Сара Маас - Дом Земли и Крови [litres]

– По словам Тибериана, губернатор не хочет распространения сведений об убийствах, но я бы хотел получить у вас разрешение предостеречь мою мать.

Каждое слово Рунн буквально выталкивал из себя, стараясь не скрипеть зубами:

– Я бы хотел получить у вас разрешение.

Отец взмахнул рукой:

– Разрешаю. Она внемлет предостережениям.

Всю свою жизнь мать Рунна кому-то подчинялась.

Она послушается и затаится, да еще с радостью согласится на дополнительную охрану виллы, находившейся в одном квартале от виллы Рунна. Будет сидеть взаперти, пока весь этот кошмар не кончится. Рунн подумал, что ему стоит провести сегодняшний вечер с матерью.

Она не была королевой. Не была даже супругой или парой. Его чудесная добрая мать была выбрана для единственной цели – продолжения рода. После нескольких столетий правления Король Осени решил обзавестись наследником. Мать происходила из благородной династии, отпавшей от авалленского двора. Свой долг мать выполняла с радостью, благодарная за вечные привилегии. За все семьдесят пять лет жизни Рунна он не слышал от нее ни одного дурного слова об отце. Мать ни разу не пожаловалась на избранную ею участь.

Даже когда у отца начались тайные, оказавшиеся катастрофическими отношения с Эмбер, мать не проявила ни капли ревности. Женщины были у него и до Эмбер (причем немало), и после нее. Однако никто другой не был официально избран для продолжения королевского рода. Брайс несколько раз виделась с матерью Рунна, и та отнеслась к ней по-доброму и очень заботливо.

Рунн не знал, восхищаться ли матерью за то, что она ни разу не пожаловалась на жизнь в золотой клетке. А может, это с ним что-то не так, раз подобная жизнь вызывала у него отвращение?

Возможно, он никогда не сумеет понять свою мать, однако Рунн гордился полученным от нее наследием. Управление тенями отделяло его от высокомерного мерзавца, забавляющегося призмами и прочими прибамбасами. Материнское наследие служило Рунну постоянным напоминанием: смотри сам не стань властолюбивым, подавляющим других. Правда, авалленская родня матери была немногим лучше. Особенно его двоюродные братья и сестры.

– Может, вам стоит самому позвонить ей и предостеречь, – предложил Рунн. – Она оценит вашу заботу.

– У меня есть другие дела, – невозмутимо ответил отец.

Отцовская холодность всегда изумляла Рунна. Он не понимал, как при пламени, бурлящем в жилах, отец был настолько холоден.

– Сам сообщишь. И впредь прошу не давать мне советов, как я должен выстраивать отношения с твоей матерью.

– У вас нет отношений. Вы осеменили ее, как кобылу, а затем отпустили пастись.

Воздух в кабинете наполнился искрами.

– Но ты, Звезднорожденный, только выиграл от такого… осеменения.

Рунн не осмелился произнести слова, готовые сорваться у него с языка. «Мой дурацкий титул прибавил тебе влияние в империи и среди других королей, но он все равно стоит у тебя поперек горла. Тебя бесит, что твой сын, а не ты извлек Звездный Меч из Пещеры Принцев в темном сердце Аваллена. Ты не можешь смириться, что твой сын, а не ты стоял среди саркофагов, в которых покоятся давно умершие Звезднорожденные принцы, и был признан достойным извлечь меч из ножен. Сколько раз ты пытался это сделать в молодости? Сколько изысканий ты предпринял в этом кабинете, пытаясь найти способы завладеть мечом, не будучи Избранным?»

Отец поманил его согнутым пальцем:

– Мне нужен твой дар.

– Зачем? – удивился Рунн.

Его способности Звезднорожденного ограничивались искоркой звездного света на ладони. Куда интереснее были способности управлять тенями. Когда он перемещался по городу, окруженный тенями, даже температурные датчики самых совершенных камер слежения не могли его засечь.

Отец поднял призму.

– Направь в нее луч звездного света, – велел он.

Не дожидаясь ответа, отец снова приник к окуляру на вершине призмы.

Обычно Рунну для вызова звездного света требовалось изрядно сосредоточиться, а потом несколько часов мучиться головной болью, но… Ему самому стало любопытно попробовать.

Коснувшись указательным пальцем кристалла призмы, Рунн закрыл глаза и сконцентрировался на дыхании. Пощелкивание механизма планетария стало его проводником, ведя все ниже и ниже, в черную яму внутри его, мимо бурлящего колодца теней, к нише, находящейся под ними. Там, свернувшись, словно спящее животное, покоилось его единственное зернышко радужного света.

Рунн осторожно положил зернышко на воображаемую ладонь, разбудил и стал осторожно поднимать. Казалось, он несет в ладони воду, стараясь не расплескать. Рунн поднимал зернышко все выше. Его магическая сила потрескивала от предвкушения, теплая и прекрасная. Единственное, что Рунну нравилось в самом себе.

Рунн открыл глаза и увидел, что звездный свет танцует на кончике пальца, преломляясь сквозь призму.

Отец подкручивал верньеры на окулярной площадке, успевая другой рукой делать пометки.

Семечко звездного света бодрствовало недолго. Вскоре оно сделалось сонливым и распалось в окружающем воздухе.

– Еще немного, – приказал король.

Рунн стиснул зубы, как будто этим мог удержать звездный свет от исчезновения.

Очередный щелчок на окулярной площадке, очередная запись, произведенная древней холодной рукой. Отец все записи делал на древнем полузабытом языке фэйцев, на котором их предки говорили, когда впервые появились на Мидгарде, пройдя через Северный Разлом.

Звездный свет вздрогнул, вспыхнул и погас. Король Осени что-то раздраженно проворчал, но Рунн не расслышал. Голова раскалывалась, будто изнутри по ней лупили молотком.

Усилием воли Рунн несколько подавил боль и увидел, что отец закончил свою писанину.

– Что вы делаете с этой призмой? – спросил Рунн.

– Изучаю движение света сквозь мир. Ищу способы, как это можно изменить.

– Разве университетские ученые занимаются не тем же?

– Их интересы расходятся с моими. – Отец пристально посмотрел на Рунна и вдруг заявил: – Настало время искать женщину для надлежащего брака.

– Вы о себе? – удивился Рунн.

– Не играй в дурачка. – Отец закрыл записную книжку и откинулся на спинку стула. – Ты в долгу перед своим родом и обязан произвести наследника для расширения наших союзнических связей. Оракул провозгласила, что ты будешь честным и справедливым королем. Это – первый шаг в том направлении.

Все фэйцы, достигшие тринадцати лет, приходили к Оракулу. Приход к ней был одним из двух Великих Ритуалов, означавших вступление во взрослую жизнь: вначале Оракул, а затем – через несколько лет или десятилетий – Испытание.

При воспоминании о первом Ритуале у Рунна заурчало в животе. Визит к Оракулу был во многом хуже Испытания.