Сергей Григоров - Каждый выбирает [СИ]

Это было правдой, что Селена сразу почувствовала.

— А взамен ты хочешь заставить моего папу агитировать людей идти тебе в подчинение?

Варвара промолчала. Селена глядела в корень, но ее открытое высказывание казалось чересчур циничным.

— А если ты меня обманешь и не уступишь места Первой фрейлины? Раньше ты меня часто обманывала.

— Мы тогда были совсем маленькими.

— Ты и сейчас можешь меня обмануть.

— Ни за что! — и Варвара бросилась в уговоры. Действовала она напористо и прямолинейно: не важно, что говоришь, главное — много, горячо и с внутренней убежденностью. Нелегко ей это давалось, так как на самом-то деле она задумывала предложить звание Первой фрейлины Юлианне. Если та согласится, — а отказаться Юлька просто не могла по своей натуре — тогда она, Варвара, сразу как бы возвышалась над всем известнейшим родом Павлина. Что ведь получается: герцогиня Лусонская «попользовалась» званием Первой фрейлины и по своему желанию отдала (подарила?!) его герцогине Кунтуэской, значит, ее Дом важнее, весомее, коли может позволить себе такие поступки. Тот прискорбный факт, что когда-то ее отец числился рядовым вассалом Кунтуэских, вмиг бы забылся. Варвара, придумав эту комбинацию и оценив отдаленные, не улавливаемые поверхностным взглядом последствия, втайне от всех очень гордилась своим умом и ловкостью. Удел немногих избранных — чувствовать подобные тонкие политические нюансы.

Наконец, Селена сдалась, согласившись переговорить с отцом. Варвара детально проинструктировала ее, как построить разговор и отвечать на возможные вопросы. А потом быстренько попрощалась. И стала звонить Аполлону Шойскому.

Когда Олмир, распаренный после водных процедур, вбежал в малый столовый зал, в котором обычно проходили официальные завтраки и ужины в «узком кругу», Лоркас наматывал не первый круг вокруг широкого стола. Ухоженный и всегда чисто вымытый, всем своим видом он очень походил на большого младенца, и его пухленькие ножки, наверное, сильно устали.

— Доброе утро, учитель. Бежал к вам из последних сил, — сказал Олмир, избегая прямых извинений. Оправдания не к лицу королю: если он и пришел не вовремя (опаздывать куда-либо он по определению не может), значит, таковы высшие государственные обстоятельства.

— Доброе утро, Ваше Величество.

— Учитель, я же вас просил: без лишних церемоний.

— Ну… я хочу поговорить с тобой не как с учеником, а как с королем. Поэтому выбираю надлежащее обращение… — Лоркас, весьма щепетильный в общении со всеми людьми, так и не смог разобраться в особенностях местного этикета и потому всегда боялся сделать что-то не так, опозориться в глазах придворных. — Возьми… те… мое заявление.

— Что такое?

— Заявление о расторжении моего контракта в связи с завершением общеобразовательного учебного курса. Я уже давно хотел поговорить с тобой на эту тему.

Вот это новость! Олмира даже зашатало.

— Я уже научил вас всему, чему хотел. Осталось немного записей моих лекций, но чтобы просмотреть их, мое присутствие не обязательно. Далее каждый из вас должен начать специализацию в выбранной им сфере деятельности.

— Это так неожиданно для меня…

— Все в нашей жизни когда-нибудь кончается, Олмир, — с грустью сказал Лоркас. — Мне тоже не просто далось это решение. Я всех вас очень полюбил. Но у вас своя дорога в жизни, у меня — своя. Всегда необходимо мужество, чтобы посмотреть правде в глаза. К сожалению, истина такова: польза от моего дальнейшего пребывания здесь ничтожно мала, а дел у меня на родине, на Блезире, накопилось уйма. Да и соскучился я по родным пенатам. Вот мое заявление.

Олмир машинально взял протягиваемую ему папочку и принялся вертеть ее, не зная, что предпринять. Лоркас, испытующе посмотрев на него, сказал с легкой улыбкой:

— Я рад, что ты с блеском постигаешь сложную науку руководства людьми. Помнишь, год назад, в сельве, ты выговаривал мне, что ваше обучение неправильно спланировано? Высказывал опасение, что не научишься искусству управления?

— Конечно, помню. Но почему вы об этом заговорили сейчас?

— Ты не поддался начальному импульсу, не закричал «нет», «не отпущу». И совершенно правильно! По моему глубокому убеждению, эффективно руководить людьми можно единственным образом — хвалить и поощрять, способствовать исполнению их собственных желаний. Любой запрет порождает либо бессильное раздражение, либо искус специально, «из вредности» нарушить его.

— Вы приписываете мне несуществующие достоинства. Я промолчал потому, что не знаю, как поступить. Считайте, что я не говорю ни «да», ни «нет».

— Вот и прекрасно!

— Но каков бы ни был мой ответ, знайте: я испытываю к вам чувство глубокой благодарности за те знания, что вы нам дали, и всегда буду помнить о вас.

— Спасибо, дорогой мой. Может, ты еще и покормишь меня?

— О, пожалуйста. Садитесь.

Они уселись напротив друг друга. Размеры стола вынуждали чуть напрягать голос, чтобы быть услышанным собеседником.

— Вчера вы сказали только о каникулах. Я не ожидал, что речь может пойти вообще об окончании учебы.

— Какое окончание, Олмир?! Считай, что вы пока только-только приоткрыли двери в огромное нечто, называемое жизнью. И учиться вам предстоит еще долго. Со мной вы одолели только азы. Далее — выбор профессиональной сферы деятельности. А совершенствоваться в ней можно до бесконечности. Кстати, я подготовил для тебя специальную подборку литературы по социологии.

— Спасибо.

Подали соки, сортов двадцать — от горемычно кислого и ударно горького до безудержно сладкого. Олмир выбрал, как обычно, клюквенный, Лоркас — дынный.

— Неужели нам больше не придется готовить ни одного реферата? — никак не мог придти в себя Олмир. — Откровенно говоря, мне это дело стало нравиться. Узнаешь столько интересного, пока докопаешься до нужных материалов.

— Может быть, рефераты как таковые ты и не будешь писать. Но самостоятельно разбираться во многих сложных вопросах тебе придется. Жизнь поставит темы для творчества.

— Ну, не знаю…

— Поверь, что будет именно так. Тебе, как я понимаю, вольно или невольно, но придется специализироваться в социологических науках. Надеюсь, ты найдешь в рекомендованных мною изданиях много интересного. В том числе развернутый ответ на тот вопрос, который ты задавал мне на занятиях: каким образом решить главную проблему власти — постоянное совершенствование системы отбора лучших представителей народа для руководства обществом. В свое время, помнится, наиболее прогрессивные, общенародные государства споткнулись именно об эту «малость»: они не смогли отладить процесс воспроизводства политической элиты.