Макс Фрай - Третья сторона [сборник litres]

– Такое впечатление, что лицо всё время меняется, – наконец сказал он Вацлаву.

– Конечно, меняется, – подтвердил тот. – Огонь должен быть подвижным. Тем более, внутренний огонь.

После всего этого вышел из дома, можно сказать, контуженный; хорошо хоть домашние шорты в последний момент сменил на штаны и сунул ноги в кроссовки, в тапках далеко не уйдёшь.

Какое-то время вообще не понимал, что вокруг происходит и куда он внезапно забрёл. Выпив кофе со льдом, немного пришёл в себя, но всё-таки не настолько, чтобы стать полноценной частью реальности и сообщества разумных людей. Как-то сам собой отыскался компромисс: сел в трамвай и часа три катался по городу, благо маршрут оказался круговой, даже выходить на конечной не надо, повезло.

Сидел в самом конце вагона, уткнувшись носом в пыльное стекло. Ничего толком не видел, зато ни о чём и не думал. Это оказалось удивительно хорошо. Так хорошо, что когда вспомнил, что в этом городе нет трамваев, отмахнулся: в Интернете чего только не напишут, а трамвай – вот он. Неторопливо едет по рельсам, объявляет остановки строгим учительским голосом, на поворотах прельстительно дребезжит.

Укатавшись до лёгкой дурноты, вышел на первой попавшейся остановке. На фонарном столбе висело объявление, написанное на листе ярко-жёлтой бумаги чётким, почти каллиграфическим почерком, от руки: «Сдам художественную мастерскую в центре, с туалетом и печным отоплением, оплата – шесть портретов моего кота в год». Внизу приписка для сомневающихся: «Кот очень хороший».

Рассмеялся от неожиданности, достал телефон, чтобы сфотографировать объявление, но в последний момент передумал, аккуратно отклеил листок. Телефонные номера с него уже всё равно оборвали, полезной информации – ноль. А я турист, мне положены сувениры. Лучше, чем этот, всё равно не найду.

Гулял до глубокой ночи, обедал три раза. Ну или ужинал, чёрт разберёт. Безошибочно вышел к дому Вацлава какими-то новыми, незнакомыми улицами и сразу же завалился спать, невзирая на довольно громкую музыку, доносившуюся откуда-то из дальнего конца коридора. Скорее даже благодаря этой музыке. Нет на земле колыбельной слаще, чем старый добрый «Пинк Флойд».

Вацлав его больше не рисовал и не развлекал разговорами. Исправно встречал по утрам в кухне, наливал кофе в красную кружку и сразу прощался, объяснял: «Убегаю работать, хочу успеть показать тебе до отъезда, потому что прислать фото, это совсем не то». Глаза его при этом сияли нездешним огнём, тем самым небесным светом, которому всё равно, где нас настигать.

Впору бы позавидовать, но завидно почему-то не было. Скорее, радовался, что, по счастливому стечению обстоятельств, удалось оказаться причиной его вдохновения. Ну и вообще просто рядом постоять.

Гулял с утра до позднего вечера; обычно в чужих городах примерно на четвёртый-пятый день, когда проходило первое очарование новизны, начинал скучать и чувствовать себя неприкаянным. Но сейчас не скучал, потому что очарование новизны всё не проходило и не проходило. Наоборот, каждый день становилось сильнее, можно сказать, наступало на его бедный рассудок по всем фронтам.

В городе обнаруживались всё новые улицы и переулки, которые прежде то ли не замечал на карте, то ли по ошибке принимал за другие; всегда подозревал, что топографический кретинизм может стать дополнительным источником удовольствий, если включится в тот момент, когда ты счастливый бездельник, а не спешишь по неотложным делам.

Порой заводил новые знакомства в кафе и прямо на улицах – как в юности, когда был весел, умеренно дерзок, общителен и почти кого угодно мог обаять – просто так, от избытка хорошего настроения, без задней мысли и планов на будущее, хотя иногда из случайных знакомств вырастали настоящие дружбы и даже романы. И сейчас снова стало так. До дружб и романов, впрочем, всё-таки не дошло, просто не хватило времени, зато одна чудесная женщина, к которой подсел в кафе, оказалась местным экскурсоводом, предложила немного его проводить, в итоге, два часа рассказывала удивительные байки и в финале привела в совершенно незнакомую часть Старого города, где стены домов были густо покрыты изображениями русалок и других условно антропоморфных существ, одноногих и одноруких, иногда безголовых, с глазами на груди и зубастыми улыбками в районе животов. Другая новая знакомая прямо на улице взялась учить его танцевать фокстрот и даже добилась некоторых результатов прежде, чем у неё зазвонил телефон. Прохожий, заметивший, как он озадаченно разглядывает своё очередное отражение в оконном стекле, юное, с синим ухом и волосами дыбом, остановился рядом и прочитал небольшую лекцию об удивительных оптических свойствах старых стёкол, упирая на уникальные особенности их химического состава и местные секретные методы шлифовки. Студенты, увлечённо разрисовывавшие стену своего общежития, выдали ему пару баллончиков с краской, и в этом городе надолго поселился нарисованный им лопоухий, рогатый, но симпатичный монстр, первый рисунок после пятнадцатилетнего перерыва – вот с чего, оказывается, легко начинать. В маленьком тёмном баре был сосчитан и признан сотым на этой неделе посетителем, заказавшим кайпиринью, за нечаянное достижение полагался приз – билет на концерт Лори Андерсон [10] Лори Андерсон (род. 5 июня 1947 года) – американская певица, композитор, художник-авангардист, теоретик истории искусств. Одна из ярчайших представителей экспериментальной электронной музыки 1970-x. В начале 1980-x годов она обратилась к экспериментальному пост-панку и внезапно оказалась на вершинах мировых музыкальных чартов с синглом «O Superman», изначально вышедшим небольшим тиражом на частном лейбле «One Ten Record». Строго говоря, все её концерты на самом деле представляют собой скорее сложные художественные перформансы, чем традиционные музыкальные выступления. в октябре; почему-то постеснялся отказаться: «Я скоро уеду», – поблагодарил и спрятал билет в бумажник. Теперь будет отличный повод вернуться осенью; собственно, почему бы и нет.

К сувенирам добавилась ещё дюжина диковинных лимонадных пробок и два смешных объявления: «Уроки хороших манер для призраков» и «Куплю здоровый скепсис, можно б/у» – над вторым сперва рассмеялся вслух и даже хотел позвонить по указанному телефону, поблагодарить шутников за доставленное удовольствие, но в последний момент передумал, причём только потому, что совершенно всерьёз усомнился – а есть ли у меня нужный товар? Раньше, вроде бы, был, да весь вышел. Ну и зачем тогда занятых людей пустыми звонками от дел отвлекать.

Накануне отъезда вдруг отчётливо понял, что это и есть самый последний день. Уезжать – уже завтра, правда, только после обеда, но это как раз всё равно. Когда бы ни вылетал самолёт, ни отчаливал пароход, ни уходил твой поезд, ты уже прямо с утра оказываешься немного не там, где тебе больше не ночевать.