли.

Это было невероятно! Просто удивительно. Я как будто заново родился. Как будто снова стал свободным.

Саммер Сапата, автор книги «Тихая революция: технология на пике синдрома клетки»:

Разработка, быстрое производство и установка нейронных сетей стали, безусловно, первой крупной вехой в технологической истории синдрома Хаден. Чтобы сделать сети, мы потратили чудовищную, как справедливо считали многие, сумму денег и, возможно, нарушили нормы медицинской этики, но в конечном итоге результат был достигнут, испытания опытных образцов прошли успешно, и внезапно два десятка компаний, как давно работающих, так и совсем новых, начали производство нейронных сетей.

Однако нейронные сети предлагали лишь частичное решение. Они дали возможность запертым снова общаться с внешним миром, но их тела по-прежнему не работали. Люди все еще не могли двигаться. Все еще оставались в ловушке, отрезанные от нормальной жизни.

Федеральное правительство швыряло миллиарды на медицинские исследования в попытке заставить мозг снова взаимодействовать с соматической нервной системой или вырастить новые нервные соединения, но работы в обоих этих направлениях шли очень медленно, что, разумеется, никого не устраивало. И тогда вдруг появилось альтернативное решение, которого абсолютно никто не ожидал.

Ребекка Уорнер, глава компании «Зебринг-Уорнер, инк»:

Мы с Чарли Зебрингом знали друг друга с детства, хотя и не очень близко, так как он учился на класс младше и круг общения у нас был разный. Я была типичной школьной активисткой, он – образцовым ботаником. После школы я поступила в Браун [32] Университет Брауна, расположенный в городе Провиденс. , Чарли пошел в Ренсселер [33] Политехнический институт Ренсселера, частный университет в штате Нью-Йорк. , и мы не виделись до лета перед моим выпускным курсом, когда оба попали на стажировку в «ГринУэйв», компанию моего отца. У меня была преддипломная практика по менеджменту, Чарли готовился стать инженером. Мы почти не общались до того дня, как я однажды застала его за странным занятием.

Моя стажировка проходила в основном для видимости, мы ведь все понимаем, что это значит, если ты дочь владельца. С одной стороны, такая ситуация бесила – я уже знала, что в будущем хочу управлять какой-нибудь компанией, и мне не нравилось, что меня не воспринимают всерьез. С другой стороны, разве можно воспринимать всерьез того, кто больше всего думает о том, как проводить летние вечера. А тогда я именно такой и была. Поэтому я и не жаловалась, когда мне давали разные тупые поручения, с которыми могла справиться и дрессированная обезьяна.

Одним из таких поручений стало составление еженедельного отчета об эффективности принтеров «ГринУэйв». Компания выполняла много заказов от дизайнерских студий и небольших производств. У всех заказчиков были свои принтеры, но они не предназначались для крупномасштабных изделий или для изготовления более чем двадцати копий. А «ГринУэйв», помимо того что производила промышленные 3D-принтеры, также выполняла заказы от других компаний. Мы делали хорошие принтеры, но они отличались капризностью и часто ломались, поэтому нужно было следить за их продуктивностью, и я каждую неделю составляла отчет для технического директора. Работа была простейшей, тем более что каждый принтер автоматически отправлял данные в сводную таблицу и мне оставалось только нажать на кнопку, чтобы распечатать ее.

Так я и распечатывала их раз в неделю. И чаще всего в них даже не заглядывала, но как-то вечером, уже встретившись с друзьями, вдруг вспомнила, что забыла сделать очередной отчет. Мне не хотелось прослыть неспособной даже на такое примитивное задание, поэтому я рано ушла с вечеринки, часов в одиннадцать, и вернулась в офис. А когда складывала распечатки, случайно заметила, что у одного принтера таблица выглядит как-то странно. Обычно его отключали в десять вечера, по окончании второй смены, но, судя по отчету, за последнюю неделю он каждый день использовался в промежутке между одиннадцатью и полуночью. Поэтому я настроила программу его мониторинга в реальном времени и увидела, что принтер работает прямо сейчас. Ничего не понимая, я спустилась на этаж, где стояли принтеры, и увидела Чарли, который печатал что-то похожее на руку. При виде меня он очень удивился.

Естественно, я спросила, чем он занимается, а он ответил, что выполняет один срочный заказ. Ладно, сказала я, тогда покажи бланк заказа. В «ГринУэйв» очень строго с документацией и ни одна работа не делается без заказ-наряда. Когда в глазах Чарли мелькнул страх, я сразу поняла, что никакого заказа нет. Я решила надавить и пообещала, что, если он сейчас же не объяснит, что делает, утром я все расскажу его боссу и в доказательство предоставлю автоматический отчет принтера.