Ярослава Кузнецова - Магистерий. Черный Петер

Эмери откатился в сторону — на нем опаловым стеклянным блеском отсвечивала сфера дефенсора — маленькая, но все же! Сам поставил?

— Арчи! — заорал Лео, стоя на коленях в растекшемся снегу. — Уходите отсюда к дьяволу! Не время! Потом сдохнешь! Увозите мальчика!

Любовь выше Правосудия, но огненный змей, пусть даже его проекция, сильнее человека, сколько бы тот не принял заемной мощи. И скоро сюда примчится «Санкта Веритас».

В синем всполохе протаяла фигура инквизитора — дикая сила Хесед бросила его на колени. Но это и все, что она смогла с ним сделать.

Мануэль поднялся, шатаясь.

— Довольно.

Лео услышал его негромкий голос за воем сирен, с доброй полусотни метров. Мануэль опустил руки.

И сбросил облик.

Лео потом так и не смог восстановить что именно видел: огненную плеть о шести крылах, лезвийный пожар, рассекающий мир на две половины, с мучительной неторопливостью свивающиеся в пустой вечности кольца драконоподобного вихря, черно-красное молчаливое пламя, которому в нашем мире нет и не будет никакого названия.

Наверное они сгорели бы все, дотла, вместе с переулком, если бы Ллувеллин, метнувшись к Эмери, не выплеснул все свое синее сияние, разом, словно дернув спусковой крючок.

В последнюю секунду Лео понял, что Арчи открывает прерывный портал.

Лео среагировал, как кошка, что выворачивается в воздухе, падая с высокого этажа, — тут же закрылся щитом.

Сине-золотое колесо в одно мгновение раскрутилось, выросло, втянуло и алое, и белое и серое, вспыхнуло непереносимо — и схлопнулось в точку.

И тут уж рвануло по-настоящему.

Лео потерял сознание даже с каким-то облегчением.

Посреди класса физики и артефакторики расстелили большой кусок брезента, чтобы Лео сбрасывал на него осколки и обломки, оставшиеся после обыска. Потом мальчики и математик отволокут его во двор и выбросят в мусор. Надзор постарался на славу. Они даже парты разворотили. Но крупные обломки вынесут потом. Сперва надо сгрести и выкинуть мелкий хлам.

Лео выудил из вываленной на пол кучи старых журналов «Артефакторика и жизнь» очередную карту. Трефовая пятерка. Откуда она тут взялась? Может, в тот день форточка была открыта? Хотя нет, Лео и раньше находил в этом классе бубновую даму, еще до карточного взрыва, что устроила Бьянка. Сегодня карты Лео просто преследуют. Впрочем, они и вчера, в лазарете, преследовали.

Лео сунул пятерку в карман — там уже собралась большая стопка, больше трех десятков, правда, некоторые карты дублировались, а некоторые отсутствовали.

За те три дня, что Лео валялся в лазарете, эмэновцы обшарили весь двор и прилегающие переулки, собрали размокшие картонки и увезли, не стали сжигать на месте. Но все равно карты всплывали в самых неожиданных местах.

У Лео сам собой наполнялся карман, цветные прямоугольнички находились под подушкой, обнаруживались на стуле, где только что сидел Вотан Фоули, оказывались между полотенцами и в ботинках, валялись под кроватью, застревали в оконных рамах снаружи, и тогда приходилось открывать заклеенное на зиму окно.

Майор Хартман велел найденные карты сдавать Дюбо, но Лео слышал сегодня в столовой, как тот вещал, что всей этой катавасии конец, все карты найдены, так как ему уже второй день никто ничего не приносит.

Но Лео продолжал их находить. Словно разумное существо, думал он, карты пытались спастись — у единственного человека, который их не уничтожит. Еще бы! Гениальное произведение Кристины Кода, похоже, стоившее ей жизни. Визант будет рад до небес.

Конечно, и одной карты достаточно, чтобы вся колода восстановилась, а может, она восстановится и без бумажных носителей вообще, но сколько времени это потребует? Нет уж, пусть прячутся у Лео в кармане, все надежнее.

В лазарет Лео притащил Мануэль — так сказала Мэри. Рассказывала, что у прачечной весь фасад развалило, и Лео как раз под обломки угодил. Повезло, сказала, невероятно. В рубашке родился. То есть, получалось, если б не кисмет — прости-прощай, Лео Гавилан. То есть, Цинис.

То есть, Грис.

Лео этого не помнил. Он сутки отвалялся без сознания и еще сутки — с раскалывающейся головой. Но, сменив кисмет на оздоровление, потихоньку восстановился — не так уж серьезно ему досталось. Тем более, от Инквизиции приходил доктор и что-то там ему вколол.

Вечером явился Вотан Фоули, посидел у койки на стуле, покряхтел, пожаловался, что школа заодно лишилась и трудовика — когда еще его отпустят и разрешат ли с детьми-то работать? — и падре, который, оказывается, был перебежчик и шпион, спелся с магтеррористами и увел двух малефиков прямо из-под носа Надзора и инквизиции. А таким тихоней прикидывался! Столько лет вел себя паинькой! Но вот, говорят, Надзор поднял документы — у падре сестра старшая проверку дистингером не прошла, давно еще, сразу после войны. Ну и ясно, священник не священник, а сердце-то дрогнуло…

Такое вот школе горе и убытки. Лео еще раз обещал, что не бросит коллектив в такой критический момент, и Фоули уковылял, оставив на стуле десятку червей, словно петушиное яйцо.

Затрезвонил звонок, коридор мгновенно заполнился топотом и гомоном. Большая перемена началась. Лео нагнулся подобрать несколько плексигласовых осколков — остатков учебного пособия и, разгибаясь, был вынужден схватиться за край парты с отломанной крышкой. Накатила дурнота, пришлось закрыть глаза и так постоять буквой «зю», как старый дед. Резкие движения делать пока рано.

Чертов Ллувеллин все-таки воспользовался прерывным порталом, хоть и обещал этого не делать. Хотя — какой у него был выход? Никак иначе уйти от огненного змея и спасти мальчишку он не мог. Тут хочешь не хочешь…

А с другой стороны — Арчи утащил мальчишку за периметр, в свое логово. Это, конечно, в том случае, если их не расщепило на монады в процессе переноса, не размазало и не вмуровало в какую-нибудь стену.

Правда, Ллувеллин редкий везунчик. Или владеет искусством перемещения так, как никто не владеет. Может, синий мед Любви как-то по-особенному резонирует с самим трансцендентом, что переносит Арчи к воронке живого и целиком. По крайней мере, Лео не слышал, чтобы кто-то так же часто прыгал по прерывным порталам без вреда для себя.

Отвез ли потом Артур Эмери к Беласко, как договаривались? Если не отвез, то отвезет ли? Лео не знал. Но что-то подсказывало, Артур паренька не отдаст. Самому, небось, такой нужен. Не простец какой-нибудь, сын Ассунты. Может, Артур вообще считает его своим?

В дверь разом ввалилась толпа — Рогге, Газенклевер, Дюсли и Головач — последние двое были приставлены к трудовому подвигу приказным порядком. За ними шел Викториус Монро, второй хозяин разгромленного кабинета.